Читать книгу "Афганский гладиатор - Александр Тамоников"

– Я-то все понимаю, Лом, плохо, что ты не хочешь ничего понимать. Но я предупредил тебя. А ты знаешь, слово я всегда держу. Не нарывайся! Никакой трибунал не удержит меня от того, чтобы свернуть тебе жало. За таких подонков, как ты, не сажают! К тому же я сильно сомневаюсь в том, что, кроме замполита и его поджопника Булыгина, кто-то еще из офицеров встанет на твою защиту. А сейчас проваливай! И подумай хорошенько, как вести себя дальше, начальник.

Тимохин сел на стул и вновь взял в руки газету.

Гломов поднялся, поправил рубашку, погоны:

– Ну, Тимохин, ой как ты пожалеешь о своей сегодняшней выходке. Я так просто это дело не оставлю. Тебе придется ответить. И ты ответишь, не будь я капитан Гломов!

Старший лейтенант, не поворачиваясь, спросил:

– Ты еще здесь? Помочь выйти?

– Негодяй!

Капитан выскочил в коридор. Тут же из предбанника донеслось:

– Ну, что встали, как истуканы? Подтянуть ремни! Распустились тут! По два наряда вне очереди каждому!

Гломов разносил солдат, посыльных по штабу. Те попытались спросить, за что их наказывают, но начальник штаба только взвизгнул:

– Молчать, недоноски, пока я вас...

И, не договорив, хлопнув дверью, Гломов выскочил на улицу, чуть ли не бегом направился в сторону военного городка. Проводив взглядом через окно начальника штаба, Тимохин вышел в предбанник. Помощник и посыльные стояли в растерянности. Сержант спросил:

– А чего это капитан взбесился, товарищ старший лейтенант? Рядовым наряды вне очереди объявил. За что? Ремни у них затянуты, честь начальнику штаба отдали, как положено. За что он наорал-то на бойцов?

Тимохин сказал:

– Не обращайте внимания. Такое с нашим начальником штаба бывает! Не будем обсуждать его действия, это не положено. Забыли об инциденте, и все!

Один из рядовых проговорил:

– Легко сказать, забыли. А за что на тумбочке два наряда теперь стоять придется?

– Сказал, забыли, значит, забыли. И стоять нигде не будете. Сгоряча капитан объявил взыскание. А чего не сделаешь сгоряча? Но если надо будет, то мы с ротным к командиру батальона обратимся. Он снимет наложенные на вас необоснованные взыскания. Так что выше носы, бойцы! Все нормально!

Солдаты повеселели. Они знали, что их положение в большей степени зависит от взводного и ротного, нежели от вышестоящего командования.

Успокоив подчиненных, Тимохин вернулся в помещение дежурного по части. Следом зашел помощник, сержант Блинов:

– Извините, товарищ старший лейтенант, я невольно слышал ваш разговор с капитаном. Так получилось. Как раз из туалета вышел, а тут и вы сцепились.

Тимохин спросил:

– Ну и что?

– Я... Я хочу сказать, что если кто будет спрашивать из начальства, что произошло сегодня, то будьте уверены, я отвечу, что ничего не слышал и ничего такого не видел. В общем, скажу, что не было никакого скандала.

Старший лейтенант спросил:

– А разве, Блинов, врать хорошо? И как можно лгать вышестоящему командованию? Этому ли вас учат в подразделении?

– А разве капитану разрешается так вести себя с другими офицерами и тем более с солдатами, которые не могут ответить ему?

– И все равно, сержант! Нехорошо говорить неправду. Хотя... иногда и приходится. Ты не беспокойся, не думаю, что начальник штаба станет развивать конфликт...

– Извините, а о каком конфликте вы говорите?

Тимохин рассмеялся:

– Ну и хитер ты, Блинов! Верно, никакого конфликта не было! Так и бойцам передай! После чего садись за пульт, я пойду в столовую, ужин на носу. Одного посыльного я заберу с собой. Вернусь, пойдешь ужинать с другим бойцом.

Проверив готовность ужина, сняв пробу и разрешив раздачу пищи, Тимохин объявил построение батальона.

Роты выстроились на плацу. Отправив подразделения в столовую, Александр прошел в парк боевых машин. Прапорщик Чепцов сидел на кушетке и, морща лоб, вертел вошедший в моду кубик Рубика. Дежурный по парку был настолько увлечен этим занятием, что не заметил Тимохина. Тот от дверей контрольно-технического пункта, улыбаясь, спросил:

– Что, Вова, не получается собрать кубик?

Прапорщик поднял глаза на офицера:

– А, это ты? Да ни хрена не получается. Крутишь его, козла, и так и этак, а он все одно встает разными цветами. Удивляюсь, как этот кубик вообще мог придумать человек? Сколько же ума надо иметь?

Тимохин присел на стул возле пульта КТП:

– Согласен, а собирается он просто!

– Хочешь сказать, что ты можешь собрать его?

– Конечно!

– Докажи!

– Давай!

Взяв кубик, старший лейтенант через несколько минут вернул его собранным прапорщику, вызвав у того искреннее изумление:

– Ну ни хрена? А как ты его? И вертел недолго. Неужели соображалки хватило понять его систему?

Старший лейтенант закурил:

– Соображалка тут ни при чем! Я тоже с этим кубиком в свое время помучался. А потом в журнале «Наука и жизнь» наткнулся на статью, где давался порядок сборки. Запомнил, потренировался, вот и результат!

– А сам бы не додумался?

– Вряд ли!

– Мне нарисуешь эту схему сборки?

– Я тебе журнал отдам. Он у меня где-то дома валяется. Если только в печке не сжег. Но не должен был.

– Это ништяк! Только уговор, Саня, о журнале никому ни слова. У нас никто не собирает кубик, видно, кроме «Коммуниста Вооруженных Сил», другими журналами не пользуются. А я возьму и перед построением соберу. Вот мужики удивятся. За умного прокачу.

Александр, затушив окурок, сказал:

– Договорились!

Прапорщик напомнил:

– Насчет ужина еще не решил?

Старший лейтенант махнул рукой:

– Давай! На пузырь деньги найдешь?

– Обижаешь!

– Ладно, посидим, но только не сразу после отбоя, а как танцульки в клубе кончатся и толпа по домам разойдется!

– Понял! У тебя все нормально? А то вид какой-то непонятный. Вроде улыбаешься, а невесело. Произошло что?

– Да так, с Гломовым опять сцепился!

– По-крупному?

– Да!

Прапорщик вздохнул:

– Эх, смотри, Саня, сожрут эти псы, Гломов с замполитом Василенко. Ты ж им как кость в горле. Впрочем, за это тебя и уважают мужики в батальоне.

– Подавятся, Вова!

– Ну, гляди! Жаль будет, если они верх возьмут, а для этого и у Гломова, и у Василенко возможностей больше чем достаточно. Правда, комбат вроде непонятно почему тебя поддерживает, но и его сломать нетрудно.