Читать книгу "Скиталец 4 - Константин Калбазов"

— Эдак пропадет острота ощущений и возможность существенных потерь. А тогда уж дуэль превратится в фарс, — возразил Петр.

Ночь прошла совершенно спокойно. На утро Петр и Федр прикатили к гостинице на паромобиле, в сопровождении доктора. Яков и Григорий порывались было поехать с ними, но были отстранены в сторону братьями. Не балаган, чего там глазеть.

Сама дуэль на Бориса не произвела никакого впечатление. От слова совсем. Собрались десяток человек на пустыре, под сенью пары раскидистых дубов. Отмерили полагающееся расстояние, вогнали в землю палаши, обозначая барьеры. Спорщикам традиционно предложили помирится. Те, столь же ожидаемо отказались. Бросили жребий.

Стреляться выпало пистолетами барона Орнеласа. Соответственно и первый выстрел так же за ним. Борис встал как это было принято прикрыв часть груди пистолетом. Так себе защита, если честно. Особо не прикроешься.

Выстрел! Измайлов ощутил легкий толчок в грудь и услышал короткое вжиканье пули, ушедшей в рикошет. А хорошо стреляет, шельмец! Сорок пять шагов, не шутка. Орнелас в недоумении уставился сначала на противника, потом на свой пистолет, словно не в силах поверить в произошедшее.

Но затем встал в полный рост, готовый принять свою судьбу. При этом он так же не пренебрег защитой с помощью пистолета. Но в остальном стоял как монолитная статуя с гордо поднятой головой. Вид настолько харизматичный, что хоть бери и на картину!

Секунданты барона настаивали на поединке до смерти. Что подразумевало под собой перезарядку оружия. Но братья воспротивились этому. Если тот кого они представляют столь уж кровожаден, то ему следует почаще упражняться в стрельбе, чтобы не промахиваться.

Измайлов вскинул пистолет. Мелькнула было дурная мысль выстрелить мимо. Но она тут же улетучилась. Ни о каком благородстве тут не может быть и речи. Этот бретер сейчас просто дерется за деньги. Сиречь, он наемный убийца. И пошел он… А на перерождение и пошел.

Борис прицелился и плавно потянул спуск. Выстрел. Выметнувшееся из ствола облачко на секунду заволокло обзор. А в следующую он уже наблюдал как его противник рухнул на землю как подрубленный. Отчего-то подумалось, что раненые так не падают. О чем поспешил сообщить склонившийся над ним доктор.

Измайлов посмотрел в сторону сидевшей в автомобиле Фелисии да Мота. Девушка обмахивалась веером, при этом не сводя с Бориса испепеляющего взгляда. Ох-ох-ошенки. Да кто тебе сказал, что на этом все закончилось-то. Может из-за угла она никого и не подошлет. Но уж точно не успокоится. Впрочем… Ходи теперь оглядывайся. Или прибей эту суку первым.

Н-да. А вот не решил он пока, как быть. Хотя мысль о ее устранении ему абсурдной не показалась. Она ничем не лучше тех же Стужи и Просвиры. Только и того, что носит юбку. Кстати, стреляет она на загляденье. Видел он, что вытворяла эта красавица на улице ночного города.

— Дело сделано, Боря, — произнес подошедший Петр.

Выдернул из земли свой палаш. Отер лезвие пучком травы. Критически осмотрел, удовлетворенно кивнул и вогнал в ножны.

— Ты куда? В гостиницу?

— Нет. Сначала в трактир, позавтракаю, а то есть охота, спасу нет. А потом в усадьбу к боярину. Нужно дорабатывать портрет Марии Платоновны и вчера взялся писать Георгия Ивановича.

— Понятно, — посмотрев на него долгим взглядом произнес старший из братьев. Тогда поехали, чего тут торчать. Они и сами с усами.

* * *

Господи. Какие же они жалкие. Елизавета Петровна смотрел на забившихся в угол и подвывающих двоих молодых людей. Ничего человеческого в них уже не осталось. Один только животный ужас перед предстоящими страданиями. Сколько раз они умирали? Риторический вопрос. Она знает это совершенно точно. Семьдесят восемь. Каждый десятый день она спускается в этот подвал и всаживает этим ублюдкам по пуле в живот. И всякий раз смерть для них превращается в адовы мучения.

При последнем посещении ей показалось, что рассудок их не выдержал. Да, они страшатся. Но уже не осознают за что им эти мучения. И вот сегодня она в этом лишний раз убедилась. Рука привычно вскинула бульдог. Палец дважды нажал на спусковой крючок. В стенах этого каземата выстрелы вышли особенно гулкими, ударив по ушам плетью. Несчастные замерли с простреленными головами.

— Избавьтесь от тел, так, чтобы и следа не осталось. И приберите здесь все, — отвернувшись, велела она двоим телохранителям.

— Сделаем, — ответил один из них

Все. Тут ей больше делать нечего. Она поднялась наверх, пересекла двор конюшни, и направилась на веранду, где был накрыт стол к традиционному семейному завтраку. Петр и Федор были уже там. Быстро обернулись. Впрочем, дурное дело не хитрое.

— Здравствуйте мальчики.

— Здравствуй матушка, — чуть не хором ответили ей двое мужчин, по виду годящиеся ей в отцы.

— Как все прошло?

— Португалец промазал. Борис его застрелил. Как он сказал, у бретера восьмая ступень. Глядишь поумерит свой пыл, пока не доберется до десятой. Хотя до того ему еще трудиться и трудиться, — пояснил Петр

— Матушка… — многозначительно произнес Федор и осекся.

— Я их отпустила, — наливая чай в чашку, просто ответила она.

При этом в глазах обоих братьев появилось удовлетворение. Всему есть предел. И мстительности то же. Впрочем, вполне возможно, что причина вовсе не в том, что она наконец посчитала наказание достаточным. Очень может быть, что руководствовалась она чем-то другим. Ну и какая тогда разница между нею и этой да Мота.

— Значит ты уверен, что она не успокоится? — поинтересовалась Елизавета Петровна, когда Петр озвучил ей свои опасения.

— Да матушка, — убежденно подтвердил тот.

— А как думаешь, стоит ли ожидать от нее удара в спину?

— На войне все средства хороши, — пожал плечами каперанг. — Но я уверен, что парень управится и сам. Нельзя же его все время опекать.

— Ты помнишь, что я говорила о помощи?

— Помогать, матушка. А не решать проблемы за него.

— Благодаря твоему подходу он уже сходил в одиночную кругосветку.

— Матушка, Петр прав, не стоит его так-то опекать, — вмешался Федор. — не то можно получить прямо противоположный эффект.

— Ладно. Пусть пока идет как идет. Где он сейчас?

— Завтракает в чайной. А потом отправится в усадьбу боярина, писать их портреты, — ответил Петр.

— Их?

— Георгий Иванович решил последовать примеру Марии Платоновны

— Хм. Давненько я не навещала подругу. Опять же, хотелось бы взглянуть, что у него получается.

— Кстати, он передал тебе подарок, — спохватился Федор, и обернувшись на стуле, подобрал прислоненную к стене рамку. — Только вчера написал.

Она приняла картину, окинула ее задумчивым взглядом. Потом попросила пристроить на стуле подальше от нее, что Федор и сделал. Еще какое-то время она рассматривала работу, а потом неопределенно хмыкнула.