Читать книгу "Простым ударом шила - Сирил Хейр"

Лидером заговорщиков был, разумеется, сам Вуд, теперь никогда не появлявшийся без пачки заметок, заглядывая в которые он информировал своих поклонников о новых идеях, пришедших ему в голову в течение дня. Наибольшую поддержку оказывал ему Эдельман, хотя, на вкус автора, поддержка такого рода могла, как не раз говорил Вуд, «нарушить весь баланс сюжета». Мисс Кларк теперь полностью поддерживала его. Ее прежние возражения отступили перед перспективой выставить мисс Дэнвил в смешном виде, и мисс Кларк была готова объединиться даже с Эдельманом, несмотря на их, казалось, бесконечную бумажную войну по поводу досье «Бленкинсоп». Практической пользы от миссис Хопкинсон было немного, хотя появлялась она теперь на людях чаще, а уж безоговорочных и весьма шумных одобрений с ее стороны хватало с избытком. И наконец, даже сам мистер Рикеби, как говорят, «попал в кадр», не столько по причине растущей популярности, сколько потому, что ему не удалось примкнуть к оппозиции.

Петигрю, вынужденный балансировать между двумя противоборствующими сторонами и поддерживать добрые отношения и с теми и с другими, попал в затруднительное положение. С одной стороны, его годами отшлифованный ум практикующего адвоката сопротивлялся тому, что заговорщики сами толком не знали, каким должен быть следующий эпизод, а только спорили, шептались по углам, что-то обсуждали и изменяли, но с другой — ему не нравилось, что его ни о чем не спрашивают, с ним не советуются. Что касается Вуда, то он явно рассчитывал, что происходящие события вполне могут стать основой его будущей книги. Миссис Хопкинсон не раз и не два вносила практическое предложение превратить все это в веселую игру, которую можно было бы с успехом использовать во время празднования Рождества. (Она немало позабавила всех, когда выразила готовность перекрасить волосы, чтобы лучше сыграть свою роль.) Остальных, казалось, вполне удовлетворяли бесплодные и бесконечные рассуждения, все более и более фантастические, если не сказать глупые.

По твердому убеждению Петигрю, это было естественным результатом сложившейся ситуации. Ни у кого из участников «заговора», да и вообще ни у кого, не существовало особых интересов, если не считать работы и денег; часть женатых или замужних служащих умудрилась временно перевезти свои семьи куда-нибудь поближе, получив тем самым возможность нормально проводить свободное от работы время. А что делать остальным? Они были просто вынуждены искать себе развлечение, чтобы хоть как-то скрасить тусклое, лишенное серьезного смысла существование. Петигрю искренне желал, чтобы они придумали что-нибудь другое — во всей этой затее, на его взгляд, было что-то явно нездоровое. Более того, он не мог поверить, что мисс Дэнвил можно бесконечно держать в неведении относительно ее роли в этом дурацком спектакле, который миссис Хопкинсон со свойственной ей фантазией называла «идеальным преступлением». А когда ей рано или поздно станет все это известно, последствия могут оказаться непредсказуемыми. Петигрю даже поделился своими мыслями с Эдельманом, которого считал наиболее разумным из всех, но итог их беседы оказался крайне неутешительным: мрачно его выслушав, тот совершенно равнодушным, лишенным эмоций тоном заметил, что Петигрю, возможно, прав, что человеческие реакции никогда нельзя достаточно точно предсказать и что результаты этой игры могут оказаться весьма любопытными. Петигрю почувствовал себя так, будто слушал нудную лекцию известного профессора о возможных результатах проводимого научного эксперимента. И немедленно прекратил разговор.

Кстати, именно в этот день Петигрю получил письмо от своего жильца, которое избавило его по крайней мере от одной из забот.

