Читать книгу "Жалобная книга - Макс Фрай"

Свинство, граждане.

После третьего глотка кофе я зверски удавила окурок в пепельнице и наконец поняла, что все это вполне смешно. Я вообще смешной и нелепый персонаж, а уж нынче у меня, можно сказать, бенефис. Взрослая ведь тетка, с высшим образованием, дважды удравшая из-под венца, трижды начинавшая жизнь с нуля, книжки умные с утра до ночи не только читаю, а еще и перевожу – и вдруг подалась в гадалки, парик этот дурацкий ведьминский вместо шапки ношу, людям голову морочу, а теперь вот, словно бы этого мало для хорошей комедии, выдумала себе мистическую проблему. Сопереживание у нее, видите ли… Нет чтобы к дантисту, что ли, сходить. И заодно к гастроэнтерологу, или кто там на пузе специализируется?.. Такой вариант развития событий тебе в голову не приходил? То-то же.

Дав себе смутное, практически невыполнимое обещание добраться на досуге до какой-нибудь приличной, но недорогой частной клиники и там, в светлом врачебном кабинете, раз и навсегда покончить с истинными причинами давешних «мистических озарений», я приободрилась и принялась наслаждаться интерьером. Что ни говори, а хорошо здесь все устроено, в этом самом «Кортиле». Мне, во всяком случае, нравится. Одни только архитектурные чертежи на стенах дорогого стоят. И кофе ничего себе. Не как в настоящей итальянской кофейне, конечно, но не хуже, чем у Марины. И уж конечно, лучше, чем способна сварить я сама. Много лучше.

Суп из шампиньонов оказался и вовсе изумительный. Вроде ничего особенного, но чертовски вкусно. Как говорится, лучше, чем у мамы дома. Впрочем, моя мама суп-пюре из шампиньонов отродясь не готовила. Ей бы все борщами да рассольниками детей человеческих мучить…

Покончив с супом, окончательно оттаяв и пересчитав в уме свои миллионы, я расхрабрилась и заказала еще чашку кофе и яблочный пирог. Гулять так гулять. Можно сказать, напоследок. Теперь до пятницы носа из дома не высуну. Да и после – не факт. Жопой чую, в последний момент выяснится, что Наташкин экс-супруг похерил взятые на себя обязательства. Он ей через раз такое пристраивает, уже и сюрпризом не назовешь. И вот тогда не спать нам обеим до понедельника. Какие там прогулки.

Обдумывая эту, в сущности, не самую радужную перспективу, я в очередной раз понимаю, что абсолютно счастлива. Ну, или нет, ладно, не счастлива (если условиться, что счастье – состояние экстатическое), но живу именно так, как мне всегда хотелось. Это уж точно. Квартирные проблемы худо-бедно, временно, а все же решены. Родители и бывшие любовники-женихи остались за тысячу километров отсюда; вот пусть там и пребывают, так будет лучше для всех. В этом огромном городе у меня не наберется и трех десятков хорошо знакомых лиц, зато есть целых две работы, одна другой увлекательнее: гадания и переводы. Не Клондайк, конечно, но пропасть – не пропаду, это точно. И вместо начальства две подружки, Марина и Наташка. Идеальный вариант. У меня никогда не хватало времени и душевных сил на дружбу, а общее дело тут очень помогает. Я не дружу с этими женщинами ради выгоды иметь работу, скорее уж работаю на них ради возможности наслаждаться их обществом. Это, кажется, всех устраивает. Меня-то уж точно.

И вообще, все у меня хорошо. А странности эти – с кем не случается? Пройдет, никуда не денется. В конце концов, нельзя ведь работать гадалкой и жить вовсе без чудес.

Неприлично даже.

Развеселившись, наворачиваю пирог с утроенным энтузиазмом. Не сказать, что он так уж хорош, жевали мы штрудели и порассыпчатей, и яблоки в них были сочнее, и подливка не столь приторная. Но кто я такая, чтобы роптать? Сама ничего подобного даже под дулом револьвера не испеку, это уж точно.

А значит, и тут мне повезло. Жизнь прекрасна. Лучше не бывает.

Ням-ням, хруп-хруп.

В основополагающих, фундаментальных принципах мироустройства несомненно заложена некая роковая подлость. Не раз уже замечала, стоит мне прийти в умиротворенное состояние, и тут же, незамедлительно, случается какая-то дрянь. Ну, то есть не обязательно именно дрянь. Событие может быть вполне полезное, даже приятное, но непременно выбивающее из колеи. Это обязательное условие. Очевидно, считается, что человеку душевное равновесие при жизни не положено. Покой и воля нам только снятся, ага.

Обидно.

А уж на сей раз событие не было ни приятным, ни тем паче полезным. Оно и событием-то не было. Так, ерунда, говорить не о чем. Просто невнятный дяденька в противоположном углу разлучился наконец с возлюбленной своей газетой. Гюльчатай открыла личико и оказалась вовсе даже не дяденькой, а вьюношем пылким со взором горящим.

Во взоре, собственно, и дело. Так на меня еще никто никогда не смотрел. До нынешнего вечера я и вообразить не могла, что существуют столь пронзительные взгляды, от которых пылают щеки и бьет озноб. Он словно бы раздел меня этим своим взором. Снимал, впрочем, не только и не столько ненадежные текстильные покровы; плотный кокон прожитых мною лет тоже, кажется, был размотан почти до основания, и перед бесцеремонным незнакомцем сидела сейчас не взрослая, самостоятельная, скорая на язык, умеренно прекрасная общепитовская гадалка Варвара, а маленькая, голенькая девочка Варя – не новорожденная, скорее годовалая. По крайней мере, примерно так я себя почувствовала. Последние лоскутки времени он, надо думать, попросту не успел отбросить в сторону, ибо погасил взор, опустил глаза, развернулся на сто восемьдесят градусов и неспешно удалился. Не к выходу, а в соседний зал. В клозет, вероятно, отправился. Где таким ясноглазым демонам, на мой вкус, самое место.

В целом все получилось как в старом анекдоте: «Мама, что это было?!» В роли малолетнего олигофрена наша несравненная Варвара-краса. Наслаждайтесь, дамы и господа!

Он ушел, а я влипла в стул, как космонавт, расплющенный стартовой перегрузкой. Тупо глядела ему вслед, буравила глазами поджарую задницу, словно бы решила таким образом поквитаться за собственную давешнюю беспомощность. Он же и не вздрогнул, собака такая.

Вот именно, собака.

Пес поганый.

Рыжий, тощий уличный кобель.

Ну, правда, не апельсиново-рыжий, не огненный. Куда более приятный оттенок. Когда-то, задолго до радикальной стрижки и обретения смоляного парика, я сама извела множество тюбиков краски, чтобы добиться такого теплого, медового оттенка. А некоторые нахалы получают его даром, от природы. Несправедливо, да… Впрочем, может быть, он тоже крашеный? В Москве мужик с крашеными волосами не то чтобы такое уж обычное дело, но и не экзотика. Бывает, словом…

Когда он вернулся и снова закрылся газетой, я поняла, что ни о чем другом уже и думать не могу. Крашеный или натуральный? И почему он так на меня смотрел? Или он просто посмотрел, а пронзительность взора я сама домыслила? И на кой ляд, спрашивается?!

Мне бы бежать отсюда, пока не поздно, а я лезу за очередной сигаретой. И словно бы со стороны слышу, как хриплый женский голос требует у кого-то капуччино. Мой голос, надо понимать. Мальчик с нагрудной этикеткой «Денис» кивает и удаляется.

А я воровато оглядываюсь по сторонам.