Читать книгу "Никогда не влюбляйся в повесу - Лиз Карлайл"

– Иисусе Всемогущий, Валиньи! Она ведь ваша дочь! – задумчиво протянул Ротуэлл.

– Да, конечно – но разве не вы, англичане, имеете обыкновение воспитывать своих дочерей, словно они не женщины, а племенные кобылы, а после торгуете ими? – Граф расхохотался. – Только я в отличие от вас не лицемерю, а делаю это открыто.

– Вы свинья, Валиньи, – не поворачиваясь, равнодушно бросила девушка через плечо. – Довольно костлявая, надо признать, но все равно свинья.

– А кто же тогда ты, моя душенька? – издевательски ухмыльнулся он. – Если я свинья, тогда ты хорошенький, аппетитный поросеночек, п#39;est-ce pas#39;!

Калверт, который до этой минуты хранил упорное молчание, хрипло прокашлялся.

– Послушайте, Валиньи, – пробормотал он. – Если вы предлагаете мне быть банкометом, то заранее хочу предупредить, что и пальцем не шевельну без согласия мадемуазель Маршан!

Валиньи снова захохотал.

– О, она согласна, не так ли, душенька?

При этих словах девушка, вздрогнув, повернулась, а потом наклонилась над столом и окинула мужчин взглядом, в котором вспыхнуло пламя.

– Моп Dieu, конечно, я согласна! – крикнула она, стукнув кулаком по столу так, что бокалы жалобно звякнули. – Один из вас, пьянчуги и бездельники, сделает меня своей женой – немедленно! А потом я поступлю с ним так, как сочту нужным! И мне плевать, кто из вас это будет, потому что все вы друг друга стоите!

Эндерс внезапно начал смеяться, издавая какие-то гнусавые, пронзительные звуки, весьма напоминающие ослиный рев.

– Горячая штучка, не правда ли, Валиньи? Забавно, очень забавно. Давно я так не смеялся.

Девушка выпрямилась, собираясь отойти от стола, – и вдруг замерла, перехватив устремленный на нее взгляд Ротуэлда. На мгновение их взгляды встретились. Он ждал, что она с презрением отвернется – но она, словно завороженная, продолжала смотреть на него в упор. Эти широко раскрытые глаза сейчас были черны, как море в грозу, – гнев, ярость, еще какие-то чувства, которым он даже не смог бы подыскать названия, переполняли их… но потом внезапно в самой их глубине вспыхнула и пропала какая-то искорка, и у Ротуэлла перехватило дыхание. Что это было? Вызов? Ненависть? Но что бы это ни было, оно сослужило барону хорошую службу, помешав ему опустить глаза ниже, где низкий вырез платья приоткрывал соблазнительную грудь, которая сейчас возмущенно вздымалась, грозя в любую минуту разорвать тесный корсаж и вырваться на свободу.

– Давай, душа моя! – насмешливо бросил граф. – Стань прямо, расправь плечи и, главное, следи за своим язычком! Помни, если кое-кому проиграю, ты очень скоро сможешь стать баронессой!

– Проклятие! – прошипела она, отодвинувшись от стола. – Ну так проигрывай! Я хочу покончить с этим наконец – и поскорее!

– Очень хорошо, – смущенно пробормотал Калверт. Было заметно, что ему неловко. – Думаю, можно начинать.

Ротуэлл отшвырнул карты в сторону.

– Нет! – прорычал он. – Это безумие!

– Чем возмущаться, сначала послушайте, что я предлагаю, Ротуэлл, – остановил его граф, снова принявший чрезвычайно деловой вид. – Сейчас на кону восемь тысяч фунтов, не так ли?

– Да? Ну и что с того?

– А у Эндерса сколько? Еще восемь?

– Примерно так, – согласился Эндерс.

– Итак, моя ставка – право взять в жены мою дочь. Девушка – против всех тех денег, что сейчас на кону, – объявил граф. – Выиграю я, тем лучше. В этом случае вы отправляетесь домой слегка беднее, чем были, когда переступили порог этого дома. А если я проиграю, тогда победитель получает возможность жениться на моей дочери – но не позже, чем через месяц, с вашего позволения. По завещанию ее деда в день своей свадьбы она получит пятьдесят тысяч фунтов, половину из которых вы отдадите мне. Можете считать это моими комиссионными.

– Половину от пятидесяти тысяч? – Эндерс даже подскочил от неожиданности. – Ну-ну… стало быть, вы в любом случае остаетесь в выигрыше!

– Однако если выиграете вы, милорд, то получите куда больше, чем какие-то жалкие восемь тысяч, – парировал граф.

– Это, конечно, так, – не отступал Эндерс. – Однако если поделить эту сумму пополам, то она становится ничтожной!

– Бросьте, Эндерс, о чем вы толкуете? Двадцать пять тысяч – вполне приличные деньги. Достаточные, чтобы человек имел право считать себя если и не богатым, то хотя бы вполне обеспеченным, – запротестовал граф. – И к тому же это намного больше ваших собственных ставок!

Ротуэлл с силой сжал бокал с бренди и поспешил отставить его в сторону, испугавшись, что тот хрустнет у него в руке.

– Что ж, должен сказать, лично я меньше всего думал о том, чтобы обзавестись женой, – мрачно хмыкнул он. – Готов поспорить на что угодно, что и Эндерсу супруга нужна не больше, чем прошлогодний снег.

– Нет, нет, весьма интересное предложение, – запротестовал словно прилипший к столу Эндерс. В маленьких глазках его вспыхнуло вожделение. – Эта девушка – весьма лакомый кусочек. Подведите-ка ее сюда, Валиньи. Да-да, к свету.

Граф, подхватив дочь под руку, потащил ее к столу – оказавшись в ярко освещенном свечами кругу, девушка напоминала ягненка, предназначенного в жертву какому-то жестокому божеству.

Эндерс, поманив девушку пальцем, сделал ей знак повернуться, чтобы дать ему возможность оглядеть ее со всех сторон.

– Помедленнее, моя сладкая, – выдохнул он. – Очень, очень медленно…

Дождавшись, когда она окажется к нему спиной, он принялся бесстыдно разглядывать ее бедра, полноту которых не скрывали складки платья из темного шелка. В глазах Эндерса вспыхнул похотливый огонек. Ротуэлл похолодел – ему вдруг представилось, как Эндерс попросит Валиньи задрать девушке юбку, чтобы иметь возможность полюбоваться ее обнаженными бедрами. И вновь, стоило ему только подумать об этом, как обжигающая волна, вожделения мгновенно поднялась в нем, захлестнув его с головой.

Впрочем, это не его дело, остановил себя барон. Он в любую минуту может встать и уйти. Послать все это к дьяволу и уехать домой, предоставив Эндерсу и Валиньи заниматься своими мерзостями.

И тем не менее что-то мешало ему уйти… Но что?

Возможно, причина в том, что она кого-то ему напоминает. Или во всем виноваты темные омуты ее глаз – ему достаточно было один раз заглянуть в них, чтобы почувствовать, как его с неодолимой силой влечет к ней. Идиот! О Господи, какой же он идиот, с бессильной злобой подумал Ротуэлл.

Чтобы избавиться от этого наваждения, барон плотно закрыл глаза.

Но была и еще одна причина, заставляющая его остаться. Причина гораздо более серьезная, чем вся эта ерунда. Ротуэлл хорошо понимал, что это такое – быть брошенным на растерзание псам, как будто ты не человек, а просто кусок мяса. Святители небесные, ну почему шрамы в его душе, давным-давно зарубцевавшиеся, как он привык считать, вдруг напомнили о себе именно в эту минуту?!