Читать книгу "Капитали$т: Часть 3. 1989 - Деметрио Росси"

натворил чего, то Николай Николаевич тебя бы первого в курс ввел!

— Вообще-то, да, — сказал отец. — Так значит, ничего такого не происходило?

— Ничего! — заверил я.

— И на твоей… работе? Как там у вас обстоят дела, кстати?

Я ответил, стараясь говорить как можно аккуратнее:

— Дела идут. Пленку производим и отправляем в торговую сеть. Народ покупает. Кстати, уже не так хорошо, как раньше, привыкли, что всегда в наличии. Наверное, будем на другие области выходить…

— Это хорошо, — кивнул отец. — Если делу на пользу, то какая разница — частник или не частник?.. Главное, чтобы дело делалось! Вот у вас я вижу, делается! Но к Николаю заедь, вот прямо сегодня! Может у него срочное что!

— Заеду, — пообещал я.

— А сейчас — извини, — сказал отец. — Мне пора. Да и тебе тоже.

Я пожелал ему хорошего дня, а сам задумался — что там еще понадобилось Николаю Николаевичу?..

Прямо от родителей я отправился в милицию.

Кабинет Николая Николаевича был скромен, казенен и неуютен. Он пах старыми бумагами, табаком и одеколоном «Саша», а из украшений в нем только и было, что бюст Дзержинского и портрет Горбачева над рабочим столом. Николай Николаевич принял меня приветливо, но в кабинете разговаривать не захотел, предложил прогуляться. Мы прохаживались по небольшому скверу и разговаривали.

— Молодец, что приехал так быстро! — похвалил меня Николай Николаевич. — Как жив-здоров, рассказывай!

Ох уж мне эти вступительные слова…

— Все в порядке, — сказал я. — Работаем потихоньку… А что случилось, Николай Николаевич? Отец сказал, чтобы я к вам срочно заехал…

Николай Николаевич поморщился.

— Да ты не спеши… Ничего пока не случилось, просто поговорить хотел с тобой. Предупредить.

— О чем? — опешил я.

Николай Николаевич пошелестел бумагами.

— Помнишь, ты меня просил за этих парней… спортсменов?

— Конечно, помню, — сказал я.

— А ты их вообще откуда знаешь? — Николай Николаевич внимательно смотрел на меня. Мне стало неуютно.

— Хорошие знакомые, — сказал я. — Мы им помогали в делах, они нам помогали. Да нормальные ребята…

— Нормальные… — задумчиво сказал Николай Николаевич. — Видишь, Алексей, какое дело… Я в ваши дела нос совать не собираюсь. Но вот какая штука… Есть у нас особое управление… Шестое управление. У них все серьезно — занимаются организованной преступностью. Читал, наверное, в газетах что-то такое?

— Что-то читал… — сказал я со вздохом. Вот уж, что называется, не было печали…

— Ну вот, значит понимать должен, — сказал Николай Николаевич. — Я-то для чего всю эту беседу завел?.. По данным шестого управления эти твои спортсмены входят в организованную преступную группу.

— Преступную? — улыбнулся я.

Но Николай Николаевич сурово перебил меня:

— Погоди! Я тебе больше скажу — в оперативных данных время от времени всплывает название кооператива «Астра». Ты там директором значишься?

— Так точно! — сказал я.

Николай Николаевич неодобрительно покачал головой.

— Ну вот и думай. В том числе — о круге общения… И вообще…

Я театрально скрестил руки на груди.

— Николай Николаевич! Вы же знаете — мы никогда ничего такого… Торговля, перепродажа всякая — это да! Но чтобы что-то совсем плохое, чтобы уголовщина — мы к такому на пушечный выстрел не подойдем! Мы современной техникой предприятия снабжаем, хоть у любого директора спросите — нас все знают! У нас репутация! Это ваших сотрудников кто-то в заблуждение ввел.

— Ну-ну… — Николай Николаевич смотрел на меня с недоверием. — Я, кстати, нашим так и сказал, что вы порядочные ребята. Спортсменам помогаете, детскому дому — это вообще святое. Но, смотри, Алексей…

— А братья эти, Николай Николаевич… Да какие они преступники, тем более организованные? Они — наоборот!

— Знаю я это наоборот, — сурово сказал Николай Николаевич.

Но меня понесло.

— Нет, ну сами посудите! Они, по сути, одну с вами работу делают — защищают мелких кооператоров от уголовников. Охранные услуги!

— Это называется рэкет. И за такое сейчас судят. В общем, Алексей, мой тебе совет — ведите себя тише воды, ниже травы. И этим приятелям своим передай, чтобы осторожно. Ты меня понял?

— Все понял, — заверил я.

— Вот и дуй! — скомандовал Николай Николаевич. — А у меня работы полно.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарил я, но он только рукой с досадой махнул рукой.

А я отправился в нашу контору, думая о том, что Андрея с Матвеем нужно предупредить…

Глава 5

В следующую неделю случилось несколько событий, которые я бы назвал вполне в духе времени. Так, к нам в контору заявился человек профессорской наружности — в очках, с бородкой и очень прилично, хоть и без роскоши, одетый. Человек очень вежливо поинтересовался у Люси — может ли он видеть руководство организации, на что Люся, в полном соответствии с инструкцией, отвечала, что руководства нет на месте, но она может передать ему, отсутствующему сейчас руководству, суть дела. Руководство же, в лице меня и Валерика (Серега находился в цеху) сидело в соседней комнате, слушало проходящий в приемной разговор и старалось не шуметь. Также, руководство было готово в любой момент выпустить Кракена, то есть — охранника Борю.

Человек профессорской наружности расположился в кресле и начал излагать суть дела.

— Я, видите ли, являюсь представителем демократической платформы в нашем регионе, — важно сказал гость. — Вы понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю, — ответила Люся.

— Ну вот, — довольно сказал гость. — Тогда, очевидно, вы понимаете и цель моего визита?

— Не совсем, — ответила Люся.

— Ну как же! — с болью в голосе воскликнул он. — Демократические силы делают все возможное для того, чтобы… Чтобы изменить все к лучшему! Но у нас мало возможностей по сравнению с партийной номенклатурой!

— Ага, — покорно сказала Люся.

— Меня зовут Борис Борисович, — сказал гость. — Борис Борисович Пантелеев.

— Очень приятно, — пискнула Люся.

— Да… — продолжил Борис Борисович. — И на меня (лично на меня!) сейчас возложена миссия — призвать ответственных коммерсантов, которым не безразлична судьба Отечества… Призвать к решительным действиям. Вы, конечно же, спросите — к каким?

— М-м-м… — сказала Люся.

— Охотно поделюсь своими соображениями! Во-первых, у нас острая необходимость