Читать книгу "Возлюбленная одинокого императора - Юлия Цезарь"

протянул ей корзину, но за нее схватился Лестат, намереваясь забрать себе. Они так и продержались за эту несчастную плетёнку несколько мгновений, пока между ними происходила немая борьба. Император оценил, что Лестат оказался не из робкого десятка, и мысленно пожелал Фрее удачи. Он казался сильнее Амстронга, и если она с ним справится, займет место второго генерала после Анградэ. Наконец отпустив, он усмехнулся. — Ни к чему так напрягаться, господин Лестат, я ничего плохого не сделал.

— Не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Лестат. — Спасибо, что проводили мою жену. Всего доброго.

— Всего вам хорошего, милорд, — так же ответила Амелия, поклонившись в последний раз.

Они с супругом повернулись к Императору спинами и прошли какое-то время, скрываясь от его глаз в толпе, но Амелия будто чувствовала, как её спину прожигали внимательные глаза. А может, ей так показалось?

— Любовь моя, не сердись, — обратила она всё своё внимание к мужу. — Я хотела сделать тебе приятное яблочками, но загулялась и не заметила, как пролетело время. А тут появился этот добрый господин… Надо же, никогда бы не подумала, что это тот самый Император, — аж мурашки пробежали по спине. А ведь она ему такую чушь говорила! Особенно, когда заговорила про молодых директоров. Амелия надеялась, что она не оскорбила его этими словами! Как только она вернется домой, сразу напишет письмо с извинениями! А пока… Пока надо что-то придумать с Лестатом. Ведь она, пусть и не желая этого, наверняка расстроила его — вон, как идёт, весь напряженный. Обхватив его руку и коснувшись чистой ткани губами, она улыбнулась Лестату, и вновь в её глазах появились веселые искорки. — Ты расстроен, любовь моя. Как мне загладить свою вину?

— Никогда… Слышишь? Никогда больше не оставайся с ним наедине, — слова получились слишком резкими, и Лестат обеспокоился, что мог напугать Амелию, поэтому остановился и обнял ее, чтобы она не подумала, что он злился. — Ты ничего плохого не сделала, родная, просто… Мне не нравится этот человек. От него словно каким-то злом веет. Ах, не бери в голову. Эти яблочки для меня, говоришь?

Он отстранился и поднял корзинку, заглядывая в нее, выудил одно спелое яблоко и, обтерев о рукав, надкусил.

— Ты знаешь, как меня порадовать, — промычал Лестат и снова обнял Амелию, целуя в висок.

Император, хоть и остался позади, все равно стал свидетелем этой картины, пусть слова и не слышал, и вокруг него снова сконцентрировалась темная аура, как во время бала. Он убьет Лестата, чего бы это ему ни стоило. Если не справится Фрея, он лично явится по его душу.

Амелия хоть и правда испугалась столь резкого жеста, но он быстро успокоил его. Видимо, что-то в Императоре действительно напугало Лестата, вот он и сорвался немного — Амелия понимала это и лишь крепче обняла супруга, с улыбкой смотря, как он уплетал яблоко.

— И всё-таки, Лестат, мне кажется, ты ошибаешься. Этот человек очень вежлив и обходителен. Я уверена, мне ничего с ним не угрожало. Да и не подобает леди вообще с другим мужчиной находиться наедине — уж этого я себе точно не позволю, — что здесь, что на балу — везде было слишком много народу, а вот уединение с Императором было бы слишком дурным тоном. Так что такое желание супруга было легко исполнить. — Мне кажется, я ему даже больше нагрубила. Хочу написать письмо с извинениями. Ты ведь не будешь отрицать, что нам негоже ссориться с другими директорами, особенно теперь. Ты не против, если я отошлю твоего сокола? Он самый быстрый в нашем птичнике.

По мере того, как она говорила, чувствовала, что рука мужа вновь начинала напрягаться, и с каким-то непониманием опустила голову. Может, она просто не знала, что между ними произошло?

— Прости, Лестат. Вижу, тебя трогает тема о том господине. Я больше не буду при тебе её касаться. Но с тебя должок, — и чтобы закончить разговор не на такой мрачной ноте, она улыбнулась, явно на что-то намекая своими словами, после чего подняла личико на супруга и по-особенному нежно поднялась пальчиками от его плеча до шеи, а там к губам, по которым провела указательным пальцем.

Лестат попытался поймать ее пальчики зубами, но промахнулся, а так как пальцы были заняты, ему пришлось обхватить ее шею всей рукой, чтобы не запачкать яблочным соком. Прорычав что-то вроде «негодница», он притянул ее к себе и сразу чувственно и глубоко поцеловал, не обращая внимания на людную улицу.

— Возвращаемся в таверну, нам надо собираться, но мы можем задержаться ненадолго, — прошептал Лестат с хитрой улыбкой.

Радуясь, что удалось изгнать из его головы нехорошие думы, Амелия улыбнулась и на прощания слизнула сок от яблока, что был в уголке губ любимого. После чего она отпрянула от него и покачала головой.

— Нет, любимый. Нам надо домой. Да и… Чем дольше ждем, тем слаще будет, разве нет?

— Тогда поспешим домой, — подхватив Амелию под руку, Лестат сорвался с места.

Также и Император очень быстро вернулся к своей карете. Она уже была готова, ждали только его. Вскочив по ступенькам внутрь, он рявкнул кучеру, чтобы начинал движение. В мыслях он снова весь кипел после встречи с Лестатом. Одного его вида было достаточно, чтобы вывести Императора из себя.

Напротив него сидел Анградэ, и если минуту назад он хотел начать какую-нибудь милую беседу со своим господином, то сейчас уже ничего не хотелось.

Карета тронулась, улицы замелькали, но даже когда они проехали через ворота, Император никак не приходил в себя. Его глаза метали молниями, куда бы он ни посмотрел: окно, Анградэ, пол.

И это неведение, непонимание порядком надоели. Анградэ тяжело вздохнул и приподнялся, чтобы завесить окна, будто бы их даже на ходу могли слышать и видеть. Но ему казалось, что это бы позволило им быть в более недоступном месте. Также он приказал кучеру на минуту остановиться, чтобы выгнать учеников — пусть едут на крыше и придерживают вещи! И только после этого Анградэ нагло развалился перед своим господином.

— Мой лорд, — впервые за долгое время его голос был холоден и серьёзен. Теперь уже этот мужчина действительно походил на генерала, а не на одного из школьников, который бегал за старшекурсницей. — Можете хоть четвертовать меня за мою дерзость, но так больше не может продолжаться. Может, я бесполезен в том, что с вами случилось, но позвольте мне хоть попробовать помочь! С бала вы сам не свой! Что заставляет вас чувствовать эти вспышки гнева, вам не свойственные?! Даже в