Читать книгу "Мой маленький каприз - Натали де Рамон"

У дверей справа он остановился и распахнул створки.

— Прошу вас, моя госпожа.

Я скользнула внутрь и попала в немыслимой восточной красоты холл с коврами и диванами, из которого в свою очередь вело несколько дверей. Все они были распахнуты, и слева через дверной проем я увидела роскошную спальню с невероятной кроватью под пологом из мерцающей белой органди. Другая дверь арочкой окаймляла вид на внутренний дворик. Всюду огромные хрустальные вазы с чайными розами, которые своим ароматом подчеркивали дивную атмосферу восточной сказочной роскоши.

— Потрясающе! Что же вы там стоите, Нурали? Входите!

— Это ваши частные покои, моя госпожа. — Он покачал головой. — Я подожду здесь. Осмотрите все хорошенько, не торопитесь, и потом скажите, что мне передать его высочеству.

— Не надо ничего ждать. Все замечательно! Идите и скорее передайте ему мою огромную благодарность.

— С удовольствием, моя госпожа. Чувствуйте себя как дома. Вам скоро подадут обед. Какую кухню вы предпочитаете?

— Конечно же кухню вашей страны, Нурали.

С легким поклоном он притворил за собой дверь.

Первым делом я выглянула во внутренний дворик. Цветущие кусты роз, маленький изящный фонтан, пальмы в расписных керамических вазонах, увитые цветущими же растениями стены и причудливая резная решетка террасы.

В спальне кроме потрясшей мое воображение кровати, на которую я сразу бросила зеленый палантин, были еще комод и массивный шкаф со множеством створок, замысловато украшенных сусальным золотом и резьбой. Внутри оказались всякие полки, ящики, отделения, где были аккуратно развешаны и разложены мои вещи: от зеленого вечернего платья, того самого, в котором я получала свою премию и которое Марта уговорила меня взять с собой, до камеры и ноутбука. Мои опустошенные дорожные сумки лежали в одном из нижних ящиков, а дамская — забытая в приемной — гордо занимала одна целое отделение. До чего же все-таки здорово иметь слуг, думала я, снимая жакет и вешая его на плечики рядом с платьем.

Затем я побывала в ванной, где вместо ванны царил настоящий мраморный бассейн, который наверняка пришелся бы по вкусу моей тете… Я ведь обещала позвонить родственникам!

Я вернулась в спальню к шкафу, где лежала моя дамская сумка, но вспомнила, как фотографировала мобильным павлина и как за это мне досталось от моего принца. Так, а потом, когда мы уже пили чай, в самый неподходящий момент позвонил Тобиас. Значит, мой мобильный в кармане жакета, который я уже повесила в шкаф!

Увы, не было его в жакете. Значит, я либо забыла мобильник в той сандаловой комнате за чайным столом, либо потеряла по дороге. Я бросилась к входной двери. Рванула ручку. Но на дверь это почему-то не произвело ни малейшего впечатления! Я еще раз подергала ручку. Толкнула дверь от себя, потянула на себя. Бесполезно. Внутри меня все заклокотало.

Дверь была заперта!

В голове понеслись картинки: вот меня раздевают и ведут к мраморному бассейну. Я спускаюсь по ступеням в теплую, наполненную благовониями воду. Проворные служанки массируют мое тело, вынимают меня из воды, обтирают мягкими полотенцами. А потом умащивают лучшим парфюмом и драгоценными маслами, надевают прозрачную кружевную сорочку и торжественно ведут в спальню моего принца.

Или же в «моих» апартаментах меня положат среди подушек на широкую кровать под балдахином, и я буду лежать и, замирая, ждать. Потом дверь отворится, и в своем шелковом средневековом одеянии ворвется эмир и весело скажет: «Сейчас я полюблю тебя так, как еще не любил никто и никогда»…

Я побежала в спальню. Вывалила все свои вещи из шкафа и побросала их в дорожные сумки. Сумки я поставила возле входной двери. Сжала кулаки, набрала побольше воздуху и что есть мочи замолотила кулаками в резные филенки и заорала:

— Эй! Кто-нибудь! Выпустите меня! Да выпустите же! Вы не имеете права! Я иностранка!

— Прекратите крик! — Властный знакомый голос.

Я отпрянула в сторону. Дверь распахнулась внутрь.

На пороге стоял эмир. За ним — Нурали и придерживал дверную створку. Эмир шагнул в комнату, крепко схватил меня за плечи и встряхнул.

— Вы в своем уме, мадемуазель ван Вельден? Можно подумать, что тут пожар!

— Было бы очень кстати! Руки! — Я попыталась вырваться из его хватки. — Уберите руки!

Но он только держал меня еще крепче.

— Какого черта вы устраиваете спектакль? Вы с ума сошли?

— А по-моему, именно вы! Что все это значит?

Но сопротивляться я перестала. Все равно он отпустит меня только тогда, когда захочет сам. К тому же от его близости во мне происходила ужасная и совсем лишняя сейчас реакция — эта рукопашная откровенно меня возбуждала. И не только меня — я же видела выражение его глаз, слышала напряженное дыхание и ощущала исходившие от него специфические «мужские» волны интимного жара.

— По какому праву вы решили, что меня можно сделать своей пленницей?!

— Пленницей? — Он ошеломленно захлопал длиннющими ресницами. — Как вам могла прийти такая абсурдная идея?

Он по-прежнему не отпускал меня, но держал уже не так крепко. Я смотрела на него, и меня била жуткая дрожь. Сейчас он был красив просто необыкновенно! И я безумно хотела его сейчас, и он точно так же хотел меня… Прижаться бы к нему, обнять, захлопнуть дверь перед носом его «братца», и…

— Интересно, а кто еще мог приказать меня запереть?

Секунду он задумчиво смотрел на меня. Потом нахмурился и убрал руки. Лучше бы он не делал этого подольше…

— Мадемуазель ван Вельден, повторяю, вас никто не запирал. Но не исключено, что на какое-то время произошел сбой охранной системы и сработала блокировка дверей. Вот и все. Даже самая совершенная техника не всегда совершенна.

— Прелестная отговорка!

— Вы не верите моему слову? Слову эмира?

— Я знаю только то, что дверь действительно была заперта.

— Следуйте за мной! — Темные глаза метнули молнии, а голос прозвучал словно раскат грома.

Он схватил меня за запястье и буквально выволок во внутренний дворик, протащил по нему и, бросив мою руку, остановился, театральным жестом показывая на кованую калитку в каменной стене среди ползучих растений.

— Смотрите, ключ торчит с этой стороны!

Он повернул старинного вида ключ и распахнул калитку, а за ней я увидела еще один дворик с пальмами и олеандрами в керамических кадках. Среди них разгуливал белый павлин.

— Этот дворик ведет к дворцовому парку. — Он обернулся ко мне, концы белой куфьи вспорхнули. Взор был огненно-мрачен, тонкие ноздри раздувались. — Вероятно, вы и теперь мне не верите и убеждены, что я лгу?

Говорить я не могла. Я едва владела собой — от усилия в моих глазах даже стояли слезы, — чтобы не прижаться к его груди и, смешивая с поцелуями эти самые слезы, честно сказать, что я безумно его люблю и никогда в жизни от него никуда не уйду. Ведь именно это было нужно сейчас нам обоим…