Читать книгу "Целитель #12 - Валерий Петрович Большаков"

школу будете ходить! Да, Вася?

Мальчик стеснительно кивнул красивой тете.

— Ты тогда проследи, чтобы Юлю не обижали! Ладно?

— Ладно!

Сощурившись, я осмотрелся. Боярский, Видов, Крамаров стояли в сторонке, окруженные галдящей толпой, и раздавали автографы. Проклова шушукалась с Аней Самохиной и Наташей Гусевой, а многочисленная съемочная группа всё подкатывала и подкатывала огромные чемоданы, сумищи, кофры…

С изяществом циркуля стремительно прошагал Гайдай, сражаясь с ярко-красной «аляской». Он то ли натягивал ее, то ли пытался снять.

— Миша, приветствую!

Я с почтением пожал правую костлявую кисть нашего классика.

— Здравствуйте, Леонид Иович.

— Ваша бесценная супруга — настоящий клад! — стал уверять меня режиссер, отчаявшись попасть левой конечностью в зловредный рукав. — Мало того, что Рита прирожденная актриса, спортсменка, комсомолка и просто красивая женщина, она еще и муза! Весь фильм теперь станет другим!

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался я, поглядывая на музу, чьи щеки заметывались румянцем.

— Во-первых, ее героиня больше не Лида Арькова, — горячо толковал Гайдай, — а Лита Сегаль!

— Да это мою однокурсницу так звали, — робко вмешалась Рита, — она откуда-то из Белоруссии…

— Главное, что звучит! — воскликнул Леонид Иович, и произнес, словно пробуя на вкус: — «Лита Сегаль, расхитительница гробниц»! Каково⁈

— Это не я, — зарумянилась девушка, — это Мишина идея…

Мне сразу пришел на ум давний пересказ голливудской картины про Лару Крофт, еще не снятой в этом времени. Надо же, запомнила…

— Снимайте скорее! — широко улыбнулся я. — Хочется же посмотреть!

— Осенью, Миша! — хохотнул Гайдай. — Осенью!

Бархатно ударил гонг, и чувственный женский голос разнесся по гулкому залу:

— Объявляется посадка на рейс номер триста тридцать три «Аэрофлота» Москва — Шеннон — Гандер — Гавана. Пассажиров просим пройти к терминалу номер два…

— Товарищи! — возопил режиссер. — На посадку! Паспорта, билеты…

И актеры шумною толпой двинулись за Гайдаем.

Наскоро потискав Юльку, я сунул Рите в карман энную сумму в долларах, журча:

— Будете по два часа скучать в Ирландии и Канаде, так хоть пирожочком угоститесь… Гамбургерчиком…

Бесценная супруга ощупала купюры, и сделала большие глаза.

— Ну, ничего себе — пирожочком!

— Пригодится в хозяйстве!

Рита с чувством меня поцеловала, а Юлька никак не могла дотянуться. Пришлось самому наклоняться к подставленным губкам.

— Чмоки-чмоки, папусечка! — запищала девочка, и обе красавицы поспешили вдогонку за киношниками. Секунда — и все перетасовались.

Проклова с Видовой что-то с жаром внушали Рите, Самохина сюсюкала с Юлей, но тут мой сын взял сестричку за руку, и та не стала вырываться.

А я глядел им вслед, и грустил. Бывает со мной такое, накатит иногда печаль. Что толку изучать время, когда нет сил замедлить его беспощадный бег? Вот, уже тридцатник разменял…

Хотя, мне ли жаловаться? Что ни говори, а моя «новая» жизнь удалась — яркая, временами бурная, переполненная событиями, подчас странными и удивительными. Чего тебе еще, старче?

Мои губы искривились усмешкой. Житие далось мне дважды, но как же иногда хочется, чтобы трижды! Смешные эти попаданцы… Угодят в свою юность, и радуются — о, сейчас мы все глупые ошибки исправим! А толку?

Вот, вроде переписал я свою биографию, учел все промахи… И тут же допустил новые! Меня, например, до сих пор точит произошедшее с отцом. Устал уже убеждать совесть, что невиноватый я! А она все равно грызет…

Неудивительно, что достает порой слабовольное мечтанье — дожить бы до две тыщи восемнадцатого, встретить бы снова Лену с Наташей… Пусть бы еще разочек закинули в прошлое!

Заломив уголок рта в злой иронии, я медленно приблизился к прозрачной стене — белые авиалайнеры медленно катились под гул турбин — горячий воздух дрожал и свертывался за оперением.

Белоснежный «Ил-86», готовый улететь на Остров Свободы, еще цеплялся за телетрап-гармошку. Моим девчонкам не увидеть любезного их сердцам «папусечку», но я все равно дождусь улета.

И развалился на диванчике.

