Читать книгу "Кот, который сигналил - Лилиан Джексон Браун"

Всем на удивление, наследница из Чикаго явилась с официантом «Старой мельницы», на что Райкер сказал:

– Дерек, очевидно, стал получать хорошие чаевые.

– На прошлой неделе я видел, как он покупал ей хот-дог у Луизы, – отозвался Квиллер. – Вероятно, теперь её очередь угощать.

Сегодня, как и всегда, Лиз оделась вполне театрально: единственная женщина в шляпе, в соломенной шляпе с высокой тульей, обвитой несколькими ярдами вуали и украшенной розой величиной с кочан, – явно эдуардовский стиль. К тому же, по стандартам Мускаунти, Лиз была неправдоподобно миниатюрной. Полли, носившей пятьдесят второй, показалось, что у этой Лиз – сорок четвёртый или даже сорок второй.

Другой особой, привлекшей внимание, была молодая женщина в брючном костюме. Обычай Мускаунти гласил: «По воскресеньям – юбка», но из-за этой красотки в хорошо сшитом брючном костюме все женщины в юбках выглядели старомодными. Дамочка пришла с Флойдом Тривильеном, который был тщательно выбрит и чисто одет. Кто она ему – жена? дочь? С толпой эта пара не смешивалась.

Газетные фоторепортеры и телевизионщики с видеокамерами добавляли ажиотажа в церемонию открытия, а духовой оркестр вовсю трубил мелодии вроде «Чаттануга чу-чу» и «Знойный вечер в старом городке». Райкер узнал парня, игравшего на тромбоне, – он работал в отделе транспорта «Всякой всячины».

– Надеюсь, они не поедут в одном вагоне с нами, – сказала Полли.

Пассажирам, ждавшим на платформе, раздавали памятные программки.

– Представляете, для этого исторического пробега разыскали пенсионеров-железнодорожников: машинисту – восемьдесят два, тормознику – семьдесят шесть, кочегару – шестьдесят девять! – сообщила Милдред. – Все они ветераны ССЛ.

– Интересно, смогу ли я грести уголь, когда мне будет шестьдесят девять? – задумчиво произнёс Райкер.

– Во всяком случае, прошлой зимой ты не смог сбросить даже снег с крыши, Дорогой, – нежно упрекнула его жена.

– Как вы полагаете, кто-нибудь побеспокоился проверить у машиниста зрение и кровяное давление? А кочегару давно делали ЭКГ? И будет ли в поезде врач?

– А боров где? – спросил Квиллер, щеголяя знанием железнодорожного сленга.

Действительно, никаких признаков паровоза не было видно, если не считать клубов дыма, поднимавшихся откуда-то из-за пакгауза. Но вот музыка внезапно оборвалась, а через мгновение оркестр грянул туш. Болтовня на платформе стихла, и из-за поворота, пыхтя и свистя, появилась «девятка». Раздались приветственные аплодисменты, и оркестр сыграл туш.

Подкатившая к платформе старая «девятка» представляла собой великолепный образчик машиностроения: гигантский головной прожектор, сверкающий на солнце чёрный корпус и латунная арматура, шатуны, задававшие такт огромным колёсам, – всё являло собой чудеса механической магии, даже скотосбрасыватель поражал. Пожилой машинист с седыми космами, выбивавшимися из-под хлопчатобумажной фуражки, высунулся из кабины и замахал ожидавшим на платформе пассажирам. Старик буквально светился от гордости.

Милдред, с её глазом художника, назвала паровоз «шедевром чувственной красоты и грубой силы».

– Недаром его называли Великим Стальным Конём!

Когда же из-за поворота показались свежевыкрашенные пассажирские вагоны, её муж заметил:

– А они всё того же старомодного грязно-зелёного цвета…

– Вполне приемлемый цвет, – ответила Милдред. – Его можно добиться, смешав окись хрома с кадмием красным темным и добавив для грязи умбры жжёной.

Двайт Сомерс, краем уха слышавший их разговор, напомнил им, что традиционный зелёный цвет пульмановского спального вагона был введен как раз для того, чтобы скрывать грязь и копоть.

– Что вы знаете о машинисте? – спросила Полли.

– На протяжении пятидесяти лет он был в ССЛ пятаком, – ответил Двайт. – Его опытность и смелость не раз спасали жизни, и только раз он выпрыгнул из кабины. Он приказал прыгать и своему кочегару, но Ози Пени бросил вызов судьбе, оставшись подобно капитану корабля.

– Обнадеживающие сведения, – сказал Райкер. – Ему, наверно, подарили золотые часы, когда он уходил на пенсию.

Тут проводник спустил лесенку первого вагона и крикнул:

– На поса-а-дку!

Квиллер заблаговременно заказал столик на четверых в центре вагона-ресторана. Деревянная обшивка ресторана блестела от лака; скатерти были ослепительно белы, а фужеры искрились, – по вагону пронёсся гул восхищения. Когда же пассажиры расселись, наступила долгая пауза. Участники пробега заволновались. Остряки стали делать дикие предположения:

– Уголь кончился… Кочегар потерял лопату… Повар забыл ножи… Послали за льдом…

Наконец звякнул колокольчик, прокричал гудок, и поезд тронулся. Целая армия официантов в белых костюмах забегала между столиками, разливая шампанское. Все захлопали.

Квиллер, сидевший против хода поезда, видел занявших крайний столик Флойда Тривильена и его очаровательную спутницу. Язык их телодвижений не соответствовал ни супружеским, ни родственным связям. Ещё в поле зрения Квиллера попадали Кэрол и Ларри Ланспики, сидевшие за одним столиком с цветущей молодой женщиной и бородатым врачом, до недавнего времени другом Хикси Райс. Все четверо казались слишком уж довольными, так что Квиллер даже буркнул что-то Полли. Она ответила, что молодая женщина – это доктор Диана, дочь Ланспиков, которая вернулась в Мускаунти, сбежав от всеобщего безумия, творящегося в Центре, и теперь работает с доктором Гербертом.

– Кстати, я собираюсь передать свою медицинскую карту доктору Диане, – сказала Полли. – Мне не нравится врач, который заместил доктора Мелинду.

На подходящей для обозревания окрестностей скорости поезд пересекал типичнейшую для Мускаунти местность: картофельные поля и пастбища, усеянные валунами и стадами овец.

Официанты всё подливали шампанское, и Квиллер вытащил пакет с закуской.

– Мне хочется, чтобы вы попробовали, – сказал он. – Это приготовила одна моя знакомая.

– Кто? – с излишней поспешностью спросила Полли.

– Приятельница из Флориды, – подсмеивался Квиллер, намеренно недоговаривая.

– Очень вкусно, – похвалил Райкер. – Я, пожалуй, съем ещё горстку.

– Несколько солоновато, – пробормотала Полли. А Милдред, ведущая в газете раздел кулинарии, изрекла, что это всего-навсего гренки, приправленные пармезаном, солью, чесноком, красным перцем и вустерширским соусом.

– Коко я Юм-Юм принимают их за кошачий деликатес, – сообщил Квиллер.

Эксперт по кулинарии кивнула:

– Они чуют анчоусы в вустерширском соусе.

В дальнем углу вагона, в стороне от суетящихся официантов, седовласый аккордеонист наигрывал мелодии с равнодушным видом человека, на тысячах банкетов исполнявшего один и тот же репертуар.