Читать книгу "Боярышниковый лес - Мейв Бинчи"

жили еще три девушки. Устроилась на работу в кафе, которое открывалось рано утром на завтраки. Это было ужасно удобно, потому что к десяти, когда начинались лекции, я уже успевала и смену закончить, и плотно позавтракать. А по вечерам, с шести до десяти, я работала в пабе. С таким распорядком мне и деньги было тратить некогда, и весь день оставался свободен для учебы.

Из-за истории с дядей Найлом парнями я, в отличие от соседок, совсем не интересовалась, потому всю себя могла посвятить учебе. К концу первого курса я попала в пятерку самых успевающих студентов в группе, что стало для меня предметом особой гордости.

Наведываясь домой в Россмор, я никому об этом не рассказывала. Только сестре Джеральдине, поскольку хотела, чтобы она знала: при желании мы можем добиться всего, чего угодно.

Джеральдина думала, что я большая молодец; она рассказала, как смогла найти управу на дядю Найла. Теперь чуть что она во весь голос, так чтобы услышали все в доме, восклицала: «Ах, это вы, дядя Найл, помощь какая-то требуется?» – и он тут же тихонько исчезал. А однажды она при всех объявила, что собирается навесить огромный замок на свою дверь.

А потом, в середине второго курса университета, все пошло наперекосяк. У матери обнаружили рак. Сказали, неоперабельный. Отец справлялся с происходящим, напиваясь до беспамятства каждый вечер.

Джеральдина попросилась пожить к младшей сестре моей подружки Гарриет Линч, чтобы спокойно учиться и держаться подальше от дяди Найла. Дома ее защитить было некому.

Тем временем в Дублине нам повысили плату за квартиру. И здорово повысили. А я как раз познакомилась с Кено, который заправлял ночным клубом на одной из узеньких мощеных улочек столицы. Кено предложил поработать у него танцовщицей. Я отмахнулась, мол, глупости, я и танцевать-то не умею, а он ответил, что уметь там нечего. Тогда я усомнилась, не опасно ли – выставлять себя напоказ всем подряд и при этом бить по рукам, чтобы к тебе не лезли?

Но для этого у Кено имелись вышибалы.

Потом мама умерла.

Да, это было ужасно. Я пыталась оплакать ее как положено, но не могла забыть, что она притворялась слепой и глухой и бросила нас с Джеральдиной на произвол судьбы. Сразу после похорон дядя Найл, даже не обмолвившись о своих планах моему отцу, продал ферму, Джеральдина забросила учебу, потому что все происходящее ее совершенно подкосило, а я подумала, что эти треклятые танцы позволят мне снять собственную квартиру в Дублине, окончить университет, устроить Джеральдину в училище и продолжить за ней приглядывать. Так что я ответила Кено согласием и каждую ночь, натянув нелепые, чисто символические трусики, танцевала у шеста.

Это было так глупо. Большей частью глупо, но еще немного горько.

И музыка временами действовала на нервы.

Но чаевые давали до неприличия щедрые, вышибалы знали свое дело, а домой в три утра меня всегда отвозило такси. Так почему бы и нет, Господи?

Джеральдине я сказала, что работаю крупье в игорном доме – принимаю ставки и что по закону она слишком мала, чтобы заходить в подобные заведения. Все было хорошо, пока однажды вечером к нам не заявился, кто бы мог подумать, отец Гарриет Линч с приятелями. Когда они меня увидели, чуть замертво не попадали.

Я подсела за их столик, чтобы освежиться, и ласково сказала, что каждый по-своему зарабатывает на жизнь и развлекается и что я не считаю нужным сообщать в Россмор матери и сестрам Гарриет Линч о характере командировок отца семейства в Дублин. Гости мой намек поняли, а Кено потом сказал, что я самая сообразительная девушка в его конюшне. Слово «конюшня» мне не понравилось. Как будто танцовщиц сравнили с цирковыми лошадьми, гарцевавшими по арене. Но сам Кено мне нравился. Очень. С девушками он был неизменно обходителен, а таким бизнесом занимался, потому что помогал бедным родственникам, оставшимся в Марокко. На самом деле ему хотелось стать поэтом, но стихами денег не заработать. Займись он сочинительством, его младшие братья и сестры остались бы без образования – отсюда и клуб.

Я прекрасно его понимала.

Иногда мы с Кено встречались за кофе. Девчонки с учебы считали его красавчиком. Он всегда рассуждал о поэзии, поэтому его принимали за студента. Я заметила, что до откровенного вранья он никогда не опускался, но и всей правды не раскрывал.

Впрочем, я его не осуждала. Не хотелось, чтобы Кено рассказал моим друзьям-отличникам, как мы подружились благодаря тому, что я по пять раз в неделю танцую у него в клубе практически голой.

Он так же вел себя с Джеральдиной, которая теперь тоже училась в университете и, к счастью, слишком хорошо проводила время, чтобы интересоваться моей так называемой работой крупье в казино. Никакой влюбленности между мной и Кено не было, но мы часто беседовали о любви, браке и тому подобном. Он цинично заявлял, что все отношения имеют срок годности. Его опыт ведения бизнеса это только подтверждал.

Кено говорил, что любит детей. Более того, у него уже был ребенок, дочка. Она жила в Марракеше, и ее воспитывала бабушка. Мать девочки исполняла экзотические танцы в одном из клубов Кено. Тогда я впервые услышала, что он владеет еще заведениями, помимо того, в котором я работала в Дублине.

Я ничего не сказала и больше эту тему никогда не поднимала.

– Ты чудесная девушка, Клэр, – часто говорил он мне. – Настоящая звезда.

– Когда я училась в школе, меня постоянно награждали золотой звездочкой, – вспомнила я, а ему показалось, что это очень мило.

– Золотая звездочка Клэр! Бросай дурацкую затею с учительством и иди ко мне управлять клубом, – упрашивал он.

Но я отвечала, что обязательно стану учительницей и тогда завяжу с клубом. Не хватало еще нарваться там на отцов учеников!

– Да ладно, сама говорила, что им там делать нечего, – смеялся он.

Кено пришел ко мне на вручение дипломов и сидел рядом с Джеральдиной. Документ об окончании университета я приняла с улыбкой. Знали бы собравшиеся, что эта девушка, с красным дипломом в руках, танцевала топлес… Но знал только Кено, и он аплодировал громче всех.

Спустя год я, полноправный дипломированный педагог, устроилась именно в ту школу, куда и хотела попасть. Я пригласила Кено на обед, чтобы попрощаться. Он ушам не поверил, когда я сказала, сколько буду зарабатывать. Но мне хватит.

Джеральдина получала стипендию, у меня имелись кое-какие накопления, а трат практически не было.

Я от всего сердца поблагодарила Кено за то, что