Читать книгу "Юные герои Великой Отечественной - Игорь Петрович Носов"

контрразведкой в подполье, — один из бывших учеников Обольской школы — Гречухин. Он дезертировал в первые же дни войны из Красной армии и примкнул к немцам. Многих арестовали и после истязаний казнили. Чтобы связаться с оставшимися на свободе, из леса отправили в город Зину Портнову, знавшую почти всех. Но, возвращаясь назад, она попала в засаду карателей.

На допросе начальник полиции Экерт стал задавать ей вопросы:

— Кто ты? Партизанка? Фамилия?!

— Моя фамилия Козлова, работаю на кирпичном заводе. На хуторе в лесу живёт моя бабушка. К ней шла…

Но вот в комнате появился предатель, знавший Зину по подполью, и, гадко ухмыльнувшись, сказал:

— Ну какая ты Козлова! Ты же — Зинаида Портнова!

Избиения и жестокие допросы ничего не дали полицаям. Истерзанную и голодную Зинаиду отправили в гестапо.

Первый же допрос решил вести начальник — капитан Краузе. Уже зная о стойкости этой школьницы с косичками, немец подло прикинулся человеком добрым и справедливым:

— Отважная ты девушка! А я уважаю смелых людей. Но ты совсем молоденькая. Зачем умирать? Можешь уехать в Великую Германию, там учиться, работать и хорошо жить после войны, которую мы всё равно через год выиграем… Только скажи сейчас, как добраться по болотам до партизанского отряда! Назови фамилии подпольщиков, от которых ты шла! Не хочешь говорить? Ладно, подумай до завтра. Тебя накормят, дадут выспаться в тепле… А завтра мы поедим шоколада и пирожных. И ты мне всё расскажешь! Ты любишь шоколад?

Не получив ответа и делая вид, что он не сердится, Краузе приказал увести арестованную не в тюрьму, а в соседнюю комнату с решёткой на окне и крепкой дверью, где её сытно накормили и позволили спать на мягком диване.

А на утро — опять допрос!

Сначала капитан Краузе был всё такой же вежливый. Но, видя, что ничего не может добиться, вынул из кобуры парабеллум, проверил при Зине, что он заряжен, и направил на неё ствол.

— Ты можешь ещё помолчать… Но не молчи слишком долго, дрянь! Не надо злить немецкого офицера! А то получишь пулю прямо в твой упрямый лоб!

И негодяй ткнул Зину пистолетом в щёку.

— Ты поняла?!

Зина отёрла кровь с разбитой скулы. Но не проронила ни слова, ни стона.

Гестаповец устрашающе положил пистолет на край стола; вынул пачку сигарет, чиркнул спичкой о коробок и стал закуривать.

В этот миг опытная партизанка схватила парабеллум и — выстрелила в негодяя. Девушка застрелила в коридоре и дежурного офицера, выбралась из здания и бросилась по липовой аллее к лесу. Казалось, и в этот раз ей удастся спастись.

Но сил у замученной девочки не было, а за ней бежали здоровые солдаты, чтобы схватить живой. Зина меткими выстрелами уничтожила ещё нескольких врагов, но кончились патроны! И её тут же схватили.

После бесчеловечных пыток и мучений 10 января, поседевшую и искалеченную Зинаиду расстрелял взвод карателей под Полоцком, так и не выведав у неё имен оставшихся на свободе товарищей и дорогу к партизанскому лагерю.

Зинаиде Мартыновне Портновой посмертно присвоили звание Героя Советского Союза с награждением орденом Ленина.

Саша Ковалёв

История России начала XX века сложна и трагична. Первая мировая война, Октябрьская революция, Гражданская война и репрессии конца 30-х годов разрушили и поломали жизнь миллионов людей. Так случилось и в семье Саши Ковалёва.

Его настоящая фамилия — Рабинович. Родился в Москве. Отец — инженер Филипп Маркович — возглавлял производственный отдел в Наркомате тяжёлой промышленности СССР. Но в 1937 году его объявили врагом народа и в 1938-м расстреляли. Маму Елену Марковну сослали на восемь лет в лагеря. И десятилетнего Сашу усыновила тётя — переводчица Рита Райт, жена капитана Северного флота Николая Петровича Ковалёва. Вот и стал он по документам Александром Николаевичем Ковалёвым.

Через три года, когда началась война, Саша попал в эвакуацию в Ярославскую область.

Жизнь становилась всё труднее. Немецкие войска подошли к Москве. Взяли в блокаду Ленинград. Захватывали Крым и Северный Кавказ. Рвались к Волге.

Авианалёты на Ярославль участились. Только в октябре 1941 года фашистская авиация бомбила те места сотню раз. По сводкам известно, что около тысячи мирных жителей погибли или были ранены.

Уничтоженными оказались четыре вокзала и почти двести вагонов. Особой целью люфтваффе был мост через Волгу, который так и не смогли разбомбить благодаря самоотверженным действиям сил противовоздушной обороны. Но немцы упорно старались разрушать шоссейные и железные дороги, другие мосты.

Однажды Саша с приятелем рыбачил на реке, как раз под мостом. Ребята мечтали наловить рыбы, сварить ухи и наесться досыта. Но начался авианалёт. Зенитных орудий в том месте не оказалось — их и так не хватало для прикрытия заводов в самом Ярославле и важнейшего моста через Волгу, — и немцы бомбили, не встречая отпора. Обычные и зажигательные бомбы со свистом сыпались с вечернего неба, которое тут же побагровело от вспыхнувшего вокруг пожара. Бросившим удочки, убегавшим от реки лишь с котелком и рюкзаками мальчишкам казалось, что по небу разливается раскалённый металл.

Ненависть к фашистам нарастала с каждым днём, и Саша был готов бороться с захватчиками. Он мечтал сражаться с врагом на море. Ещё до войны думал учиться морскому делу в Ленинграде — нашей морской столице на Неве. Но теперь, когда Ленинград оказался в блокаде, надеялся попасть на Северный военно-морской флот к отчиму, который продолжал нести службу в Архангельске.

— Тётя Рита, отпусти меня воевать! — не раз просил четырнадцатилетний Саша.

— Пока учись! Рано тебе… И так вон сколько горя вокруг, — отвечала тётя. — Вот станешь постарше — пойдёшь в мореходное училище.

Однажды она отправила Сашу стоять в длинной очереди за хлебом. Было уже совсем плохо с продуктами, ввели карточную систему: с октября на человека выделялось около пятисот граммов хлеба в день. Но ещё приходилось долго ждать в очередях, стоя среди взрослых. Одни тихо обсуждали тревожные новости с фронта. Другие молчали, думая о своих бедах: всё чаще приходили «похоронки», всё ближе подбирались немцы к Ярославлю, Костроме, Рыбинску…

Но когда Саша вернулся, тётя объявила ему радостную весть:

— Собираться нам пора! Пришла телеграмма: нас вызывает к себе в Архангельск Николай Петрович. Будем теперь жить у Белого моря, где