Читать книгу "Великолепная маркиза - Жюльетта Бенцони"

— Вы правильно сделали, что отказались, — вздохнул Жосс. — От Понталека, как и от вашего Комера, тоже ничего не осталось. Пока вы были в отъезде, я узнал, что мои добрые крестьяне сожгли замок. Вероятно, они намеревались таким образом навсегда избавиться от призрака Черного маркиза. Они не пощадили и семейный архив, так что я даже не знаю, если потребуется доказать свое дворянское происхождение, сумею ли я теперь это сделать.

— Не представляю, кто бы мог потребовать от вас доказательства такого рода.

Жосс с любопытством взглянул на жену. Анна-Лаура сидела в кровати в скромной ночной сорочке, руки стыдливо сложены на груди, и в чепчике из белого муслина она напоминала ту воспитанницу монастыря, на которой он женился три года назад. Но у маркиза снова возникло ощущение, что перед ним уже не прежняя Анна-Лаура… Что-то новое, неизвестное ему появилось в облике жены, и Жоссу это совсем не нравилось. Маркиз неприятно хохотнул:

— А я-то считал, что вы поглощены романтическими мечтами и легендами! Я начинаю задаваться вопросом — уж не разделяете ли вы идеи этого мужлана, вознамерившегося стать солдатом? Кстати, кроме своих планов, он с вами больше ничем не делился?

Анна-Лаура собралась было возразить, что ей не к лицу было выслушивать излияния слуги, но в комнату вошла Бина. Она внесла поднос с завтраком. Солнечный свет, проникавший в окна, бросал мягкий отсвет на лицо молодой женщины. Дурманящий аромат кофе, казалось, смягчил раздраженное настроение Жосса.

— Ваш кофе так соблазнителен, моя дорогая! Примесите мне чашку, Бина! Благодаря вашей матери в нашем доме еще можно выпить кофе. В Париже теперь осталось немного таких домов. Надо ценить это удовольствие, потому что это не может продолжаться долго. Герцог Нивернейский говорил мне как-то на днях… Ах да, я упоминал о том, что он болен?

— Герцог болен? В это трудно поверить!

— Не правда ли? Этот хрупкий человек прожил почти целый век, страдая только от легких военных ранений. Казалось, болезни обходят его стороной. И все-таки после событий во дворце Тюильри он занемог. Герцог встал на защиту короля, и на его долю достались жестокие побои…

Жосс с удовольствием выпил две чашки сладкого кофе и поднялся.

— Я отправляюсь во дворец, а потом навещу герцога. А может, и вы соберетесь нанести ему визит? Он очень о вас беспокоился…

— Вы думаете, мое появление доставит ему удовольствие? Когда пожилой человек болен, ему не хочется никого видеть.

— Я уверен, что вы осчастливите его своим присутствием. Герцог вас нежно любит. К тому же он теперь так одинок! Ведь его дочь госпожа де Коссе-Бриссак и его внучка госпожа де Мортемар уехали…

— Тогда я навещу его как можно скорее.

С широкой улыбкой, словно он забыл свой недавний гнев, маркиз де Понталек поцеловал жене руку и вышел легкой походкой. Анна-Лаура недоумевала.

Муж так быстро забыл и о вероломном Жуане, и о своем недовольстве. Но, зная, что маркиз человек непредсказуемый, она вздохнула и выбросила эти праздные мысли из головы. Она твердо решила, не откладывая, навестить герцога. Для этого у нее был и повод, и желание, тем более что она не очень хорошо представляла, чем можно занять себя в этом ставшем неузнаваемым Париже. Поэтому мысль о визите показалась ей весьма привлекательной.

Анна-Лаура была искренне привязана к герцогу Нивернейскому. Этот человек пользовался любовью жителей своего герцогства, что было для двора редкостью. В нем сочетались живой ум, щедрость и душевное благородство. Герцог нередко бывал в особняке на улице Бельшас, где Жосс де Понталек поселил свою жену. Немногие следовали его примеру, именно благодаря ему Анна-Лаура знала о том, что происходит при дворе — если еще можно было назвать двором горстку преданных подданных, еще остававшихся в Тюильри и в городе. Герцог оживленно рассказывал истории, которые могли бы развлечь, позабавить молодую женщину, поглощенную любовью к дочери, давал ей отеческие советы и старательно обходил все темы, которые могли бы ее встревожить. Именно поэтому он ничего не рассказывал Анне-Лауре о поведении ее мужа.

Герцог научил юную маркизу говорить по-английски, и теперь она свободно им владела, занимался с ней и итальянским. Этот дворянин полагал, что владение одним языком, пусть даже и самым распространенным в Европе, явно недостаточно.

— Знание языков очень помогает во время путешествий, — объяснял он своей подопечной. — Я думаю, вам, моя милая, понравится путешествовать.

— Я надеюсь, что да, потому что мужчины в моей семье всегда были путешественниками и моряками. Должно же было и мне что-то перейти по наследству. Герцог Нивернейский всегда приносил прелестные мелочи — цветы, только что вышедшую книгу, игрушку для маленькой Селины, которую он любил любовью деда, никогда не видевшего своих внуков.

Луи-Филипп-Жюль-Барбон — этим именем он был обязан своему крестному Манчини-Мазарини, бывшему послом в Венеции. Он приходился внуком Филиппу Манчини, любимому племяннику кардинала Мазарини и брату прекрасной Марии Манчини, из-за которой юный король Людовик XIV хотел отказаться от брака с инфантой. Титул герцога Нивернейского он унаследовал от отца Филиппа-Жюля-Франсуа, герцога Нивернейского, который по весьма туманным причинам передал четырнадцатилетнему сыну управление герцогством, сохранив за собой только титул. И молодой человек настолько преуспел в этом, что после смерти отца в 1769 году в возрасте девяноста двух лет Он не пожелал поменять свое ставшее столь известным имя. Он так и остался герцогом Нивернейским.

Совсем молодым он женился на Элен-Анжелике-Фелипо де Поншартрен. У них было трое детей — сын, умерший подростком, и две дочери. Утонченный, образованный, неутомимый коллекционер, как и пристало настоящему Мазарини, он стал другом маркизы де Помпадур. Король Людовик XV ценил его высоко и трижды назначал послом — в Рим, в Берлин и в Лондон. Герцог чуть было не стал гувернером дофина, будущего Людовика XVI, но отказался от этого поста. Память об умершем сыне все еще причиняла ему боль, и он не мог всей душой отдаться воспитанию другого — царственного ребенка. Но молодого принца он искренне любил.

Жена герцога умерла в 1782 году после долгой болезни, а через несколько месяцев герцог женился на вдове маркиза де Рошфора… и вновь овдовел через три месяца. Тогда Людовик XVI дальновидно назначил его министром, чтобы горе не смогло сломить блестящего дипломата и политика. И герцог оправдал ожидания монарха. Благодаря усилиям герцога были приняты некоторые меры, облегчившие положение народа. У себя в Ниверне он созвал Национальное собрание задолго до Генеральных штатов, созыв которых герцог считал преждевременным. Поняв, что новая государственная политика ведет в тупик, он подал в отставку, объявив друзьям:

— Теперь нас всех ждет либо смерть, либо тюрьма!

Тем не менее в эмиграцию герцог не уехал и неизменно каждое утро приезжал во дворец, пренебрегая своим солидным возрастом, — ему уже исполнилось семьдесят шесть лет. К этому человеку Анна-Лаура и отправилась несколько часов спустя после разговора с мужем.