Читать книгу "Благословенные монстры - Эмили А. Дункан"

Он не знал, каков был другой вариант. Позволить ей убить его? А ведь она наверняка попытается это сделать. Предательство за предательство – все справедливо. И этот проклятый цикл будет продолжаться вечно. Вот почему война между их народами не прекращалась десятилетиями. Так было всегда, и так будет впредь.

Перемены, за которые он боролся, никогда не произойдут. Все его старания были обречены с самого начала.

«Да», – радостно подтвердил голос.

Малахия чуть не закатил глаза. Он вернул череп обратно на алтарь с большой осторожностью, хоть и сам не понимал почему.

«Думаешь, что твои напоминания об очевидных вещах превратят меня в существо, подобное тем, против которых я боролся всю свою жизнь? Ты же вроде как бог, так и веди себя соответственно», – он понимал, что взывать к чувствам невидимого существа совершенно бесполезно. Бог просто подтрунивал над ним.

Тело Малахии вновь начало меняться, и он, вздрогнув от внезапной судороги, зажмурился, так как это помогало облегчить неприятные ощущения, когда на коже начинали открываться новые глаза. К этому невозможно было привыкнуть и при этом сохранить хотя бы каплю человечности, с которой он так отчаянно не хотел расставаться.

Может быть, он ненавидел Надю, а может – самого себя, потому что просто не мог злиться на нее по-настоящему. Он понимал, что никогда не сможет отплатить ей за все, что она для него сделала. Малахия просчитался с заклинанием, и оно завело его дальше, чем он ожидал. Если бы Надя не спустилась в Соляные пещеры, если бы не вернула ему некое подобие человечности, он бы все еще оставался там, внизу. Он бы навсегда потерялся в своем безумии.

Малахия вспомнил, что творил в этом состоянии. Покидая пещеры, он отправлялся на поле боя и рвал врагов на части, лишь укрепляя образ кровожадных транавийцев в сознании калязинского народа. Но эти воспоминания не вызывали в нем ни капли сожаления. Надя была особенной, только это не означало, что и другие калязинцы заслуживали пощады.

«Это то, чего ты хочешь? Хорошо. В эту игру можно играть до тех пор, пока ты не поймешь, что со мной бесполезно бороться. Если мне придется тебя сломать, так тому и быть».

Малахия не успел возразить, что он уже и так сломан, потому что в этот момент по его телу прокатилась внезапная конвульсия.

Вокруг царили темнота и холод, но он знал их, потому что уже бывал здесь, в другое время, при других обстоятельствах. Только все его воспоминания стерлись: так хотели Стервятники. Они хотели, чтобы сознание детей было чистым листом, а их тела – сосудами для магии, которая смешается с их кровью. Процесс создания Стервятников держался в строжайшей тайне, но разве можно утаить что-то от Черного Стервятника? Он знал, что сопротивляться бесполезно.

Агония, обжигающий жар, который переходил в холод слишком быстро, слишком сильно, кипение и обожженная плоть, кусок льда, плотно прижатый к коже. Бесконечный процесс, повторяющийся по кругу до тех пор, пока не наступит критический момент. Точка невозврата. В конце концов, все ломались под пытками.

Кости ломались, разбивались и снова соединялись, чтобы стать прочнее железа, тверже стали и острыми, словно лезвие. Одно неверное движение могло рассечь плоть, но это только пока они не приспособятся, пока не научатся контролировать то, чем стали.

Крещение темной магией, холодным железом и кровью.

Но Малахия давно покинул то место; он стал чем-то большим, чем-то великим. Или все-таки нет. Не совсем. Он все еще был тем мальчиком, растерянным, испуганным и неуверенным, но теперь в его распоряжении оказалась огромная сила, которую можно было извратить и направить против него самого.

Его позвоночник хрустнул. Тяжесть крыльев давила на плечи, и он пытался остановить изменения, ведь когда-то мог их контролировать. Когда-то он мог подчинить их своей воле. Почему теперь все было иначе? Его ноги изогнулись, а сквозь кожу начали прорываться железные шипы. Постепенно он начал терять сознание. С каждой секундой он все больше и больше терял остатки своей человечности.

5

Серефин Мелески

«Брат и сестра, выросшие в заброшенном монастыре посреди глухого леса, Своятов Климент и Своятова Фрося Лещуковы, проникли в ряды транавийских солдат, но были пойманы и замучены еретиками».

Житие святых Васильева

Серефин не мог понять, как они попали на юг. Он помнил практически все, что происходило после того, как они вышли из леса. Да, события нескольких дней были затуманены лихорадкой, но когда они успели уйти так далеко?

– Лес выплюнул нас близко к своей границе, – объяснил Кацпер и пожал плечами, давая понять, что не собирается размышлять на эту тему и просто благодарен за то, что лес вообще позволил им уйти живыми.

Но Серефин хотел разобраться в произошедшем. Многое изменилось, а кое-что осталось прежним. Ему казалось, что он просто отсрочил неизбежное. Вырвав свой глаз, он, возможно, разорвал связь с безымянным голосом, но что насчет Велеса?

«Это правда. Твой поступок привел меня в замешательство».

Серефин старался не реагировать на возвращение этого пронзительного голоса, который он так ненавидел. Как и прежде, по его телу пробежала дрожь.

«Неужели от тебя никак нельзя избавиться?»

Он сделал все возможное, только этого оказалось недостаточно. Его все еще преследовало всезнающее калязинское божество.

«О нет, ты преуспел. Связи оборваны, контроль потерян – все это и даже больше. Ты свободен, маленький транавиец! Но те, кто хоть раз услышал мой голос, будут слышать его до самой смерти».

Это немного успокоило Серефина. Все могло быть намного хуже, и, тем не менее, сложившаяся ситуация вряд ли походила на идеальную.

«Больше никаких видений?»

«Никаких видений. Разве они тебе не нравились? Мне казалось, это забавно. Я так долго скучал один, в полной темноте. Жаль, что ты не захотел принимать участия в моих играх. Знаешь, совсем не обязательно было вырывать себе глаз».

Серефин не разделял этого мнения. Он не хотел подчиняться воле бога, который мог физически контролировать его тело, как Чирног, или извратить его разум и протащить через весь континент, как Велес. Он отказывался жить по прихоти каких-либо богов. И, пусть у него остался всего один глаз, оно того стоило.

«Что тут сказать, Чирног… он такой, какой есть».

Серефин вздрогнул, услышав это имя. Он не хотел вспоминать, каково это – терять контроль над собой.

«Но ведь ты не можешь делать так же, как он?»

«О нет, больше не могу. Да и не хочу! Разве я не само очарование?»

«Он заставил меня убить моего брата».

«Ты и так собирался это сделать», – заметил Велес.

Серефин с трудом удержался от того, чтобы не вздрогнуть. Да, он планировал убить Малахию. Его брат был непредсказуемым и не внушал доверия, поэтому кто-то должен был разобраться с ним раз и навсегда. Но на самом деле Серефин не хотел решать этот вопрос таким способом. Он и так потерял слишком много. Мало того что на его руках была кровь отца, теперь он запятнал себя еще и кровью своего брата.