«Дорогой Фрэнк, — писал тот. — Большое спасибо за ваше сердечное письмо. Я постарался разузнать все, о чем вы спрашивали. Как я и ожидал, старый Тиллотсон сначала сделал вид, будто невероятно шокирован моей просьбой, которую он рассматривает как прямую попытку заставить его пойти на нарушение профессиональной тайны. Затем, как я и ожидал, он сообщил мне все, что требовалось. Прилагаю копию этого документа. В принципе все кажется достаточно удовлетворительным, хотя, на мой сторонний и, значит, вполне объективный взгляд, указанный вами джентльмен, судя по его достаточно многочисленным любовным интрижкам, весьма хотел бы жениться второй раз.

На ваш адрес также поступили три циркуляра, на конвертах которых было написано „Мистеру Петигрю, на военной службе“. Половина вашего гонорара будет, как мы и договорились, перечислена на ваш банковский счет. Так что с этим все в порядке. Кстати, на прошлой неделе я присутствовал на одном из процессов в местном суде в Рэмплфорде. Ваше отсутствие было отмечено с явным огорчением, но от прошлого осталась только тень.

Искренне Ваш Билл».

В приложении к письму содержались следующие пункты:

«У вашего друга не должно возникать никаких сомнений в том, что мистер Филипс является вдовцом — если только, конечно, он тайно не женился во второй раз, на предмет чего у меня нет и не может быть достаточно достоверной и юридически подтверждаемой информациии. Наша фирма действовала от его имени и по поручению в деле о законном утверждении завещания покойной миссис Сары Эмилии Филипс в 1931 году. Внимательнейшим образом просматривая соответствующие бумаги, я обнаружил, что она скончалась 19 сентября того же года в больнице в Блумингтоне, причем ее муж единственный наследник. Полагаю, данная информация полностью объясняет текущее состояние дел, и, надеюсь, останется строго конфиденциальной.

Возможно, мне также следует добавить, что указанный мистер Филипс поступил к нам в фирму в 1919 году и его работа была вполне удовлетворительной. К сожалению, после объявления войны деятельность отдела, в котором он трудился, пришлось резко сократить, и, хотя мы были бы только рады продолжать пользоваться его услугами, правда в другой должности и за несколько меньшую оплату, он предпочел найти иную работу, более тесно связанную с военными усилиями страны. Более того, После окончания военных действий и, естественно, при наличии соответствующей вакансии мы будем полностью готовы рассмотреть возможность снова принять его к нам на службу. Во избежание каких-либо возможных неверных трактовок хотел бы также особенно отметить, что законодательные положения, регулирующие порядок официального восстановления на государственной службе, в данном случае неприменимы».

«Лучшего, пожалуй, и не придумаешь», — сказал сам себе Петигрю, откладывая письмо в сторону. И даже если он при этом невольно испытывал совершенно необоснованное разочарование, оно было вполне объяснимо естественным стремлением к мелодраме, которое нередко охватывает даже вполне зрелых и разумных людей, вынужденных изо дня в день заниматься скучными, не требующими никакого воображения делами. Зато теперь он мог с чистой совестью следить за развитием романа вполне объективно и незаинтересованно. При условии, конечно, что это не будет мешать работе мисс Браун. Пока, во всяком случае, ничего подобного не наблюдалось.

Однако в течение следующей недели ему пришлось убедиться в наличии иных, причем куда менее объективных взглядов на развитие событий. В частности, миссис Хопкинсон начала активно и довольно настойчиво проявлять признаки растущей неприязни к Филипсу. Если раньше, судя по наблюдениям Петигрю, отношения между ними были ровными и скорее безразличными, то теперь, когда Филипс на глазах у всех начал оказывать внимание мисс Браун, Веселая Вдова стала демонстративно избегать общения с ним. И даже отворачивалась в сторону при встречах с ним. Одновременно, после того как ее «драматический вариант» был отвергнут в очередной раз, она потеряла всякий интерес и к «заговору». Вместо этого Веселая Вдова предпочла направить свою кипучую энергию на «воспитание» мисс Браун, к которой она и раньше проявляла поистине неуемный и далеко не всегда уместный материнский интерес, но в этом Филипс ей очень и очень мешал. А внезапно возникший союз между мисс Браун и мисс Дэнвил, которую Веселая Вдова откровенно презирала, еще больше портил ей и без того плохое настроение.