Читать книгу "Шторм войны - Виктория Авеярд"

Я поворачиваюсь на каблуке, надеясь застать преследователя врасплох.

Эванжелина останавливается и ждет, скрестив руки на груди. Безупречные темные брови надменно подняты. На ней роскошные доспехи, из тех, что годятся для королевского дворца, а не для поля битвы. Короны, впрочем, нет. Раньше она проводила свободное время, мастеря тиары и венцы из подручных материалов. Но сейчас, когда Эванжелина имеет полное право носить корону, она обходится без нее.

– Я спокойно шла за тобой два квартала, Бэрроу, – говорит она, гордо вскинув голову. – Ты же вроде как воровка.

Безумный смех снова пробуждается, и я невольно фыркаю. Она привычно язвит – а все привычное сейчас так приятно.

– Ты не меняешься, Эванжелина.

Она сверкает улыбкой, похожей на лезвие ножа.

– Разумеется. К чему менять то, что и так идеально?

– Тогда, умоляю, не отвлекайтесь из-за меня от своей идеальной жизни, ваше высочество, – говорю я.

Продолжая усмехаться, я делаю шаг в сторону и освобождаю ей дорогу. Пусть раскроет карты. Эванжелина Самос тащилась за мной не для того, чтобы обмениваться оскорблениями. В зале совета она вела себя так, что ее мотивы стали вполне очевидными.

Она моргает – и слегка сбавляет тон.

– Мэра, – говорит она, уже мягче. Просительно. Но гордость не позволит ей сделать большего. Проклятая Серебряная гордость. Она не умеет кланяться. Никто и никогда не учил ее этому, и никто не позволил бы даже попытаться.

Хотя мы совершенно не похожи, я ощущаю прилив жалости. Эванжелина выросла при Серебряном дворе, она была рождена для того, чтобы интриговать и пробиваться наверх, сражаться с врагами так же яростно, как защищать от посторонних собственные мысли. Но ее маска далека от совершенства, особенно по сравнению с личиной Мэйвена. Я несколько месяцев читала по его глазам и теперь совершенно ясно понимаю, о чем Эванжелина думает. Она полна боли. Тоски. Она чувствует себя, как хищник в клетке, откуда невозможно вырваться. Отчасти я не прочь оставить ее в заточении. Пусть поймет, к какой жизни стремилась. Но я не настолько жестока. И не глупа. Из Эванжелины Самос может получиться могущественный союзник, и, если придется подкупить ее, дав ей то, о чем она мечтает, да будет так.

– Если ищешь сочувствия, ступай дальше, – буркаю я, вновь указывая на безлюдную улицу.

Моя угроза бессильна, но Эванжелина, тем не менее, щетинится. Ее глаза, и без того темные, чернеют. Насмешка надежно загоняет гордую леди в угол, вынуждая говорить.

– Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, – огрызается она, и края ее доспехов заостряются от гнева. – И знаю, что не заслуживаю его.

– Это точно, – фыркаю я. – Значит, тебе нужна помощь? Повод не ехать в Монфор вместе с нашей веселой компанией?

На лице Эванжелины вновь появляется язвительная усмешка.

– Я не такая идиотка, чтобы оказываться у тебя в долгу. Нет, я предлагаю сделку.

Я сохраняю спокойствие и не свожу с нее глаз. Подражаю серьезному, непроницаемому спокойствию Дэвидсона.

– Да, пожалуй.

– Приятно знать, что ты не такая тупая, как говорят.

– Так что же ты предлагаешь? – спрашиваю я, не желая затягивать. Мы летим в Пьемонт, а затем в Монфор уже завтра. И нам некогда бесконечно обмениваться шпильками. – Чего ты хочешь?

Слова застревают у нее в горле. Она прикусывает губу, сцарапывая зубами фиолетовую помаду. В резком уличном свете макияж Эванжелины больше напоминает боевую раскраску. Наверное, так и есть. Фиолетовые тени под скулами, которые должны придать чертам невероятную остроту, в сумерках кажутся болезненными. Даже блестящая пудра, придающая молочной коже гладкость, небезупречна. Эванжелина попыталась скрыть следы слез, но до конца это не удалось. Пудра лежит неровно, с ресниц осыпалась тушь. Броня смертельно опасной красоты пошла глубокими трещинами.

– Все очень просто, – я отвечаю на собственный вопрос, делая шаг навстречу. Она буквально вздрагивает. – Столько времени, столько интриг. И вот ты получила Тиберия. Твой третий шанс выйти замуж за короля Калора. Стать королевой Норты. Достичь всего, ради чего ты старалась.

Горло у нее вздрагивает, подавляя грубый ответ. Мы редко бываем вежливы друг с другом.

– Но ты хочешь вырваться, – шепотом продолжаю я. – Не желаешь идти путем, предназначенным тебе с рождения. Что случилось? Зачем отвергать все, о чем ты мечтала?

Эванжелина перестает сдерживаться.

– Я не обязана изливать тебе душу и объяснять причину!

– У этой причины рыжие волосы, и она отзывается на имя Элейн Хейвен.

Эванжелина сжимает кулаки, и пластины брони откликаются на прилив эмоций.

– Не говори о ней, – огрызается она.

Вот она, ее слабость – рычаг, который можно использовать.

Эванжелина быстро подходит. Она на голову выше – и умело пользуется своим преимуществом. Уперев руки в бока, блестя глазами и расправив плечи, она высится на фоне уличных фонарей, полностью накрыв меня своей тенью.

Я смотрю на нее, запрокинув голову.

– Значит, ты хочешь вернуться к ней. И что, ты думаешь, я могу расстроить ваш брак с Тиберием?

– Не льсти себе, – отзывается Эванжелина, закатив глаза. – Ты чем-то привлекаешь мужчин из рода Калоров, это так. Но я не питаю иллюзий. Кэл не расторгнет помолвку. Он – не Мэйвен. На его решение отвергнуть меня ты, несомненно, повлияла.

– Как будто ты в самом деле собиралась замуж за Мэйвена, – медленно говорю я.

Я знаю больше, чем она думает. Ее семья слишком легко приняла разрыв помолвки. Идея отделить Разломы возникла задолго до того, как я подтолкнула Мэйвена в ту или иную сторону.

Эванжелина пожимает плечами.

– Я и не собиралась становиться королевой после смерти Элары. Ой, извини, после того как ты ее убила. По крайней мере, она держала поводок. Контролировала его. Сомневаюсь, что теперь кто-то на это способен, даже ты.

Я киваю. Мэйвена Калора невозможно контролировать. Хотя я, несомненно, пыталась. Я ощущаю во рту вкус желчи при воспоминании о своих попытках манипулировать юным королем, играя на его извращенном пристрастии ко мне. А потом Мэйвен отверг Дом Самоса ради мира, ради Озерных, ради принцессы – такой же опасной, как Эванжелина, но, по крайней мере, вдвое хитрее. Возможно, Айрис Сигнет – тихая и расчетливая нимфа – ему вполне под стать.

Я пытаюсь представить, как он бежит из Корвиума в Озерный край. Белое лицо над воротником черно-красного мундира, синие глаза, горящие тихой яростью. Он направляется в незнакомое королевство, к незнакомому двору, где нет защиты в виде Молчаливого камня. Где ему нечего будет предъявить, кроме трупа Озерного короля. Мысль о том, что он потерпел такой великолепный крах, слегка утешает меня. Может быть, королева Озерного края убьет Мэйвена на месте, в наказание за то, что он принес в жертву жизнь ее мужа. Я не сумела утопить Мэйвена, когда у меня был шанс. Вполне вероятно, что это сделает она.