Читать книгу "30 сребреников – 2. Путь Скорби - Дмитрий Викторович Распопов"

вызывающе неправильном поведении.

Я хмыкнул.

— У меня почему-то есть твёрдая уверенность, что один документ с пятьюдесятью тысячами флоринов защитит меня от этих нападок, — объяснил я ему своё спокойствие, — ну или Рим в конец меня разочарует.

Против его воли, на отце монаха появилась слабая улыбка.

— Я знаю ты писал каждую неделю отчёты кардиналам Орсини, Торквемада и нынешнему папе, когда он ещё был Альфонсо де Борджиа, — не спросил, но просто указал он реальный факт.

Я кивнул.

— Без подробностей естественно, только ход расследования и суммы заработка золота, — подтвердил я.

— Перед тем как я вручу папе свой отчёт, я хотел спросить тебя, не хотел бы ты его увидеть? — он явно с большой осторожностью у меня это спросил.

— Нет, зачем? — удивился я, — я знаю вас и доверяю вашим суждениям.

— Мне бы твою уверенность, — вздохнул он, — в нём есть и нелестные мои отзывы о тебе и твоих методах продажи индульгенций.

— Зачем вы тогда предлагаете мне его прочитать? — удивился я.

— Если ты попросишь меня, я готов убрать эти пункты из своего отчёта, наступив на горло своей совести, — тихо сказал он.

— Я и так потребовал от вас многого отец Иаков, заставив включить в список еретиков тех, кто там не должен был быть, — я внимательно посмотрел на старика, который явно разрывался между чувством ответственности и чувством привязанности ко мне, — просить у вас больше было бы неправильно. Так что пищите в своём отчёте всё, что считаете правильным отец Иаков.

— Ты тоже можешь написать обо мне правду, — мои слова его явно немного успокоили.

— Я уже отправил свой отчёт брат, — отмахнулся я, — и конечно же я на его страницах вылил всё про вас, что во мне накопилось. Так что не смущайтесь, мы с вами будем в расчёте.

Ему сразу полегчало, он повеселел и до столовой мы дошли молча. Зачем я ему соврал? Ведь я о нём написал в отчёте только хорошее и в таких возвышенных тонах, что не понять, что он просто святой в теле человека было нельзя.

Всё просто, я не думал, что я надолго задержусь в Риме, поскольку отец явно хотел и неоднократно намекал, что я вскоре вернусь домой. Так что какая награда не ждала бы меня в Риме, это не сильно отдалит мой отъезд оттуда, как бы я этого не хотел.

К тому же я никому не собирался говорить, сколько у меня теперь денег, а хотел прикидываться до конца о том, что я завишу от семьи и их средств. Чем меньше людей будут знать, что я богат, тем большее будет моё маленькое, уродливое тело в сохранности до тех пор, пока я не подрасту достаточно, чтобы заявить о своей самостоятельности.

* * *

— Кардинал Тревизано прочитайте нам пожалуйста письмо от Его высочества Альфонсо V, — попросил уставший Каликст III, которого поставили просто перед фактом, что его выбрали как независимую фигуру, да к тому же достаточно старого для того, чтобы оставаться папой долгое время. Такие новости не могли улучшить его настроение, но отказаться он просто не мог. Грандиозные планы по улучшению мира, сразу зароились в его голове, так что готовность надеть тиару на свою голову у него сформировалась мгновенно, и он дал положительный ответ на выбор кардиналов. Вот поэтому сейчас он и разбирал дела, доставшиеся ему от прошлого папы, к тому же они напрямую касались человека, которого он хорошо знал, его давнего знакомого и покровителя — короля Арагона.

Камерленго достал пришедшее письмо и зачитал его полностью, стараясь при этом, чтобы собственное удивление не передалось в его интонациях. На его и всеобщее удивление король Арагона, Сицилии и Неаполитанского королевства весьма лестно отозвался о работе трибунала инквизиции в его городе, поблагодарил за то, что прислали лучших, отметив поимённо восьмерых, кто по его мнению приложил больше всего сил в работе и первым в его списке был Иньиго де Мендоса, вторым брат Иаков, который по старшинству и опыту по идее должен был стоять там первым.

— Его высочество также просит нового папу не идти путём Николая V, — продолжил читать камерленго, — и надеется продолжить со Святым престолом крепкие и дружественные отношения, которые были между ними ранее, основанные только на взаимном уважении и вере в Господа.

— На этом всё Святой отец, — закончил чтение кардинал.

— Я удивлён, — Каликст III задумчиво посмотрел на огромную стопку жалоб и гневных писем от священнослужителей и дворян Неаполя, которые завалили канцелярию Святого престола о вопиющем нарушении всех церковных правил, которые совершил всего один человек, при этом же они весьма мирно отзывались о брате Иакове из Мерке, который и проводил расследование, а также выносил наказания для еретиков. Обычно на главного инквизитора и был направлен гнев тех, кого эти наказания коснулись, но видимо не в этот раз.

— Мы все удивлены Ваше святейшество, — заметил кардинал Орсини, — все жалуются вовсе не на отца Иакова, как это обычно и бывает из-за его строгого, но признаем все, справедливого подхода к делу.

— Какое именно Николай V давал поручение этим двоим? — поинтересовался Каликст III.

— Официально, провести расследование в Неаполе, Святейший отец, — ответил камерленго за всех, — неофициально, наказать короля за строптивость, закрытие филиала инквизиции, а также изыскать с города средства в размере пятидесяти тысяч флоринов на борьбу с османами.

— А-а-а, теперь понятны эти жалобы на беспринципные продажи индульгенций и даже угрозы жизни для тех, кто не хотел по своей воли их покупать, — понял Каликст III причину массовых жалоб на своего протеже, — и каков результат?

— По отчётам самого Иньиго, который их присылал нам с постоянством, достойным для всех других наших посланцев, — заметил кардинал Тревизано, — он выполнил всё, что ему поручили: филиал инквизиции в Неаполитанском королевстве восстановлен, король Альфонсо его по-прежнему финансирует, расследование проведено, задокументировано и главное, он везёт с собой обратно вексель на пятьдесят тысяч флоринов.

Кардиналы на курии стали переглядываться и шептаться. Это были огромные, немыслимые деньги для любого правителя, не то, чтобы одного человека!

— Вчера я читал письмо от архиепископа Ринальдо, — задумчиво сказал Каликст III, нарушая шепотки в зале, — того, кого упомянул король в помощи нам. Судя по всему, это