Я не знал, что мне делать, как быть с Васенком. Встречались мы очень редко, но всякий раз я чувствовал — мальчик рад мне. Однако раскрывать тайну его рождения было нельзя. И что тогда? Ждать?

А вот на Инну я обиды не держал вовсе. Она дала мне всё, что мне хотелось. Да, всего лишь однажды, но такой вулканической пылкости, такого накала страсти я не испытывал ни до, ни после. «Хорошистка» будто искупала свой обман амурной разнузданностью. В те тающие минуты она любила меня до безумия, меня одного, а прочий мир не существовал вовсе.

Можно ли винить ее за тогдашний порыв? Но вот свою вину я ощущаю все отчетливей…

Февраль скоро истает. Отплываем мы марта десятого. Будем изображать обычный сухогруз компании «Юниверсал экспортс», следующий под либерийским флагом. Из Ленинграда в Роттердам доставим партию магнитофонов с нашего «Точмаша». В Роттердаме загрузимся какими-то приборами для завода «Карибсталь», и почапаем в Сантьяго-де-Куба. Свидимся…

Я упруго поднялся. «Ил-86» вырулил, и катил по «взлетке», ускоряясь… Оторвался от земли… Убрал шасси, словно лапы поджал… Потянул наискосок, набирая высоту, догоняя пышное кучевое облако… Канул в «кучу».

Тот же день, позже

Щелково, улица Парковая

Въехав на Центральную, я подчинился капризу, и свернул к Парковой. Ни разу сюда не заглядывал, да и зачем? Высотки, где я заселился в «прошлом будущем», еще не существовало в проекте, на ее месте стояли старые двухэтажные дома.

Что за фантазии меня сюда привели? Или правду пишут в детективах — «редиску» влечет на место преступления?

Как ни крути, а злодеяние я совершил-таки — изменил реальность. Стало лучше? Безопасней? Справедливей? А это кому как. Теперь отпрыску богатенького папашки, бандита из «лихих девяностых», уже не подкупить избирателей, чтобы те подсадили мажора в Госдуму. Зато хорошенькая выпускница не станет «путаной», то есть шлюхой, а поедет на ударную комсомольскую, где влюбится в простого, работящего парня, и всё у них будет хорошо…

Действительность весьма относительна и условна. Нельзя добиться блага, не причинив кому-то зла. А соблюдать баланс, знать меру… Сие не в воле человечьей.

Я припарковал «Волгу» возле магазина-«стекляшки» на Зубеева. Мне он помнился, как «Пятерочка», а ныне тут обычный «Гастроном».

Покупателей было мало, и я не спеша прогулялся по торговым площадям, отыскивая и не находя знакомых примет. Все течет, все изменяется…

Сгорбленная старушка в смешной шапочке набивала пакет желтыми бананами, а ее бойкая внучка взвешивала сосиски.

Широкоплечий колхозник, выпустивший шикарный чуб из-под ушанки, с подозрением нюхал горлышко бутылки с «Кока-колой». Видать, опасался, что покроется родимыми пятнами капитализма, ежели сделает глоток…

Подумав, что ностальгировать по несбывшемуся, как минимум, странно, я решил позаботиться о бренном существовании. Взял грамм триста окорока и баночку «Нескафе». Хлеб дома был, и кошачьего корма еще целая упаковка. Проживем.

И, уже став в очередь к кассе, понял, что кофе — это зря. Ведь Рита лишь летом вернется…

«Ай, ладно! — махнул я мысленно рукой. — Запас карман не тянет!»

Моим вниманием завладели большие электронные часы над выходом. Зеленые цифры складывались в «11.40» и вдруг, незаметно для глаза, сменились на «11.41».

Будущее накатывало из туманных далей Вечности, окунало в себя этот мир, и тащило его дальше, ко временам, чья история еще не была написана.

«Напишем! — пообещал я себе. — Только бы без помарок…»

Четверг, 2 марта. День по БВ

Луна, Море Дождей, база «Звезда»

— Хто заказывал такси на Дубровку? — весело грянул Крикалев, вплывая в обитаемый отсек. — Выметайтесь! Только сначала груз перетаскаете, товарищи пассажиры!

— Вот, наглые, — ухмыльнулся Почтарь, с трудом отрываясь от иллюминатора — проползавшая внизу Луна завораживала. — А экипаж на что?

— А вы безбилетники! — крикнул Джанибеков из командного отсека.

— Вот так, Гас, — вздохнул Павел, — угнетают «зайцев», как хотят…

Квадратное лицо американца перетянуло слабой улыбкой непонимания.

— Sorry, Paul… — прогудел он. — Гнуть, угнетать — понимаю. Заяцы — не понимаю!

— «Зайцами» у нас прозывают тех, кто ездит