Читать книгу "Made in France - Жан-Марсель Эрр"

гуманизма. Поэтому ты стараешься свести общение с ней к минимуму.

Ты, который привык подписывать петиции фальшивым именем, прятать глаза при одном упоминании о донорах и не включать телевизор из опасения, что бомжи, беспаспортные бродяги, жертвы катастроф и прочие обездоленные со всей планеты будут взывать к тебе о помощи, ты живешь под взыскательным взором двух наделенных бойцовским характером женщин, пекущихся о несчастных. У тебя стойкий комплекс вины.

В целях самооправдания ты внушаешь себе, что подобное человеколюбие на самом деле является особой формой эгоизма, а твоя сестра рвется спасать мир главным образом ради того, чтобы доставить удовольствие себе.

Но в общем и целом тебе это плохо удается.

— Сценарий пишешь? — спросила Мари-Жо. — О чем на этот раз? Нашествие спрутов-мутантов? Или страшная месть сына Франкенштейна?

— Зря смеешься, — ответил Феликс. — На этот раз все серьезно. Я нашел продюсера.

— Ух ты! И про что фильм?

— Необъяснимое исчезновение пациентов из дома престарелых. Самое вялое в истории криминалистики расследование. В роли сыщиков — столетние старики и старухи на костылях.

— О, вижу, ты образумился. Что, даже ни одного космического монстра не будет?

— Э-э… Возможно, в какой-то момент мелькнет морское чудовище…

— Ну слава богу! А то я уж подумала, что ты повзрослел!

— Не понимаю, зачем я с тобой разговариваю. Тебе знакомо значение выражения "братская привязанность"?

— Ну-ну, не надо лезть в бутылку. И вообще, тебе не кажется, что пора уже заняться чем-нибудь более основательным? У тебя теперь ребенок, и пора бы тебе бла-бла-бла, бла-бла-бла, бла-бла-бла…

Софи и Мари-Жо хлебом не корми, дай попрактиковаться на тебе в психоанализе. Им все ясно: в душе ты остался ребенком, который бежит в выдуманный мир, боясь столкновения с реальной жизнью. Они достают тебя тестами из женских журналов, блистательно подтверждающими их тревожные выводы об особенностях твоего психологического профиля. Обычно, стоит им завести очередной разговор на эту тему, ты притворяешься глухим, отвечаешь на автомате и терпеливо ждешь, пока в них не утихнет фрейдистский зуд. В противном случае тебе пришлось бы признать, что по существу они правы.

Этого еще не хватало!

— … бла-бла-бла. Слушай, я ведь с тобой разговариваю.

— Да, спасибо. А сама-то ты как здесь оказалась, если исключить заботу о моем счастье?

— Вызов здесь неподалеку. Мужик решил травануться газом. А может, не уследил за сосисками на плите. Короче, устроил пожар. Я просто мимо шла, а тут вижу — братик сидит. Думаю, надо подойти, поздороваться.

— Молодец, — одобрил Феликс, побивая национальный рекорд по лицемерию среди тяжеловесов.

— Да мне самой было приятно. Ну, мне пора.

— Уже? Жалко. (Мировой рекорд.)

— Ничего, завтра увидимся. У Зои на дне рождения. Мама придет?

— Э-э… Нет, не придет.

— Софи все еще на нее злится?

— Да, пока не остыла.

— Ну ничего, подождем. Ладно, я побежала. — Мари-Жо двинулась к выходу из кафе. — Да, кстати, пока не забыла. Ты подумал насчет тренинга по оказанию первой помощи? Давай выберем день, когда ты сможешь.

— Никаких проблем. У меня вырисовывается небольшое окно в 2023 году…

— Нет, ты не понимаешь! Ведь может случиться, что от твоих умений и навыков будет зависеть жизнь другого человека!

— Не накаркай! — пробормотал Феликс, глядя в спину Мари-Жо, решительным шагом направлявшейся творить добро в своем огнеупорном костюме.

Оставив брата вести торг с собственной совестью. Как обычно.

Узелки на память: самые выдающиеся случаи, когда Мари-Жо подвергла тебя унижению.

