Читать книгу "Рекорд - Ольга Вечная"

Бабе не вмажешь. Но это ладно. Другое дело, когда раздеваться начинает, предлагать себя, унижается. Треш. Дикий пиздец, на что люди идут за дозу. Гордость теряют, рассудок. Ненавижу эту сторону жизни, хотя, бесспорно, не мне судить. Обычно я с наркоманками не сплю, но Настя… Блин, я бы понял по глазам и голосу — опыт приличный. Однако мог и ошибиться.

Юля предлагает мне пойти по своим делам куда подальше.

— Хорошего вечера, — говорю. — Если передумаете насчет счета, мы там сидим.

Я у поднимаюсь, когда Настя вдруг хватает за руку. Наши глаза встречаются, и она выпаливает царапающе серьезно:

— Я на тебя подписалась и буду следить за успехами. Хотела бы пожелать, чтобы у тебя все-все получилось в гонках. Шилов мне как отец, но болеть я буду именно за тебя. Потому что ты классный пилот.

Мы жжем друг друга глазами, неприятный морозец пробегает по коже. Я открываю рот, закрываю, пытаясь сообразить, почему над шуткой смеется только Юляшка, а Настя по-прежнему серьезна. Это какая-то высшая степень стеба?

Шиловская девка будет болеть за меня? Зачем? Блядь, все как обычно.

— А знаешь, чем ты действительно могла бы помочь? — выдаю с улыбкой.

Она смотрит внимательно, ждет как будто с надеждой.

— Как насчет втроем на удачу? Ты и Юляшка. Две близняшки в кровати… Я только об этом способен думать, после того как узнал, что вы сестры…

Ледяной апероль врезается в лицо и стекает на майку и колени. Встряхиваю головой. Лед падает на пол, катится под стол. Абсолютно все оборачиваются на нас. Я улыбаюсь.

Настя сжимает в руке пустой стакан и разочарованно качает головой. Так-то лучше.

Вытираю глаза, мы еще секунду пялимся друг на друга. Я пожимаю плечами.

— Если передумаете, я пока здесь.

Шлю девчонкам воздушный поцелуй и возвращаюсь к парням. Беру салфетки. Коктейль сладкий, вся одежда теперь липнет. Настроение — ниже низшего. Сука, как все бесит.

— Вижу, подружка Юляшки тебя послала, — смеется Семен.

— Это ее сестра, прикинь.

— Они обе шиловские?

— Ага.

— Столько денег у этих девок, даже представить страшно, — вздыхает Семен. — Еще и обе красавицы, глаз не оторвать. Вот где справедливость? За какие заслуги этой мрази такие дочери?! Украсть бы одну из них и выкуп потребовать. Интересно, сколько Шилов готов был бы дать за свою кровиночку?

Я осушаю стакан, мозг плывет. Вдруг становится весело.

— Ха, это был бы прикол: на его же деньги уделать его в Нюру… Нюбру… Блядь, пора домой, язык заплетается.

— Ньюбургерге.

Смотрю на Гришу в упор.

— Ага, в Нью-бургере.

Мы хохочем и заказываем еще выпить.

***

Утром просыпаюсь от телефонного звонка. Уже поздно, за окном светло. Зачастую в это время я уже в зале. Пью я редко, поэтому с непривычки тяжело болею. Спросонья беру трубку и с третьего раза кое-как смахиваю по экрану.

— Да?

— Тима-а-а-а! Что ты трубку не берешь?! — кричит Юляшка.

Аж в ушах звенит от писка. Немного отвожу телефон.

— Привет, красота. Кто этот страшный человек, что поднял тебя раньше десяти? Мне его убить?

— Заткнись. Мы с Настей вчера напились как проклятые. Я утром встала попить, а ее нет!

— И?

— Она не у тебя? Умоляю, скажи, что она у тебя! Пожалуйста! Я даже сердиться не буду, пусть только сестра найдется.

Истерика в словах Юляшки действует лучше капельницы с кофе. Я пробуждаюсь мгновенно и на всякий случай оглядываю комнату. Никого тут нет. Я прекрасно помню, как споткнулся, поднимаясь ночью по лестнице, а потом рухнул на кушетку. Был один.

— С чего бы ей быть у меня? Вы вообще-то сестры, ты меня за кого принимаешь?

Впрочем, еще раз внимательно оглядываю комнату в поисках женских вещей.

— За того, кто ты есть. Беспринципного мудака, которому лишь бы присунуть. Вы с Настей долго курили на улице и о чем-то говорили.

Мы говорили о «Супре». От Насти пахло арбузной жвачкой, и она много смеялась, из чего я сделал вывод, что больше не злится.

— Поговорили и разошлись.

— Ты не понимаешь! Она на лечении в клинике, ее нельзя оставлять одну ни на минуту, она собой не владеет в полной мере! И она пропала!

Глава 9

Настя

Латте для меня слишком сладкий, но при этом как будто самый вкусный в жизни. Вот как бывает. Я приняла его с улыбкой и выпила половину, отмечая свободу.

Котенок свернулся калачиком на коленях, мирно посапывает. Наелся до отвала, малыш, ему тепло и спокойно. Мне отчего-то тоже. Я отрываюсь от ноутбука и с любопытством озираюсь.

Мастерская оказалась просторнее, чем я ожидала. Уютно пахнет маслом и железом. Деталей и инструментов столько, что помещение сошло бы за неплохой магазин автозапчастей. Я выросла в похожем месте. Сначала у отца был гараж в три раза меньше, но постепенно его дилерская сеть, включающая также сервисы и мойки, стала самой крупной в регионе. Первое время папа специализировался только на японских машинах, позже появились и немцы.

Красоту скорости не ощутить без страха разбиться. Про человеческие отношения можно сказать то же самое, поэтому любовь к автомобилю для меня — синоним любви к мужчине.

Ближе к пяти часам мы заказываем пиццу, но не успеваю я откусить первый кусочек, как дверь распахивается, и в мастерскую влетает Тим.

Я ждала его весь день ежесекундно, но все равно тушуюсь. Нервная дрожь касается рук, я выпрямляю спину, готовясь ко всему на свете.

В декорациях грязных стен, старого хлама и уныния бедности Тим кажется чужеродным объектом. Профессиональный гонщик на пике формы, красивый двадцатипятилетний парень, состоящий из мышц, адреналина и мечты. Он сам — машина, заточенная на результат.

Первая мысль, когда я вижу его: Тим должен блистать на пьедестале, а не самостоятельно собирать машины.

Вторая: мы оба оказались в заднице мира по вине Шилова.

А потом его глаза натыкаются на меня, и Тим из растерянного вмиг становится свирепым. Поднимаю руку, неуверенно машу.

— Привет! Будешь ужинать?

— Ты здесь?.. Черт, слава богу! — выдыхает он громко. Проводит ладонью по волосам. Прищуривается: — Давно? Почему я не в курсе?!

— Эм. А должен был быть?

— Я весь город оббегал, всех на уши поднял! Тебя ищет больше сотни волонтеров!

Жар опаляет щеки так, будто я окончательно сбрендила и сунулась в огонь.

Семен с Грихой, видно приманенные голосами, выходят из подсобки и тянут Тиму руки. Он их пожимает, но по-прежнему выглядит крайне сердитым.

Сама же не могу пошевелиться, сердце будто на части раскололось. Я была уверена,