Читать книгу "Красная машина. Юниор — 2 - Павел Барчук"

тоже подфартило. Блин… буду знать правду, возьму ремень и выдеру пацана. Сам.

— Дома никого нет. — Девчонка спустилась. Она звонила ещё несколько раз, но ей так и не открыли. Стоять под дверью Мордвинцевых толку не было никакого.

Мы вышли из подъезда. Я расстроился, если честно. Не был уверен, что эта встреча принесет итог, но все же, хоть попытался бы. Чтоб вытащить отца, надо понимать, откуда ноги растут. Кто настоящий виновник. Затем, искать доказательства, факты, и все такое. А вот уже потом идти к ментам и решать вопрос. Даже не мне идти. Имея аргументы, которые докажут, что отец ни при чем, я уже точно смогу обратиться за помощью к дяде Диме. И времени, на самом деле, не очень много. Сегодня тренер придет просто поговорить. А завтра он уже начнет гонять меня по полной программе. Отвлекаться нельзя. Надо полностью сосредоточиться на своей цели.

— Что ты хотел спросить у него? Или это секрет? — Спросила девчонка.

Я посмотрел на Ленку, подумал, а потом все-таки ответил.

— Да тут понимаешь, какое дело…У меня есть младший брат…

— Алеша? — Ленка с пониманием кивнула.

— Подожди… — Я оторопел. — Ты его знаешь?

— Алешу? Конечно. Он был на дне рождения у отца Влада. С вашими родственниками. С дядей и тетей. Там его и увидела. И Влад там же познакомился с твоим братом. Он с ним потом еще о чем-то разговаривал. Если честно, не знаю, о чем. Я изначально идти на этот праздник не хотела. Пришлось из-за родителей. Они настаивали. У отца Влада был юбилей. Они собрали большую компанию. И вечер был семейный, все с детьми. Просто в какой-то момент заметила, что твой брат сидел в комнате Влада, и они там о чем-то тихо беседовали. Еще удивилась. Вы же не особо ладите. Влад, как только стоит произнести твое имя, сразу начинает злиться. И вдруг они совершенно спокойно общаются. Я подумала, может, дело в вашем дяде. А что не так, Славик?

Все не так, хотелось ответить мне. Но я промолчал.

Глава 5

Какое, на хрен, день рождения? Какой, к сертовой матери, Владик? Вот такие мысль упорно крутились в моей голове, пока я ехал домой.

После разговора с Ленкой, из которой осторожно вытряс все, что мог, пребывал в состоянии полнейшего раздрая. Такое чувство, будто крыша едет. Только на этот раз уже по-настоящему. Хоть башкой о стекло автобуса бейся. Мозг заворачивается в одну большую загогулину от всего этого.

После моего появления в теле Славика, все события стали меняться. Это вполне понятно и закономерно. Потому что я тут корячусь изо всех сил, чтоб они, эти события, изменились в лучшую сторону. Чтоб всякие эгоистичные мальчишки не творили херни. Но это топдествееное мероприятие, где якобы Владик познакомился с Алёшей, случилось до знакового события. До! Не после.

А значит, я должен о нем знать. Должен! Потому что это — часть моей настоящей жизни. А я не знаю. Как так? Вот данный удивительный факт нервировал сильнее всего. Усердно принялся вспоминать свои девять лет. Все, что происходило вокруг меня, исключая ситуацию с золотом. Старался вспомнить, когда в реальной жизни я мог встретить Мордвинцева.

На игру с братом не ездил. Не было такого. Это уже новая вариация событий, созданная мной. Потом была та самая подстава с краденным золотом. Брата выгнали из команды. Затем выяснилась правда. Это, да. Все произошло именно так. Но я не успокоился и устряпал Славику еще одну пакость.

Решил, вдруг его вернут сразу, как только все устаканилось. Славка на то момент ещё ждал и надеялся. Во всякую фигню не лез. Наоборот, перестал полностью общаться с Ржавым и им подобными. А я такого не хотел. Не хотел, чтоб слишком быстро брат снова обрёл свою классную жизнь. В мои планы это не входило.

Еще после случая с золотом, отец мне навешал люлей по самые-самые. Он был просто в бешенстве. Мать плакала несколько дней, повторяя, как заведённая: «Вы же братья. Родная кровь». А Славик не говорил ничего. Вообще. Хоть бы наорал, что ли. Подзатыльник отвесил. Не знаю…Что угодно. Ни хрена. Только, сталкиваясь со мной в коридоре, смотрел грустным взглядом, а потом шел дальше.

От этого я ненавидел брата еще сильнее. Жертву обстоятельств из себя разыгрывает. Устроил тут. Да он такой же как отец, на самом деле. Зря, что ли, с местной шпаной крутился. Вот так я думал тогда. Дебил, короче, был. Вспоминать тошно.

Сразу после нового года, так сложились обстоятельства, меня посетила очередная «гениальная» мысль. Я написал письмо в «Пионерскую правду». Была такая газета в то время. Очень популярная, кстати. И у детей, и у подростков, и у родителей. Ее получали почти в каждом доме.

Смысл моего пламенного послания сводился к следующему. Мол, я, как честный человек, воспитанный на идеалах Советского общества, не могу молчать. Далее следовал рассказ, что в таком-то городе, в такой-то хоккейной команде играет такой-то парень. Все, естественно, с именами, фамилиями и точными адресами. Парень этот — сам уголовник и родился в семье уголовника. А такое недопустимо. Потому что, как все мы знаем, «трус не играет в хоккей».

Славку из команды уже выгнали. Этот факт я не указал. Просто своим скудным умишком подумал, нужно придать огласке дело, чтоб тренер ни в коем случае не взял брата обратно. Додумался же. Сам. Никто не подсказывал.

Естественно, Славку уже ниоткуда выгнать не могли. А вот мать — вполне. И выгнали. Это была потеря потерь. Она переживала так сильно, что слегла почти на месяц. Нервный срыв. Вернее, это сейчас я понимаю, что сдали нервы. В то время подобные проблемы не считали особо за диагноз. И врачи, как таковой, причины не могли найти.

Оказалось, мать биографию мужа достаточно успешно скрывала. Не знаю, как у нее это получилось. Возможно, времена были не столь напряжённые, как пару — тройку десятков лет назад. В те годы, когда все и всё находилось под пристальным вниманием, думаю, ей бы не удалось устроиться на работу, где имелась столь большая материальная ответственность. Муж с судимостями — хреновый показатель для любого резюме.

Возможно, ей просто подфартило, и на батю вообще никто не обратил внимания. А потом, являясь трудоголиком, она стала ценным сотрудником. Поэтому, не обращали и дальше. Не знаю, в общем, в чем конкретно была причина.

Но когда полное гнева письмо пионера опубликовали в газете, вопросы к матери