Бронзовая медаль. Ты в комбинезоне, с маскарадным красным носом, топчешься возле Эйфелевой башни в толпе туристов, протягивая плошку для подаяний, и повторяешь как заведенный: "Почтите память Колюша[5]! Жертвуйте на благотворительность!" (На четвертой минуте — душевный надлом, на пятой — позорное бегство. Три месяца на психологическое восстановление.)

Серебряная медаль. Ты сидишь в битком набитом зрительном зале. На сцене — Мари-Жо с указкой в руке, она дает пояснения к проецируемым на экран диапозитивам. В ее речи мелькают такие выражения, как "рак", "спинная пункция", "донорские органы". Тебя срочно госпитализируют с отеком Квинке. (Диагноз: уникальный случай словесной аллергии.)

Золотая медаль. Ты идешь по улице в группе манифестантов. В левую руку тебе сунули плакат "Защиту нелегалам!", в правую — "Долой президента!". К тебе подскакивает журналист с телекамерой и спрашивает, чего конкретно ты добиваешься. Ты краснеешь, несколько раз беззвучно, как выброшенная на песок рыба, разеваешь рот, после чего выдавливаешь из себя: "Я тут ни при чем, это все моя сестра". (Перед Рождеством кадр показали по первой программе телевидения в выпуске "Самые глупые высказывания года".)

Отрывок из сценария "Приют страха"

ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ/СТОЛОВАЯ — ИНТЕРЬЕР, ДЕНЬ.

В столовой "Приюта Святого Луки" царит праздничная атмосфера. Обитатели дома отмечают восьмидесятую годовщину Фердинана Вика. Одни из них в ритме пасодобля вставляют и вынимают зубные протезы, другие, не выходя из коматозного тумана, жуют и пережевывают обед, который, ежели будет на то воля Божья, плавно перетечет в ужин. В стороне от прочих, склонившись над остатками ветчины с картофельным пюре ("Ломтики свинины с сухими хлопьями") и кексом с цукатами ("Фруктовая смесь по бабушкиному рецепту"), беседуют Сюзанна Борниоль, Луиза Куртпуэнт и Фердинан Бик. Чуть поодаль, неподвижный, как статуя, сидит с закрытыми глазами аббат Сен-Фре.

Луиза (тихо и таинственно). Слышали новость? Говорят, сегодня ночью пропала Маринетта Шамину.

Фердинан (оглядывая столовую). И то правда, нет ее… Думаешь, я удивлен? Да ни капли! Я так и знал, что она будет следующей.

Луиза. Почему?

Фердинан. Потому что слишком любила пазлы.

Луиза. Ну и что?

Фердинан. А то, что я сразу заметил: те трое, которые исчезли до нее, они тоже обожали пазлы. Здесь явно есть связь. Может, они собирали какой-нибудь проклятый пазл? Если только через собранный пазл не открывается пространственно-временная дыра, через которую человека утягивает в иной мир.

Аббат Сен-Фре. (поднимает веки, обнажая глазные белки. Гортанно.) Грядет Апокалипсис! Нечистый дух бродит окрест! Горе грешникам!

Входит несколько растрепанная старшая медсестра мадемуазель Фишер.

Мадемуазель Фишер. Потише, пожалуйста, господин аббат! Не надо пугать своих товарищей! Как будто вы не знаете, что мадам Флонфлон после последнего причастия снятся кошмары!

Аббат Сен-Фре (брызжа слюной). Ниц, богохульники! Покайтесь, пока не поздно!

Мадемуазель Фишер. Так-так. Кто будет плохо себя вести, пойдет к себе в комнату.

Аббат Сен-Фре (плюет себе под ноги). Заткни свою поганую пасть, блудница!

Мадемуазель Фишер (берется за ручки кресла, в котором сидит аббат). Ну все, живо в постель!

Аббат Сен-Фре (удаляясь в кресле). Будешь корчиться на вилах Сатаны, развратница!

Луиза. Хоть бы следующим он пропал. Надоел, сил нет.

Фердинан. Безнадежно.

Луиза. Почему?

Фердинан.