Читать книгу "Смерть на мосту - Тэйлор Адамс"

заботиться. Ей не нужно ходить к стоматологу. Ее не волнует температура воздуха и атмосферное давление. Она может отправиться куда пожелает.

Забудьте про Стеклянный пляж и национальный парк Эверглейдс. Мне нравится представлять ее на другой планете, может, какой-нибудь замерзшей луне, как она смотрит на кольца, окружающие гиганта из гелия и поднимающиеся над белыми, как кость, многоуровневыми ледниками. Или как гуляет по полям из желтой лавы на Венере, оставляя отпечатки ног в зеленовато-желтой грязи. Мне нравится думать, что она изучает сияющие кристаллы внутри кометы Галлея, когда та несется на скорости тысячи миль в секунду по нашему небу. Моя сестра может отправиться куда угодно. Думаю, она найдет то, что ищет. Где бы она ни находилась, надеюсь, что она время от времени думает о нас. Обо мне, маме и папе, и о пустоте, которую оставила после себя.

Хотелось бы мне перестать думать о разгадке тайны ее смерти, отключить часовой механизм, который работает у меня в голове, и просто скорбеть. Но столько всего не дает мне покоя, словно копошится в моих мыслях. Может, это проклятие, и теперь, после того как ее не стало, ее фурии поселились во мне. Но я не думаю, что это паранойя. Остаются на самом деле нерешенные проблемы, которые требуют, чтобы с ними разобрались. Как, например, капрал Райсевик, который остановил ее всего за час до предполагаемого самоубийства. И то, как он сказал, что она – да, да, именно моя сестра – оправдывалась за превышение скорости. И самые главные доказательства – звонки с ее телефона-раскладушки.

Думаю, это станет бомбой.

Благодаря предоставленной распечатке мы узнали, что перед смертью Кэмбри шестнадцать раз звонила в службу 911. Она не дозвонилась, потому что между Магма-Спрингс и Полк-Сити связи нет. Первый звонок, судя по данным сотового оператора, был сделан в 20:22. Всего через тринадцать минут после того, как ее остановил Райсевик.

И этому есть объяснение.

На его истории я не куплюсь.

За шестнадцать минут до смерти она обращалась за помощью. Но это никого не волнует!

Могу дать только одно объяснение, которое кажется мне правдоподобным. Предупреждаю, дорогие читатели, оно покажется вам притянутым за уши. Наверно, мое объяснение и не такое абсурдное, как история о японце, что два раза попал под атомную бомбардировку – под каждую из двух сброшенных на протяжении человеческой истории атомных бомб, но оно недалеко ушло. Поэтому, пожалуйста, потерпите, и я вам все спокойно объясню.

Но вначале немного юмора.

Думаете, что тот японец умер в Нагасаки? Да? Он выжил и во время второй бомбардировки. Прожил долгую жизнь и умер в 2010 году. Вечная ему память. А я думаю о Кэмбри, которой было всего двадцать четыре года, остроумной и таинственной, и о том, как наши родители плакали на поминальной службе во время демонстрации ее рисунков. Ее рисунки были лучше любых фотографий.

Да, жизнь – странная штука.

________________

– Что скажешь насчет звонков Кэмбри в службу спасения?

Райсевик ответил так, словно читал с телесуфлера:

– У нее было шизоидное расстройство личности, и она от него не лечилась. Она определенно переживала экзистенциальный кризис. Мы убеждаем всех, у кого появляются суицидальные мысли, сразу же звонить в службу 911, и твоя сестра пыталась это сделать.

– Думаешь, она звонила по номеру 911, потому что почувствовала желание покончить жизнь самоубийством?

Он кивнул.

– Шестнадцать раз?

– На всем пути от кемпинга до Магма-Спрингс и до Полк-Сити связи нет. Я давно говорю администрации округа, чтобы разрешили построить тут третью вышку…

– Но шестнадцать раз?

– Думаешь, меня это не волнует? – теперь он говорил мрачно. – Шестого июня я остановил девушку с серьезными психологическими проблемами, всего за час до того, как она совершила самоубийство. Если и были какие-то признаки ее задумки, то я их проглядел. Вина моя. Довольна? Я не смог ее спасти. Ради этих слов ты проделала такой путь? – он бросил взгляд на магнитофон. – Чтобы их записать?

– Шестнадцать раз, – эхом повторила Лена.

– Окружной прокурор все проверил. У нас нет доказательств, что кто-то ее преследовал. Никто с ней, кроме меня, не разговаривал. Что там происходило у нее в голове… Было доказано, что после встречи со мной она поехала на мост Хэйрпин. По прямой. Она никуда не заезжала. Твоя сестра не смогла дозвониться до оператора службы спасения, ехала, пока на мосту у нее не закончился бензин, и покончила с собой. Лена, мне очень жаль.

«Лена, мне очень жаль». Еще одна затасканная, часто повторяющаяся фраза. Это босс произнес ее первым? Дядя? Или кузен? А какая вообще разница?

Лена отвела от Райсевика взгляд. Нельзя, чтобы он видел, как у нее на глаза наворачиваются слезы. Она уставилась вдаль на север, на стену дыма, на эту жуткую неконтролируемую смесь, которая поднималась вверх и оставляла следы на небе. Стена дыма заметно увеличилась. Может, в конце концов огонь и сюда дойдет.

Райсевик тоже смотрел на дым и вздохнул.

– Если тебе нужно кого-то винить, вини меня, – заявил он. – Это я выпустил ее из виду.

Он опять вздохнул, Лена начала сердиться. Она знала, какая фраза сейчас прозвучит.

«Это не твоя вина…»

– Лена, это не твоя вина.

Вот, пожалуйста.

Классика. В оригинале. Вот он и добрался до самых частых слов, что ей говорят. Нужно было только немного подождать. Лена терпеть не могла всех этих фраз, потому что они подразумевали: если это не твоя и не моя вина, значит, виновата сама Кэмбри, так? Пусть живые остаются полностью невиновными. Вали вину на того, кого больше нет, кто не может за себя постоять.

Лену от этого тошнило. От злости она сжала кулаки. А Райсевик продолжал:

– Шизоидное расстройство личности плохо поддается лечению. Кто-то однажды мне его описал. Это не болезнь с определенными симптомами, которую можно лечить. Это определенный уровень тревожности. Это то, чего ты хочешь. А хочется от всех отгородиться, оставить на миллион миль позади себя, разорвать все связи и просто существовать, как тебе того хочется самому, на одном из колец Сатурна. И это одиночество на какое-то время делает тебя счастливым. Но в один прекрасный день понимаешь, что тебе требуется помощь, а рядом нет никого…

– Меня уже тошнит от рассказов о ее душевной болезни, – перебила Лена.

Райсевик замер.

– Для всех это главная разгадка: она прыгнула с моста, потому что была сумасшедшей. Из-за диагноза, поставленного десять лет назад в детстве. Да, с моей сестрой не все было в порядке. Да, ей никто не был нужен. Но я ее