Читать книгу "Жена для Главы Ковена - Анна Алора"

Тихо постанывая, вся мокрая, Тася медленно открыла глаза.

Она тяжело дышала, и ровным счетом ничего не понимала.

Сон. Это все сон.

– В местной еде явно афродизиак присутствует, и, похоже, в немалых дозах, – сделала вывод девушка. – О-о-о…Вот это сон так сон… – Тася, пошатываясь, встала с кровати и пошла в ванную. Посмотрела в зеркало на свое горящее огнем лицо, сияющие глаза и распухшие губы.

Вот тебе и сон на новом месте. Приснись, жених, невесте.

Во сне Тася не видела его лица. Не видела, но знала, всем сердцем и каждой клеточкой своего нового тела чувствовала. Это он.

Тот Маг, мужчина ее мечты.

Ей захотелось взять его лицо в свои руки. Покрыть нежными поцелуями шрам, идущий темной рваной полосой от края чувственного рта до левого уха, в котором он носил длинную изумрудную серьгу.

* * *

Сон же леди Макони был спокойным. Нет, ей не снился мужчина ее мечты и его желанные объятия.

Она еще долго сидела в своем кресле, глядя на пузырек со средством забвения. Глядела, с удивлением прислушиваясь к себе.

Вопреки установившейся привычке, более того, потребности, она не испытывала явного желания открутить заветный колпачок.

Внутренний голос молчал, и Макони расслабилась, вспоминая события прошедшего дня.

Ей не хотелось идти в постель, но утром ждали неотложные дела, маленькая несносная девочка, так рано оставшаяся без матери.

Конечно, Макони знала эту ужасную историю, в общих чертах.

Все герцогство знало.

Леди Макони вздохнула, расстегнула наконец синее форменное платье, распустила волосы и легла в постель.

Заснула она быстро, и спала крепко, без сновидений.

А что же наша маленькая леди Самонет, неужели так и осталась в своей комнате, даже не делая попытки выбраться?

Да, девочка была у себя. Первое время она внимательно прислушивалась к тому, что происходит у Таси.

Но так ничего и не услышала, как усердно не прислушивалась.

В конце концов, прилегла на свою кровать, зевнула и заснула.

Неудивительно, ведь она так вымоталась и перенервничала за этот длинный, такой длинный день.

Она спала, и видела во сне перо Феникса, переливающееся всеми цветами радуги.

От него шел не испепеляющий жар, нет.

Ровное, мягкое согревающее сердце сияние будто обволакивало Самонет, приносило покой и радость.

– Мамочка… – пробормотала девочка и перевернулась на другой бок.

Глава 12

Наступило утро. Розовые облака весело пролетали мимо распахнутых в сад окон. Темно-лиловые аниолы поднимали опущенные головки и разворачивали их в сторону восходящего светила.

Медленно, лепесток за лепестком, раскрывались роскошные оранжевые локинии, открывая новому дню нежную сердцевину глубокой синевы.

Их тонкий аромат взбудоражил рой насекомых, до того спокойно спящих в потрескавшейся коре деревьев.

Могучие вечнозеленые солнечники сбрасывали со своих иголок капельки росы, и она сверкающим дождиком летела вниз, на зеленую лужайку, к жаждущей влаги земле.

В нежно-зеленых ветвях ивочника звонко распевали птицы, красуясь друг перед другом, что ярким оперением, что высотой взятых обертонов.

– Какое чудесное утро! – Тася подбежала к окну, вдыхая аромат пробуждающегося дня.

Больше всего она любила утро, занимающийся рассвет радовал душу, сердце замирало и пело.

А когда небо затягивали облака, то чашечка любимого чая в это время была самое то.

Только непременно с бергамотом.

Тут Тася вспомнила вчерашний вечер. Похоже, на чай рассчитывать не приходится.

Не говоря уже о бергамоте.

Неожиданно до нее донесся до слез знакомый запах. Так пахло на кухне у бабули,

– Это что, оладушки?! – у девушки чуть слюнки не потекли.

Раздался стук в дверь.

Тася, накинув на ночную рубашку брошенный наспех палантин, закуталась в него, благо размеры позволяли.

За дверью вежливо подождали, и через несколько минут она отворилась.

Появилась уже знакомая Тасе пожилая женщина, которая с улыбкой зашла в комнату.

Она держала в руках поднос, покрытый вышитой тканью, которая, казалось, трепетала и переливалась нежным золотым цветом.

– Доброе утро, леди! Да благословит ваш день Сияющая Мать! – она поклонилась, и, подошла к маленькому круглому столику, стоявшему у стены, прямо рядом с окном.

– Доброе утро, уважаемая! И вам хорошего дня, – Тася радостно поднялась ей навстречу.

– Благодарю вас, леди, – сказала женщина, и ее щеки чуть порозовели, а глаза заулыбались.

Запахи, исходящие от подноса, манили и тянули неудержимо, как магнит тянет разбросанные опилки, которые и не помышляют о сопротивлении.

– Прошу, ваш завтрак. У нас обычно все завтракают в своих комнатах. – и она, опять же поклонившись, вышла, шурша форменным синим платьем строго фасона.

Тася не заставила себя упрашивать. Но прежде решила переодеться.

Раз леди-то.

Надо соответствовать. И она, припевая, пошла в ванную, прихватив на этот раз комбинезон цвета кофе с молоком, и новую тунику оттенка южного спелого абрикоса.

– Какие же у них тут цвета яркие! – Тася нарадоваться не могла, как ей были по душе и одежда эта, и цвета.

Она открыла дверь в ванную комнату, и вдруг остановилась.

– А откуда на мне эта ночнушка? – Тася ясно помнила, что как бросилась в постель в чем была, так и заснула.

Вспомнился сон, и она покраснела как маков цвет.

– Да уж… После такого немудрено позабыть обо всем. Видно, переоделась на автомате, – и Тасе ощутимо полегчало.

Однако тут откуда не возьмись появилась новая мысль, которая сразила ее наповал.

– Погоди, погоди, Тася, – сказала она себе, ошеломленно глядя в никуда широко раскрытыми глазами.

– Погоди-и… Я ведь поняла ее, женщину эту… А она меня… Точно.

Я что же, понимаю местный язык?!

– И даже говорю на нем? – девушка прислонилась к двери, из ее рук тихо стек на пол изящный комбинезон, а за ним и яркая туника.

– Все страньше и страньше… А ведь есть у меня способности к языкам, есть! Права была бабуля-то.

– Или дело в чем-то другом? Мир-то магический.

– Ой, да что я! Там оладушки остывают, а я про языки – и Тася, быстро придя в себя, подобрала чудесные вещички с пола, решив наплевать на ночнушку и позавтракать как дома, накинув свой розовый банный халатик, который висел, приятно пахнущий свежестью, на спинке соседнего с кроватью стула.