Читать книгу "Заговор Алого Первоцвета - Саймон Хоук"

Принадлежность к команде корректировки Первого дивизиона обеспечивала им приоритетный статус, поэтому ждать своей очереди не пришлось. Вместо этого шаттл быстро доставил их в ближайшую зону решетки, откуда они вскоре перенесутся в XVIII-й век. Попадавшиеся по пути, приготовившиеся к отправке бойцы, одетые согласно историческим эпохам, принимали строевую стойку и отдавали им честь. Одежда Лукаса и Андре также соответствовала периоду, но на нашивке Приста была четко различимая эмблема, да и тот факт, что они находились в шаттле, обычно зарезервированном для офицеров, обозначил их статус для групп солдат, ожидающих перемещения во времени. Те из них, кто оказывался достаточно близко к проезжающему мимо шаттлу, чтобы увидеть их выставленные поверх одежды серебряные жетоны и эмблемы дивизиона, добавляли к салютам уважительные кивки головой. С точки зрения военного этикета не существовало строгого правила кивать головой во время приветствия, но такова была неформально установившаяся практика среди членов корпуса – выделять таким образом тех, кто нес службу в Первом дивизионе. Серебряные жетоны дивизиона заметно контрастировали с жетонами регулярных юнитов с нанесенными на них цветными кодами. Члены корпуса наблюдателей носили золотые жетоны, и только бойцы Первого дивизиона имели серебряные. Жетоны означали, что их владельцы собирались на минусовую сторону, а серебряные жетоны давали понять, что команда регулировки оправляется решать проблему с разрывом истории. В корпусе времени не было ни одного бойца, который не знал бы значения этих серебряных жетонов, и кивки были одновременно и приветствием, и негласным пожеланием удачи.

Андре все еще восхищалась видом всех этих солдат, одетых в одежды разных эпох, ожидающих своей очереди на просторной площади рядом с грудами снаряжения. Кто-то курил, кто-то пил, другие болтали, некоторые спали, а зеленые новобранцы были легко узнаваемы по их нервному напряжению и волнению. Они проехали мимо группы римских легионеров в нагрудниках, сандалиях и шлемах с плюмажами, обступивших игровой автомат. Те по очереди пытались победить игровой компьютер, смеялись и кричали, словно маленькие дети, шлепая друг друга по спине и подбадривая. При их приближении взвод вестготов вскочил по стойке «смирно», быстро пряча в кулаках несколько крошечных металлических снифферов, которыми они обменивались между собой. Дальше им повстречалась группа крестоносцев с красными крестами на груди, среди них был совсем зеленый новобранец, нервно помахивающий короткой булавой. При виде шаттла парень вытянулся в струнку и, механически, попытался резко отдать честь. К сожалению, он стал салютовать рукой, держащей булаву, и раздавшийся «бом», когда он заехал ею себе по голове и рухнул на пол с металлическим грохотом, вызвал почти истерический смех у его товарищей.

Наземный шаттл подвез их к воротам решетки отправки – большой статичной хроноплате, которая отличалась от портативных персональных устройств тем, что могла переправлять целые взводы солдат за один присест. Берберийские пираты, первые в очереди на отправку, поспешили расступиться, как только увидели, как они проходят в ворота и направляются сообщить детали транспортировки. ДО вытянулся и отдал честь. Лукас отдал честь в ответ, затем снял нарукавную повязку со знаками различия и закрепленной над ними эмблемой дивизиона и передал ее ДО вместе со своими серебряными жетонами. Андре поступила так же.

Дежурный офицер снял с жетонов цепочки, после чего поместил жетоны с цепочками и нарукавными повязками со знаками различия в отдельные пластиковые боксы. Со словами «С вашего позволения, сэр» он быстро и эффективно обыскал Лукаса – в соответствии с инструкцией, чтобы убедиться, что никакие несанкционированные предметы не отправятся в прошлое вместе с ним, намеренно или непреднамеренно. Другой офицер смены провел такую же процедуру в отношении Андре. Человек, который обыскивал Андре, к ее стыду, нашел у нее кредитный диск. Она совершенно о нем забыла.

– Прошу прощения, сэр, – сказала она сержанту. – Наверное, я механически переложила его в карман, когда переодевалась.

