Читать книгу "Потерянный взвод - Сергей Зверев"

И вот наконец сбегать было не нужно, и Саша поздним вечером пришел к Тане. Но девушка сидела в слезах и говорила, что к брату снова приходили и сказали, чтобы завтра утром он подготовил деньги. А у Володи денег уже нет.

— А почему бы Володе не пойти в милицию?

И Таня сообщила, что во владикавказской милиции тоже работают чеченцы, и вся надежда только на УБОП, в который Володя обращаться боится, ибо жизнь у него, как и птицефабрика, одна, а «крыш» много, и не все ли равно ему потом будет, кто этими «крышами» будет заниматься. Слушая этот бред и понимая, что и сегодня ему не отдадутся, Стольников разозлился и сказал:

— Завтра я перекрою «крышу» на птицефабрике твоего нерешительного брата.

— Правда? — спросила легкомысленная Таня, и по ее счастливой улыбке Стольников догадался, что сделать это нужно было раньше.

На следующее утро он уже сидел в кабинете брата Тани. В одном углу на полу разместился перепуганный директор, Володя, в другом — избитый и чувствующий себя прескверно человек из чеченской «крыши». Все вместе они ждали «крышу». Пять минут назад Стольников сунул в безвольную руку посланца телефонную трубку и велел пригласить старшего.

И теперь все ждали старшего.

— Что за проблема у Володи? — спросил, не отрывая глаз от дороги, водитель джипа. В принадлежности его крови к горскому роду ошибиться было невозможно, точно так же как и его спутника.

Этот кавказец лет тридцати, как и водитель, был одет в удлиненную куртку, фасон которой вошел в моду вместе с выходом на экраны фильма «Карты, деньги, два ствола». Мода минула, но ни у одной из групп людей она не задерживается так долго, как у горцев, числящих себя под знаменами криминала. Они последними сняли малиновые пиджаки, последними перестали носить вышедшие из моды у серьезных людей спортивные костюмы и теперь задержались с модой английского кроя.

— Какие-то шакалы приехали, избили Мусу и сейчас требуют, чтобы ты приехал.

— Русские?

— Не знаю.

— Сейчас узнаем.

Водитель прижал локоть к торсу, убедился, что оружие при нем, и важно качнул головой. Спесь нужно напускать еще в дороге, чтобы из машины выйти уже с грозным угрюмым видом. Морда лица во взаимоотношениях владикавказской братвы — дело первое и почти основное.

Оба были убеждены в том, что это не их знакомые, не люди Руслана Алхоева. Не чеченцы, короче. Муса ясно сказал: «Чужие». Ведь ему достаточно было сказать «Я от Руслана», и директор сразу предложил бы ему кофе. Но кофе пьют только риелторы, брокеры и директора птицефабрик. Настоящие мужчины пьют чай. Но откуда этому русскому шакалу знать об этом?

— Это что за тачанка? — у самого себя спросил водитель, разглядев у стеклянного входа птицефабрики белую «шестерку».

— А, это сестры его. Все времени нет к ней в гости заехать. Телка красивая, клянусь.

— Шакалы! — окончательно догадавшись, что дорогу ему перекрыли русские, взревел пассажир. — Совсем страх потеряли! Сто долларов ставлю, Малик, — это «гастролеры» из Москвы!.. — слово «гастролеры» он четко выговорить не смог, поэтому после второй неудачной попытки заменил его понятием «приезжие». — Пытаются и здесь все прибрать!

Спешившись, они обошли «шестерку», демонстрируя всем за стенами здания, что никуда не торопятся. Потом такой же неспешной походкой поднялись в офис.

Помеха страсти Стольникова директор Володя сидел на полу и являл собой жалкое зрелище, когда чеченцы, отворив ногами дверь в приемную, зашли в кабинет. В углу еще в более плачевном состоянии замер несчастный Муса.

Глядя перед собой, кавказцы прошли до центра необъятного кабинета и только после этого стали осматриваться. Перепутать эти хозяйские движения внутри своей собственности было так же трудно, как и понять спокойствие развалившегося в кресле светловолосого высокого незнакомца.

— Это кто? — спросил Рустам Алхоев, тыча в сторону Стольникова ключом от джипа. Среди всех неприятных чеченцев он пользовался авторитетом самого неприятного, потому что, люди поговаривали, с братом его безуспешно воюют федеральные войска под Грозным.

— Скажи ему, что я по делам, — облегчил Володе задачу Саша.

— Он по делам, — машинально повторил директор.

— Спроси эту животную, — снова показал ключом на Стольникова Рустам Алхоев, — знает ли он, в чей дом зашел? Или он хочет разговора с другими нюансами?

Стольников расхохотался.

— Чурка ты раздолбанная!..

Договорить он не успел, двое одновременно выхватили оружие.

Вскочив с кресла, Саша ногой ударил в голову спутнику Рустама, а самому Рустаму засадил кулаком в живот.

«ТТ» Алхоева улетел в угол, где сидел Володя, а над ним, в рамке, улыбался Путин. Малик оказался более цепким, выбить оружие из его руки сразу не получилось, поэтому Стольников, не мудрствуя, с размаху опустил кулак ему за ухо, а вторым кулаком нашел чеченский подбородок. Клацнув челюстью, Малик упал, потеряв сознание.

Подняв «ТТ», капитан подошел к Алхоеву, подогнул колени и рухнул ими на спину чеченцу. Тот шумно хрюкнул и стал хватать пересохшими губами воздух.

Этот русский и те, кого он представлял, были настоящими шакалами и идиотами. Они не поняли главного. Люди из Чечни прибывали сюда в течение последних пяти лет. Каждому вновь прибывшему уже были готовы место, должность, деньги и власть. Всяк встающий на пути падал ниц или навсегда исчезал. Где теперь эти Димы Большие, Паши Северянины и Гоги Каберидзе? Их нет. Они уехали. Кто в страну Вечной Ночи, кто просто за границу. И уже никто не в силах исправить вновь установленный порядок. А этот русский — конченый человек. Он покойник. Он не понимает, кому перешел дорогу и у кого на спине сидит. Очередной неверный, занявший место на кладбище. Хотя нет, не занявший. Эти русские постоянно норовят попасть туда вне очереди.

— А теперь я тебе объясню, что такое «нюанс», — услышал Рустам Алхоев, родной брат Магомеда Алхоева. Он смотрел, как русский взвесил на руке «ТТ» и рукавом вытер ствол. Ненависть душила Алхоева, у него перед глазами плыли картины мести, и каждая последующая была страшнее предыдущей.

А Стольников между тем рывком схватил его за пояс, придавил ногой поясницу и одним движением разорвал ремень. Такого унижения Алхоев-младший никогда не испытывал.

— Словарь русского языка трактует слово «нюанс» как «тонкое, едва уловимое различие в чем-нибудь», — говорил, сидя на нем, командир взвода разведки оперативной бригады особого назначения. — Но ты не знаешь, что такое «трактует», а потому я объясню тебе проще…

— Ты что делаешь, покойник?! — взревел Рустам Алхоев, чувствуя, что его освобожденные от брючного ремня брюки соскочили до колен.

Повернув голову, он заметил, как русский взмахнул его «ТТ», и в следующее мгновение перед глазами брата главаря незаконного вооруженного формирования вспыхнул фейерверк разноцветных огней. Рустам дико закричал, а директор Володя, округлив глаза, смотрел на нижнюю часть туловища своей «крыши». Так с его «крышей» еще никто не поступал.