Читать книгу "Великий Ван - Николай Аполлонович Байков"

прохода. Сознавая свое превосходство над всеми обитателями тайги, он был очень важен и медлителен; все движения его были полны достоинства и величия. Вся его могучая фигура олицетворяла грозную силу и непреклонную волю.

Не боясь присутствия человека, он не уклонялся от встречи с ним, но не причинял ему никакого вреда, презирая его, как более слабое существо. При встречах с охотником и звероловом, он продолжал свой путь спокойно, не моргнув глазом, как будто никого и не было.

Местные таежники знали его уже много лет и воздавали ему божеские почести, ставя на горных перевалах в честь его кумирни, с надписями, обозначающими молитвенное обращение к владыке гор и лесов, с целью его умилостивить и задобрить. Великий Ван знал, каким влиянием пользуется он среди людей и, видя страх и ужас, им внушаемый, вел себя соответствующим образом и не обращал никакого внимания на представителей рода человеческого, попадавшихся на его пути. Он совершенно пренебрегал ими, как добычей, и игнорировал, как врагов. Всегда сытый и довольный, он был в хорошем расположении духа и в буквальном смысле слова царил в тайге, не встречая нигде преград проявлению своей власти. Местные старожилы звероловы насчитывали ему около полусотни лет и знали его родословную до третьего колена.

Отец его, великолепный корейский тигр, умер от старости на вершине священной горы Бай – тоу-шань (по-корейски Пакту-сан), в пещере Великого Духа Дракона.

Смерть его ознаменовалась землетрясением, так как Великий Дракон, спящий в недрах горы, ворочался на своем каменном ложе и горячее дыхание его, в виде серных паров и ядовитых газов, вырывалось из глубоких трещин у самой вершины. Небесное же Озеро, покоящееся в кратере вулкана, кипело и волновалось, посылая свои животворящие священные воды в Сунгари, в реку Желтого Лотоса.

Народное сказание говорит, что душа великого человека, совершая цикл своих перевоплощений, поселяется в теле Великого Вана, а с его смертью переходит в цветок лотоса, невидимый для смертных, и пребывает в нем до полного очищения и слияния с мировой душой Вселенной. Воды реки Сунгари насыщены дыханием Великого Дракона Священной горы и несут в себе животворящее начало и целительную силу.

Цветок желтого Лотоса распускается один раз в пятьдесят лет, когда умирает Великий Ван, и цветет три дня. Видеть его может только святой человек, свободный от людских пороков.

Лет сорок тому назад, будучи еще молодым тигром, в лесах Омосянскаго уезда он был пойман сетями на одной из Императорских охот, для зверинца в Пекине, но ученые люди из свиты Богдыхана признали в нем Великого Вана, и с почетом отпустили его на волю. Во время этой церемонии присутствовал сам Богдыхан, и тигр, почувствовав свободу, спокойно подошел к правителю Китая, поклонился ему до земли и медленно удалился в свои родные леса. Такова легенда.

Обаяние и мистический ужас, внушаемый тигром народам Восточной Азии, имеет древнейшее происхождение, относящееся к самому началу истории человечества, когда на земле господствовали звери.

Первобытный человек, вооруженный каменным топором и дубиной, должен был отстаивать право на жизнь и вести смертельную борьбу с обитателями пещер. Недалекий ум человека того давнего периода, подавленный смертельными опасностями неравной борьбы, видал во всех проявлениях сил враждебной природы сверхъестественное начало и окружал особым божественным ореолом некоторых особенно кровожадных и опасных хищников. К числу таких хищников принадлежат: тигр в Азии, лев в Африке и ягуар в Южной Америке.

Необычайная сила, поразительная ловкость, быстрота движений и удивительная хитрость гигантской кошки и в настоящее время поражают ум человека, наводя его на мысль о чем-то необычайном. Мистически настроенный полудикий народ, под влиянием преданий глубокой древности и легенд давно отживших поколений, создал себе особый культ тигра, связанный со специальными обрядами.

Культ тигра, как и культ дракона, глубоко укоренился в психологии китайца и сжился с ним, войдя в обиход его повседневной жизни. Особенно это заметно среди обитателей гор и лесов, где человеку приходится жить в первобытной обстановке дикой природы и непосредственно сталкиваться с властелином тайги.

Привлекательность, которой пользуется тигр среди некоторых народов Азии, отчасти распространяется и на пришлых европейцев, так, некоторые охотники на крупного зверя поплатились своей жизнью, при встрече с тигром, не будучи в состоянии поднять винтовку для выстрела.

Пронзительный, полный осознания силы и могущества, гипнотизирующий взгляд свирепого хищника лишает человека, нервного и нравственно неустойчивого, воли и парализует его нервные центры, следствием чего является временный шок, или паралич. В таком состоянии человек легко становится жертвой хищника.

Ho не все животные подвержены такому психическому состоянию в одинаковой степени, так кабаны как обладающие более грубой нервной организацией, не страдают этим, но олени, козы, собаки и даже медведи нередко попадают в когти тигра, в состоянии нервного транса.

Подобное явление наблюдается и у других животных – хищников, овладевающих своей добычей силой: так удав гипнотизирует антилопу, ядовитая змея – кролика, паук-муху и т. п.

Под влиянием зимней стужи и для защиты от ледяных ее северных ветров, тигрица увела своих детенышей в нижний ярус Татудинзы, где у нее была облюбована глубокая уютная пещера, закрытая с трех сторон гранитными стенами и устланная толстым слоем перегнивших листьев. Здесь было тепло и удобно, как в фанзе.

Яркое зимнее солнце нагревало гранитные плиты у входа в пещеру. Здесь тигрята любили проводить время в играх и здесь же они отдыхали после сытного обеда, состоящего исключительно из молодой кабанятины.

За это время они научились уже самостоятельно, без участия матери, справляться с поросятами и даже взрослыми свиньями. На самцов кабанов они еще нападать не решались, зная по опыту, что это дело им не под силу и к тому же, вызывает много хлопот. Им вполне хватало беззащитных поросят, а старых свиней, которые могли бы стать на их защиту, тигрица отгоняла прочь.

Тигрята росли и к концу зимы, то есть в феврале месяце, уже вполне могли бы вести самостоятельную жизнь, но мать все же не решалась их оставить, несмотря на то, что зов природы, зов любви и общения с себе подобными, манил ее в даль голубых сопок, откуда раздавался призывный крик самца и рев дерущихся соперников. Материнское чувство было сильнее и побороло в ней инстинкты природы. По ее мнению, тигрята были еще малы и не подготовлены к самостоятельной жизни. Мать оказалась сильнее самки.

Часто, в глухую ночь, возвращаясь со своими детенышами с охоты, она прислушивалась чутким ухом к голосам самцов, доносившимся из глубины тайги, сердце ее замирало, и нервная дрожь пробегала по всему могучему телу. Она останавливалась и жалобный