Читать книгу "Герой волшебной сказки - Елеазар Моисеевич Мелетинский"

им жить в доме, так как не хотела, чтобы муж видел, чем она кормит сирот. Дети вынуждены были перейти в старую покинутую хижину, находившуюся на земле дяди. Жена дяди приносила им отбросы, предназначенные для кормления свиней. Брат и сестра решили «переселиться на могилу родителей, чтобы либо умереть, либо получить помощь».

Дядя узнал то, что жена от него скрывала, и принес детям пищу. Но одновременно на помощь сиротам пришел кайа. «Вы бедные дети, — сказал он им, — я вам помогу. Мы втроем посадим растения…» Он помог детям обработать участок земли и сделал так, что плоды созрели с необыкновенной быстротой. «Они ели плоды втроем с кайа».

Эта сказка показывает, что сироты обездолены в результате вытеснения родовых связей семейными. Жена дяди, принадлежащая к другому роду, противопоставляет семейные интересы родовым и обижает детей, которые являются представителями рода ее мужа, но чужды его семье. То, что дети тоскуют и жалуются на судьбу на могиле родителей, также указывает на укрепление семейных связей. Сам дядя еще не отказывается от своих обязанностей, но уже не в состоянии их выполнить.

Обездоленным сиротам в обеих сказках помогает кайа, который дает им то, чего дети не получили от своего рода и племени.

В отличие от низших духов кайа не делятся на добрых и злых, относятся к людям по-разному, в зависимости от их заслуг. Очень суровы кайа к тем, кто подсмотрел или даже случайно увидел их танец. Иногда же кайа сами обучают людей магическим танцам и церемониям.

В одном мифе рассказывается, что кайа, приняв образ крокодила, проглотил мальчика и ушел в лес. Там он его выплюнул и стал воспитывать. Мальчик вырос очень быстро.

Это типичный миф, отражающий обряд инициации. Посвящаемого в тайные мужские союзы часто вводили в хижину, имеющую форму крокодиловой или змеиной пасти, что символизировало проглатывание юноши чудовищем.

В приведенной легенде о двух сиротках также изображен обряд инициации, который совершает кайа. Об этом говорит и быстрый рост мальчиков, опекаемых кайа, и ритуальное пребывание их в лесу, в одиночестве, составлявшее обязательную часть обряда.

Но кайа не только выступает здесь в роли высшего духа — руководителя обряда инициации, но и заботится о женитьбе сироты, дает ему раковинные деньги для приобретения земли. Иными словами, он выполняет обязанности, которые общество возлагало на дядю с материнской стороны.

В другой легенде кайа также помогает детям, о которых не заботится их родной дядя. Кайа выступает здесь как дух-хранитель осиротевших мальчиков. Но здесь речь идет уже не о посвятительном обряде. Кайа оказывает детям магическую помощь из жалости к ним. Он не только дарит им сад, но и магической силой вызывает ускоренный рост и созревание плодов в этом саду. Дети делятся с кайа плодами, иными словами — приносят жертву своему духу-хранителю, как этого требовал обычай.

Мы отмечали, как кайа, правда в редких случаях, изображается в мифах гунантуна как дух-покровитель. При этом он рассматривается как представитель материнского рода (дядя) тех, кого опекает. В приведенных сказках кайа выступает в такой несколько необычайной для него роли духа-покровителя рода. Отношение кайа к сиротам можно сопоставить с широко распространенным в Новой Британии и других областях Меланезии обычаем усыновления. Усыновляет сироту близкий родственник — брат матери. Однако в данном случае нет указаний на родственную связь кайа с мальчиками-сиротами. Кайа из жалости усыновляет их и таким образом становится их родственником. «Выбор» могущественным духом подопечных из обездоленных, лишенных родичей или забытых ими, знаменателен. В этом связи можно упомянуть сказку, приведенную Клейнтитшеном[21], в которой остатки разбитого в войне племени таулиль находят защиту и пристанище на земле кайа Табунум, вблизи его логова.

В сказках же о сиротке кайа выступает защитником социально обездоленных. Вознаграждение сиротки чудесным способом определяет функцию образа кайа в рассказе. Мы видим, что в фольклоре полуострова Газель сказки о сиротке связаны с легендами о кайа, как бы вырастают из них. Вместе с тем они представляют следующий этап в развитии эпического фольклора. Сказки о сиротке в художественном отношении гораздо выше, чем легенды о духах, и больше по объему. В них впервые в фольклоре гунантуна социальная коллизия выражена непосредственно, а не через мифологизированное отношение к природе. В центре внимания общественные отношения людей — унижение сирот, обреченных на голод, покинутых соплеменниками. Если в легендах человек сталкивался с духом случайно, то в сказках кайа вмешивается во взаимоотношения людей и, приняв сторону социально обездоленного, восстанавливает справедливость. Теперь уже важно не то, какую магическую помощь оказывает дух человеку, а кому оказывает ее.

Сиротка — типичный сказочный герой. В этиологических сказаниях героем был мифический персонаж, воплотивший мечту о торжестве человека над природой. В легендах о духах герой — безличный «один человек», с которым духи сыграли злую шутку или, наоборот, в благодарность за жертву подарили ему какой-либо магический предмет. В сказках о сиротке перед нами вполне «земной» персонаж, именно тот, кто стал социально обездоленным в результате ослабления, распада родовых связей в меланезийской общине.

Все перечисленные моменты отличают сказки о сиротке от мифологического эпоса о культурных героях и от легенд о духах. Демократический социально обездоленный герой — на одном полюсе, духи, компенсирующие его чудесными средствами, — на другом, отношения внутри семейно-родовой группы как источник коллизии — все это свидетельствует о формировании жанра художественной волшебной сказки. Таким образом, в фольклоре гунантуна теме обездоленного сиротки принадлежит ведущая роль.

Образ бедного сиротки встречается в фольклоре не только прибрежных меланезийских племен Новой Британии. К сожалению, произведений народного творчества Меланезии собрано слишком мало, чтобы определить границы распространения и формы развития темы сиротки в меланезийском фольклоре. Очень интересные варианты сказок о сиротке можно найти в фольклоре острова Мота (Банксовы острова). Общественный строй меланезийцев Банксовых островов подробно описан Р. Кодрингтоном и особенно В. Г. Риверсом. Собранные в их работах факты свидетельствуют о распаде материнского рода и укреплении позиций малой семьи.

Риверс пишет: «Связь между человеком и братом его матери очень тесная… Человек обычно проходит инициацию в Суквэ [мужской союз] с помощью дяди с материнской стороны. Непосредственно после рождения ребенка следует определенная церемония с участием дяди. Он является его покровителем во время инициации. Орудия магии передаются по наследству от дяди, после смерти дяди он становится наро (соблюдает табу в пище на некоторое время)… Нет сомнений, что в старое время сын сестры становился наследником дяди и получал всю его собственность… но потом положение сильно изменилось: в настоящее время существуют сложные правила, регулирующие известные уплаты со стороны