Читать книгу "Бей или умри - Софья Валерьевна Ролдугина"

и вытянуть его на новый уровень. Интересно, как это сделать, если у меня самой познания в области магии если не нулевые, то близко к тому.

Стоп.

А что, если…

Моя сильная сторона – не конструирование и моделирование, точнее, не овеществление ничто, сколько бы времени я ни провела в мастерской Ригуми Шаа. Разве что лет через пятьдесят расклад изменится. Зато телепатия и эмпатия естественны, как дыхание. Конечно, возможности Оро-Ича неизмеримо выше, однако его багаж знаний и опыта не включает в себя мой целиком. Можно представить пересекающиеся круги – огромный у него, крошечный у меня. Большая часть из того, что умеет мастер Лагона, мне пока недоступна по определению. Но есть и небольшой участок, который в свою очередь находится вне зоны понимания Оро-Ича. Набор подавленных воспоминаний, эмоционального опыта и специфических знаний, которые я сама не замечаю.

Но «не замечаю» – не значит «не использую».

В конце концов, не зря же мастер Лагона верит в связь между добычей и магом, который ею обладает. Добыча делает мага сильнее; значит, есть во мне нечто, из-за чего я попала в этот мир и что является ключом к способностям Тейта.

Горло точно спазм прошил; пить хотелось до одури.

– Ты в порядке? – встревоженно обернулся Тейт.

Я улыбнулась:

– Вполне. Собираюсь вот… посмотреть.

Вообще-то у меня уже было одно предположение. Необучаемость Тейта с самого начала напоминала мои собственные трудности с местной магией. Биокинез, эмпатия и телепатия, конструирование и моделирование – из трёх областей Оро-Ич выбрал для адаптирования под лагонскую школу ту, что необходима для выживания – и, что немаловажно, ту, что наиболее похожа на магию. И то без возможности видеть иной слой мира, энергию, используемую для колдовства, перестроиться у меня получилось далеко не сразу. А телепатия? Учитывая разницу в подходах, не уверена, что я вообще смогла бы освоить местные приёмы. Разве что грубо сымитировать…

Было и ещё кое-что, объединяющее меня и рыжего, – скорость.

Псионические способности позволяли черпать энергию изнутри, потому-то я и уставала намного раньше магов. Зато действовала почти мгновенно. Быстрее реагировал только сам мастер Оро-Ич, однако он находился на совершенно ином уровне, несопоставимом. В остальном же псионика давала мне фору по сравнению с магами. Иллюзии я воплощала почти так же шустро, как мастер Ригуми, только вот мои творения были куда более хрупкими и простыми – просто детские поделки по сравнению с тем, что создавал он. Зато я сумела отразить телепатическую атаку Эфанги! Конечно, не только за счёт скорости – сработал фактор удивления. Неориентируемая поверхность оказалась для мастера сюрпризом; в настоящем бою, где некому сказать «стоп» и осадить противника, щиты дали бы мне всего лишь незначительную отсрочку.

Впрочем, неважно.

Главное, что Тейт действовал так же – очень-очень быстро, грубо и сильно. И его сила – это я запомнила после сражения очень точно – шла изнутри. Нечто жгучее, болезненное, мощное…

А у испепелителей?

– Беги или гори, – прошептала я и облизнула губы; горько, солоно, шершаво.

Кто сказал, что «гори» значит именно «сдохни»? Сердце тоже может гореть. А вдохновение – сжигать.

Рыжий покосился на меня, но не произнёс ни слова. А я глубоко вдохнула жаркий воздух, отбросила с лица прилипшую прядь и села так, чтобы щиколотки соприкасались. Для глубокого анализа обычной степени сосредоточенности могло бы и не хватить. Нужен купол километров на пять, причём плотный.

Что ж, начнём.

…один из самых сильных страхов любого телепата – раствориться в чужом разуме. Чем больше контактов устанавливаешь одновременно, тем сложнее держать концентрацию. Причём опасна не агрессия, лупить по врагам можно и не понимая их; опасно познание. Чтобы в буквальном смысле встать на место другого человека, нужно отказаться от части себя, позволить чужому видению мира заместить твоё.

Некоторые ученики чувствовали моё прикосновение; одни отмахивались от него, другие наоборот, приглашающе раскрывались, когда осознавали желание понять. Легче всего было с подмастерьями. Один из них, обладающий примерно третьей ступенью эмпатии, даже любезно пояснял свои действия, моделируя мысленные образы.

…мир он воспринимал как пылающую пропасть. Жуткий, испепеляющий жар всегда был рядом – только ладонь протяни, зачерпни полной горстью, сомни, измени сообразно своим желаниям и пользуйся. На жар можно воздействовать голосом и движением; тело мага постепенно трансформируется в идеальный инструмент.

Если пламя – это дыхание, то испепелители творят музыку. Слабые ученики дуют в тростниковые дудочки, каждый в меру сил; у подмастерьев – валторны, саксофоны, органы.

А мастер Чирерори, который сидит на возвышенности с того края кратера – удобное место, кстати, оттуда роскошный вид открывается, – целый духовой оркестр.

– Тейт, – тихо позвала я, с трудом разлепив губы. – А ты можешь показать, что умеешь? Что-нибудь сильное?

Мрачную задумчивость у него точно ветром сдуло. Он заулыбался:

– Ага, сейчас! – и сиганул было в кратер, но на полпути передумал, оттолкнулся прямо от воздуха и запрыгнул обратно ко мне. – Отсюда только никуда не уходи. Опасно.

Забавно, что при этом он явно имел в виду вовсе не тот пламенный хаос, который бушевал в кратере сейчас.

Тейт прошил тренировочное пространство, как игла. Некоторые ученики в шутку метили в него, но ни один удар не достиг цели. Примерно посередине он забрал правее и выскочил прямо к тому любезному подмастерью, который открыл мне свой разум – это оказалась молодая женщина – и что-то сказал ей. Женщина сразу оставила участок и почему-то побежала ко мне, по дороге собирая вокруг себя небольшую толпу. А Тейт ловко вскарабкался по стенке кратера и подскочил к Чирерори, жестикулируя так активно, что даже мне видно было.

От мастера повеяло мучительным предвкушением вкупе с раздражением и злостью на самого себя – так обычно чувствуют себя девушки на диете, которые не могут отказаться от ещё одного пирожного из той новой модной кондитерской. Тейт усилил напор; мастер… нет, не сломался – от ломки такого удовольствия не испытывают. Он позволил себе каприз.

Тейта от избытка чувств на месте подкинуло. А Чирерори вдруг раскинул в стороны руки – взметнулись, как крылья, ткани цвета ультрамарина – и выпустил в небо столб багровых искр, точно кровь из разверстой груди брызнула.

Взрывы и прихотливые переливы пламени бушевали в кратере ещё несколько секунд, а потом ученики ринулись прочь оттуда – все двести с лишним человек или сколько их там было. Буйство огня утихло. Женщина-подмастерье, высокая, с коротко остриженными красными волосами, перебралась через край и села рядом со мной на одно колено, лицом к обрыву.

– Танеси Тейт попросил за тобой присмотреть, – сосредоточенно ответила она,