Читать книгу "Мойте руки перед бедой - Андрей Бронников"

В этой же избе, только в комнате большего размера, чем та которую занимал сельский голова, но такой же идеально чистой и светлой находился волостной мировой суд. Здесь принимались решения о наказании за кражи, присвоение чужого имущества, мотовство. Даже пьянство подлежало наказанию полутора десятками ударов плетьми. Более того, наказывалось даже прошение милостыни по лени и привычке к праздности. За это полагалось тюремное заключение до одного месяца.

Тюрьма была срублена на задах и имела четыре помещения: три камеры, кабинет смотрителя, объединенные длинным коридором. Окна небольшие, но без решёток. Тюремный двор образовывался бревенчатым частоколом высотой около шести метров. Также был свой полицмейстер и судебные приставы.

Крестьянские дома в деревне как на подбор крепкие и просторные. Даже бедняцкие хозяйства не казались нищими и убогими. Так что вкупе с потрясающей природой достаточно удаленное поселение производило доброе впечатление, и задворками империи его можно было назвать с большой натяжкой, только учитывая географическую отдаленность.

Три года долгий срок. Единственный способ остаться в поле зрения политического сообщества, чего Ульянов чрезвычайно желал, это публиковать статьи в соответствующей прессе. Ещё лучше издать книгу или сборник политических статей. Владимир выбрал первое, не отказываясь, впрочем, и от второго. Благо, что ещё в тюрьме молодой человек набросал тезисы будущей работы, которая была опубликована отдельной книгой и впоследствии по праву считалась очень авторитетным и профессионально написанным трудом. В дальнейшем получила известность под названием «Развитие капитализма в России».

Как оказалось, единственной проблемой в ссылке был переизбыток свободного времени. Именно здесь Владимир приобщился к охоте. Очень азартным охотником он так и не стал, но первый год ссылки, до приезда Надежды Крупской, очень часто бродил по перелескам и озерам вместе с Зыряновым, у которого снимал комнату.

Даже в день приезда будущей супруги Ульянов был на охоте. Возвращался он уже затемно. В тот раз Аполлон Зырянов оказался занятым по хозяйству, и Владимир, взяв ружьишко, отправился один. Бродил он долго, впрочем, безуспешно. Молодой человек не любил слыть неудачником и поэтому сильно задержался в надежде подстрелить хоть какую-нибудь дичь. Уж очень не хотелось ему возвращаться с пустыми руками.

Сконфуженный Ульянов быстро шагал по деревенской улице без трофея. К счастью сумерки скрывали его от посторонних глаз. Никем не замеченный Владимир подошёл к воротам и тут же остановился от удивления. Все окна в доме горели, в том числе и в его комнате.

Ульянов с раздражением открыл калитку и увидел хозяина дома. Тот стоял на высоком крыльце и хмуро смотрел на постояльца. Молодой человек скинул ружье и прислонил к забору. Затем махнул рукой в сторону горящих окон своей комнаты и недовольно спросил:

– Это что же там происходит, милостивый государь? Кто ко мне пожаловал без моего ведома и приглашения?

Ответ Зырянова окончательно вывел Ульянова из равновесия.

– Ваш изрядно пьяный приятель Энгберг без разрешения ворвался в дом, долго шумел и ругался, потом разбросал все ваши книжки и теперь, кажется, уснул прямо на полу, – огорчённо развёл руками Зырянов.

Оскар Энгберг – финн по национальности, рабочий Путиловского завода – тоже отбывал здесь ссылку и частенько заглядывал к Ульянову, чем скрашивал одинокие и долгие вечера Владимира. Но не таким же образом!

– Что!? – вскричал Владимир, бросился в дом и едва не сбил с ног Крупскую. На несколько секунд молодой человек онемел от удивления. Если бы не громкий хохот Зырянова за спиной и смех Энгберга из глубины дома, эта пауза продлилась бы неизмеримо дольше. Так состоялась первая встреча в ссылке Владимира с невестой.

Ранее, через несколько месяцев после прибытия в Шушенское Ульянов загрустил. Зырянов сразу понял, в чём дело и полушутливо принялся сватать молодого человека, предлагая ему в невесты местных девок, но тот упорно отказывался по одной только ему известной причине. Не так давно Владимир написал «симпатическими» чернилами своей соратнице Надежде Крупской письмо, в котором он предлагал ей приехать к нему в качестве жены. Получив короткий ответ: «ну что ж, женой так женой», Ульянов принялся хлопотать о переводе невесты, которая также в этот момент отбывала ссылку, к нему в Шушенское.

Из прошения Н. К. Крупской министру внутренних дел:

«Выходя замуж за Владимира Ильича Ульянова, находящегося в енисейской губернии, Минусинском округе, селе Шушенское, я обращаюсь к вашему превосходительству с покорнейшею просьбою назначить мне местом высылки, если таковая последует мне в виде наказания, местожительство моего жениха.

Избирая Сибирь местом высылки, я прошу также о сокращении её до двух лет в виду того, что через два года кончается срок ссылки моего жениха, а также в виду того, что со мною едет мать.

1898 года, января 9-го дня.

Н. К. Крупская.

Министр империи – «тюрьмы народов» просьбу удовлетворил.

Затем потянулись долгие дни ожидания. Бюрократическая машина надолго задержала встречу жениха и невесты. Но вот наконец случилось – все разрешения получены! Матери Владимир собрался написать письмо лишь несколько дней спустя:

«Приехали ко мне, наконец, дорогая мамочка, и гости. Приехали они седьмого мая вечером, и как раз ухитрился я именно в этот день уехать на охоту, так что они меня не застали дома. Я нашёл, что Надежда Константиновна высмотрит (так в оригинале – прим. автора) неудовлетворительно – придётся ей здесь заняться получше своим здоровьем. Про меня же Елизавета Васильевна сказала: «Эк Вас разнесло!» – отзыв, как видишь, такой, что лучше и не надо!»

Это было действительно так. Жил Ульянов сытно и благополучно. Питание было весьма отменным. Каждую неделю для него закалывали барашка, а физическими трудами ссыльный обременён не был. За полный пансион молодой человек платил хозяину дома Зырянову восемь рублей в месяц – всё то пособие, что выдавало ему государство для обеспечения безбедного существования в ссылке. Ещё и матушка присылала денег.

Несколько месяцев вплоть до апреля документы ходили по полицейским инстанциям, а затем в период ледохода всякая связь с «большой землёй» и вовсе прекратилась. Только седьмого мая первый пароход доставил Надежду Крупскую с её мамой Елизаветой Васильевной в соседнее село, откуда они добрались до Шушенского глубоким вечером. Именно поэтому приезд невесты оказался таким неожиданным для Владимира.

Тем временем был накрыт стол для скромного торжества, которое, впрочем, не затянулось. Оскар Энгберг, получив в подарок набор ювелирных инструментов, скоро попрощался и счастливый удалился. В прошлом до ареста и ссылки он подвизался учеником ювелира, и этих навыков ему хватило, чтобы впоследствии к венчанию молодоженов изготовить два обручальных кольца из медных пятаков.

Затем раскланялся и Зырянов. Последней ушла мать Надежды на ночлег в соседнюю комнату, предусмотрительно отвоеванную Ульяновым у местного попа, который тоже намеревался там поселиться.