Читать книгу "Новая Инквизиция IV - Михаил Злобин"

просить уточнений. Салманов уже удивлял меня ранее аномальной чувствительностью своего дара. Так что все могло быть…

— Ничего не ощущаю, но вижу прекрасно, — подтвердил Кабриолет, хмуро взирая на ворох тонких прядей, повисший на моем некроэфирном формировании. — Напоминает гнездо пауков-долгоножек. Что это вообще за хрень и для чего она нужна?

— Думаю, это то, что делает инфестата инфестатом, — выдвинул я предположение. — И поступать с ней нужно точно так же, как и с ее носителем. Умар, подай-ка…

Я, не отвлекаясь от процесса выуживания «паучьего гнезда» из закопченной смотровой ямы, ткнул пальцем в валяющуюся поодаль почти пустую канистру. Молодой инквизитор порывисто метнулся к ней и подал мне.

Так-так… что-то вроде булькает. Где-то литров на пять еще наберется.

Вылив остатки керосина на бетон, я крутанул колёсико зажигалки, запаливая небольшую лужицу. Озорной огонек заплясал, болезненно лизнув мне пальцы. А я подтянул непонятное образование, извлеченное из трупа бизнесмена, и без колебаний сунул его в пламя. От контакта некроэфира и жарких оранжевых языков по моим нервам прокатились мириады зазубренных игл, ткнувших меня в каждую клеточку организма. А мгновением позже по ушам ударил тот самый душераздирающий визг, который я слышал, когда горели Савонов и малолетний убийца. Вот оно… вот как звучит торжество справедливости!

Умар от неожиданности чуть не опрокинулся на спину, изо всех сил зажимая уши ладонями. Скорее всего, из-за более чувствительного дара, предсмертная песня инфестата звучала для него куда громче. А Кабриолет, озадаченно к нему обернувшийся, похоже и вовсе ничего не слышал.

Я замер, наслаждаясь каждой секундой агонии темной сущности. Наблюдая за ней из-под полуприкрытых век, я ликовал, видя, как она бьется в огне, как уменьшается и истаивает. Как рассыпается нематериальным прахом и изгоняется из нашего мира… Меня захватил настоящий и неподдельный восторг. Я еще сильнее уверился в правильности своих выводов. Понял, ради чего должен жить. Нашел то занятие, которое отзывается приязненной дрожью в сердце. Я — палач господень! И сделаю все, чтобы ввергнуть нечестивцев, поправших Его закон, в геенну!

Ощущая небывалый азарт и эйфорию, я уже не скрывал широкой улыбки. Строки из Книги Плача Иеремии, которые я видывал в своей жизни единожды, вдруг воскресли в памяти. Да так твердо и уверенно, будто я занимался каждодневной зубрежкой! Слова лились сами по себе, не требуя от меня совершенно никакого участия…

— Воздай им, Господи, по делам рук их. Пошли им помрачение сердца и проклятие Твое на них. Преследуй их, Господи, гневом, и истреби их из поднебесной…

В прошлом мне пришлось познакомиться со многими текстами священных писаний. В то время, когда я еще только познавал свой дар, мне казалось логичным именно в них искать ответы на одолевающие меня вопросы. Тогда я в меру своих невеликих способностей изучал и постигал писаные Истины, но разум противился им. Я смотрел на строки, но видел лишь набор букв и символов, за которыми для меня не таилось абсолютно никакого смысла. Но теперь, дословные цитаты сами собой восставали из памяти, даже те, по которым глаза пробегались лишь мельком. А душа сжималась от величия сокрытой в них мудрости.

— Твою мать, — прокряхтел ошеломленный Салманов, широко разевая рот и разминая уши, когда чужой дар окончательно сгорел. — Вот это представление…

— Правда, чудесно? — спросил я, отсвечивая блаженной улыбкой.

— Э-э-э… Юрий, ты меня пугаешь, — нахмурился Сынок, крайне выразительно переглядываясь с Кабриолетом. — Ты точно в здравом уме?

— Да, Факел, тебе бы провериться у мозгоправов, — не преминул внести свою лепту Кабриолет. — Эти твои религиозные заскоки выглядят очень странно.

— Понимаю, как это смотрится со стороны, — безмятежно кивнул я инквизиторам. — Но можете мне поверить, я чувствую себя лучше, чем когда-либо в своей жизни.

— И все-таки…

— Послезавтра у меня назначено комплексное обследование, — не стал я дослушивать их возражения. — Настолько полное, насколько это возможно. Психиатры буквально залезут мне в череп и вынесут вердикт, годен ли я для прохождения службы в ГУБИ. Поэтому, если вы увидите меня в ИК-Б, значит, со мной действительно все в порядке.

— Ладно, убедил, — сдался первым Сынок.

— Если ты не чокнулся, Факел, — с изрядной долей недоверия изрек второй инквизитор, — то наверняка продумал, что нам делать дальше? Как мы будем бороться с инфестатами в многомиллионном мегаполисе? Нас же всего трое.

— Что? — округлил глаза мой напарник. — Юра, о чем он?

— Тебя это не касается, Умар, — непререкаемо отрезал я. — Ты хотел помочь мне и моей семье? Ты сделал это, теперь им никто не угрожает. Поэтому тебе нет больше резона участвовать в нашем мероприятии. Мы с Кабриолетом позаботимся обо всем сами.

— Эй, командир, притормози! — насупился ефрейтор, излучая редкостное упрямство. — Почему ты меня не спрашиваешь? А может я тоже хочу идти дальше. Пока что все то, о чем ты говорил, оказалось правдой. Широков инфестат, причем, судя по тому, как он убил своего шофера, вовсе не обремененный нравственными принципами. А уж некроэфира он носил в себе столько, что хватило бы «зарядить» весь наш батальон. Я только за сегодня хапанул, сколько за год службы не видел! Интуиция мне подсказывает, что если бы не ты, то наказание для зажравшегося олигарха вообще никогда б не наступило. А сколько еще таких, как он, разъезжают по Москве в дорогих тачках? Если один Широков купил себе неприкосновенность, что мешает сделать то же самое и им? Тебя же, Юрий, не соблазнить никакими деньгами. Я это чувствую даже когда просто стою рядом.

Я набрал в грудь воздуха, намереваясь пуститься в нудные объяснения, почему Умару не следует глубже увязать в нашей полезной, но насквозь противозаконной деятельности. Однако не успел сказать и слова, потому что меня перебил третий участник обсуждения.

— Я считаю, если парень хочет, то глупо отказываться от его поддержки, — вступился за Салманова Кабриолет. — Хотя, как мне кажется, ни вдвоем, ни втроем мы не сможем повлиять на ситуацию с неживой угрозой.

— Но нас ведь никто не вынуждает действовать исключительно в таком составе, верно? — переключил я внимание на нашего старшего товарища, смиряясь с участием Сынка в кампании по истреблению инфестатов.

— А разве у тебя есть на примете другие помощники? — с оттенком легкого любопытства осведомился боец.

— У меня есть соображения, где их можно найти, — расплывчато поведал я.

— Хотелось бы выслушать, — не пошел на попятную Кабриолет.

— Почему ты до сих пор относишься ко мне с таким недоверием? — решил я расставить точки над «i».

— Тебе честно ответить? — вперил в меня сослуживец взор, который был тяжелее бетонной плиты.

— Как хочешь, — изобразил я пожатие плеч.

— Ну слушай: ты мне кажешься фанатиком. В самом худшем смысле этого слова. И покуда мозгоправы досконально не проверят твой рейтинг психоэмоциональной стабильности, я от своего не