Читать книгу "Самая темная дорога - Гай Гэвриэл Кей"

Пока не явилась Богиня и не крикнула: «Вложи свой меч в ножны, Небесный король!», и только одному Дейвору, который протрубил в Рог, было известно о том, что происходило после этого до рассвета. Он рассказал, как проснулся на кургане, как узнал, что это за курган, как Кинуин предупредила его, что не сможет вмешаться, если он еще раз протрубит в Рог.

Больше он им ничего не сказал и сел на место. Ему вдруг пришло в голову, что он только что произнес речь. Еще не так давно сама мысль об этом его бы парализовала. Но не сейчас и не здесь. Слишком многое поставлено на карту.

— Хвала Ткачу и ярким нитям на его Станке! — еще раз нараспев произнес Дира, поднеся обе сморщенные руки к лицу. — Я объявляю сейчас, перед всеми собравшимися, что отныне почетной обязанностью Первого племени будет уход за этим курганом и совершение всех поминальных обрядов, чтобы он всегда оставался зеленым, и чтобы…

Дейв почувствовал, что сыт всем этим по горло.

— А вы не думаете, что, если Кинуин смогла воздвигнуть курган и собрать всех убитых, она сможет поддерживать его зеленым, если захочет?

Тут Дейв вздрогнул, потому что Торк сильно лягнул его в ногу. Последовало короткое, неловкое молчание. Дира бросил на Дейва неожиданно проницательный взгляд.

— Я не знаю, как поступают в подобных случаях в том мире, откуда ты прибыл, Дейвор, и не взял бы на себя смелость комментировать ваши обычаи. — Дира помолчал, чтобы слова как следует дошли до слушателей, потом продолжал: — Точно так же вряд ли тебе подобает давать нам советы насчет нашей собственной Богини.

Дейв почувствовал, что краснеет, резкий ответ так и просился к нему на язык. Но он сдержался усилием воли и был вознагражден, услышав голос авена:

— Он видел ее, Дира; он дважды разговаривал с Кинуин и получил от нее подарок. Он, а не ты и не я. Он имеет право говорить и даже обязан это делать.

Дира обдумал это, затем кивнул.

— Это правда, — спокойно признался он, к удивлению Дэйва. — Я беру свои последние слова обратно, Дейвор. Но знай: если я говорю об уходе за курганом, то это знак уважения и признательности. Не затем, чтобы заставить Богиню что-то сделать, а чтобы поблагодарить ее за то, что она уже сделала. Разве в этом есть нечто неподобающее?

После чего Дейв горько пожалел, что вообще открыл рот.

— Прости меня, вождь, — еле проговорил он. — Конечно, нет. Я испытываю тревогу и нетерпение, и…

— И не без причины! — проворчал Мабон из Родена, приподнимаясь на своем ложе. — Нам надо принять решение, и будет лучше, если мы приступим к делу побыстрее.

Раздался серебристый смех.

— Я слышал о торопливости людей, — лукаво произнес Ра-Тенниэль, — но теперь убедился сам. — Его высокий голос к концу фразы стал чуть ниже; все слушали, потрясенные самим его присутствием среди них. — Все люди нетерпеливы. Время так медленно течет для вас, ваши нити на станке Великого Ткача так коротки. Мы, в Данилоте, говорим, что это одновременно и ваше проклятие, и ваше благословение.

— Разве не бывает такого времени, когда необходимы срочные действия? — ровным голосом спросил Мабон.

— Конечно, — вмешался Дира, так как Ра-Тенниэль молчал. — Конечно, бывает. Но сейчас необходимо прежде всего подумать о погибших, иначе их жертва не останется в памяти, не будет оплакана, и…

— Нет, — произнес Айвор.

Одно лишь слово, но все присутствующие услышали сдержанные интонации приказа. Авен встал.

— Нет, Дира, — тихо повторил он. Ему не было нужды повышать голос: все смотрели на него. — Мабон прав, и Дейвор тоже, и я думаю, что наш друг из Данилота с нами согласится. Ни один человек из тех, кто погиб этой ночью, никто из наших братьев и сестер-альвов, потерявших свою песнь, не останется лежать не оплаканным под курганом Кинуин. Опасность заключается в том, — продолжал он, и его голос стал суровым, непримиримым, — что они могли умереть напрасно. Мы не должны допустить этого, пока мы живы, пока можем скакать и держать оружие. Дира, мы ведем войну, и Тьма окружает нас со всех сторон. Возможно, еще будет время горевать о погибших, но только в том случае, если мы пробьемся к Свету.

В Айворе нет совсем ничего, что внушало бы восхищение, думал Дейв. Особенно по сравнению с сияющим Ра-Тенниэлем, или исполненным достоинства Дирой, или даже неосознанной грацией дикого животного у Ливона. В этом помещении находились гораздо более представительные люди, с более властными голосами, с более повелительным взглядом, но в Айворе дан Баноре горел огонь, и в сочетании с силой воли и с любовью к своему народу это перевешивало все, чем обладали другие. Дейв смотрел на авена и знал, что пойдет за этим человеком, куда бы тот ни позвал.

Дира склонил голову, словно под двойным грузом этих слов и собственных лет.

— Это так, авен, — сказал он, и Дейва неожиданно растрогала бесконечная усталость в его голосе. — Да поможет нам Ткач проложить дорогу к Свету. — Он поднял голову и посмотрел на Айвора. — Отец Равнины, сейчас не то время, чтобы я мог держаться за положенное мне гордое место. Ты позволишь мне уступить его тебе и твоим воинам, а самому сесть?

Айвор сжал губы. Дейв понял, что он борется с быстро подступившими слезами, которые так часто служили поводом для насмешек его родных.

— Дира, — произнес авен, — это гордое место всегда будет принадлежать тебе. Ты не можешь уступить его ни мне, ни кому-либо другому. Но ты — вождь Первого племени Детей Мира, племени шаманов и учителей, хранителей преданий. Друг мой, как может такой человек проводить Военный Совет?

Кажущийся неуместным солнечный свет лился в открытые окна. Полный боли вопрос авена повис в воздухе, четкий, как пылинки воздуха в косых солнечных лучах.

— Это правда, — повторил Дира. Он неверной походкой направился к свободному стулу рядом с лежанкой Мабона. Растроганный, Дейв привстал, чтобы предложить ему помощь, но тут увидел, что Ра-Тенниэль одним плавным, грациозным движением очутился рядом с Дирой и помог престарелому вождю сесть.

Но когда Правитель светлых альвов выпрямился, взгляд его устремился в выходящее на запад окно. Мгновение он стоял неподвижно, сосредоточенно прислушиваясь, потом сказал:

— Слушайте. Они приближаются!

Дейв ошутил быстрый укол страха, но в тоне альва не звучало предостережения, и через несколько секунд он тоже услышал шум у восточного края Селидона: там раздавались приветственные крики.

Ра-Тенниэль повернулся и слегка улыбнулся Айвору.

— Сомневаюсь, что ратиены из Данилота могли появиться среди вашего народа и не вызвать волнения.

Глаза Айвора ярко сияли.

— Знаю, что не могли, — ответил он. — Ливон, приведи сюда всадников, пожалуйста.

Они уже и так направлялись к ним. Через несколько мгновений Ливон вернулся, а с ним еще двое альвов — мужчина и женщина. Казалось, сам воздух в комнате стал светлее от их присутствия. Они поклонились своему Правителю.