– Не волнуйся об этом, солдат. Обычное дело. Он поместил компьютерный диск в один пластиковый бокс с ее повязкой и жетоном.

Затем ДО взял два жетона, на которых были записаны нужные им коды, отделил их от нашейных цепочек и вставил поочередно в крошечную прорезь в банке управления решеткой. Он подождал минуту, наблюдая за экраном считывания данных, затем кивнул.

– Приготовьтесь, сэр, – сказал он Лукасу.

Прошло несколько секунд, и края сетки начали мягко светиться.

– По готовности, – произнес ДО. – Удачи, сэр.

– Спасибо, лейтенант, – ответил Лукас. – Ладно, Андре, вперед.

Они вошли в созданное решеткой поле и исчезли.

Дилейни ступил из лимба на мягкую, влажную траву. Он был закаленным ветераном путешествий во времени, и хроноплаты не действовали на него так же сильно, как на большинство солдат, которые обычно блевали по прибытии и страдали от временных приступов головокружения и мышечных судорог, а также от двоения в глазах и атаксии. Однако он чувствовал себя слегка дезориентированным и не в себе. На мгновение он пошатнулся и сделал несколько неуклюжих шагов, качаясь словно пьяный, но вскоре последствия прошли, и он сориентировался в новом окружении.

Он оказался на небольшой поляне в лесу, вернее в роще. Зная что находится недалеко от Парижа, он разглядел среди деревьев дорогу, ведущую в город. Наводчики переправили его довольно близко к координатам. Впрочем, Финна перемещали и в гораздо более тесные места. Один из кошмаров, который время от времени снился каждому солдату, состоял в отправке во время и место, занятое другим человеком или предметом. Наводчики, как правило, были чрезвычайно эффективны в предотвращении таких совпадений, но все же неизбежные несчастные случаи происходили. Однажды Финн почти что оказался в такой ситуации, когда материализовался на поляне в лесу, почти такой же, как та, на которой он стоял сейчас. За мгновение до его появления на поляну выбежал кролик. Когда Финн переместился, он шагнул вперед, наступил на бегущего кролика и раздавил его. Тот издал жалобный визг, поразительно похожий на крик ребенка, и в какой-то ужасный момент Финн подумал, что это младенец. Ему пришлось убить бедное животное, чтобы избавить его от страданий, и с тех пор он нервничал во время каждой материализации.

Впрочем, на этот раз все прошло хорошо, и, осмотревшись, он заметил приближающегося к нему замаскированного под крестьянина наблюдателя. Наблюдатель ничем не отличался от любого другого крестьянина того времени, но тот факт, что он целенаправленно приближался к человеку, который только что материализовался из воздуха, словно не произошло ничего необычного, выдавал в нем того, кем он являлся. Он подошел, ведя в поводу рыжую кобылу.

– Майор Фицрой, – сказал он.

– Сержант Дилейни.

Наблюдатель кивнул.

– Карета примерно в двухстах ярдах вниз по дороге, немного в стороне от нее, – сказал он. – Ее нельзя не заметить. Она застряла, но мы об этом позаботились. А теперь слушай внимательно, ситуация следующая. Мы изъяли тело Кордерро. С леди Маргерит Блейкни все в порядке. Пистолетная пуля задела ее голову, но это была всего лишь царапина, так что мы ее залатали. Нанесли немного пластикожи на ее лоб, и она никогда не узнает, что в нее попали. Во внутренней части экипажа есть отверстие, оставленное пулей после того, как она прошла через окно и коснулась головы, поэтому, если у нее есть какие-то воспоминания о том, как в нее стреляли, покажи ей куда попала пуля и скажи, что, похоже, что она упала в обморок и ударилась головой. Это объяснит любую боль, которую она может почувствовать позже, когда наркотик перестанет действовать. Лошади кареты, должно быть, понесли после выстрела, так что маловероятно, что она видела, что случилось с Блейкни, даже если она все еще была тогда в сознании. Твоя история состоит в том, что тебя сбила лошадь, и какое-то время тебе было трудно дышать. Ты взял лошадь капитана и помчался вслед за экипажем, как только дыхание восстановилось.