Читать книгу "Санаторий «Седьмое небо» - Полина Луговцова"

«Бросила! – выскочила мысль, и нервный импульс, вызванный ей, кинжалом вонзился прямо в сердце. – Бросила и меня, и Раюшку! Бросила, как ненужные старые вещи! Что за мать, которая бросает своих детей, особенно таких маленьких! Раюшке было всего восемь! Что за мать?! Гадина!» – Нахлынувшая внезапно волна гнева начисто смыла сладкие грезы счастливого прошлого, и неизвестно, как долго он еще истязал бы себя ненавистью и болью, но голос дочери прервал жестокую пытку, выдернув его сознание из зацикленного состояния:

– Па-апа! Ну, па-а-па! – Раюшка кричала, как сердитая чайка. – Кофе твой уже остыл совсем! Иди завтракать, я бутерброды сделала и овсянку заварила!

Лев поднялся со скрипучей кровати и побрел на лоджию, где стояли круглый стол и два плетеных кресла, на одном из которых восседала, забравшись на сиденье с ногами, дочь с огромной дымящейся кружкой в руках. В воздухе плавал головокружительный аромат какао.

– Хозяюшка! – Он через силу улыбнулся ей, стараясь не выдать того, что творилось в душе, но лицо его мгновенно вытянулось и застыло в страдальческой гримасе, когда взгляд скользнул сквозь распахнутое окно: напротив подоконника на тонкой изогнутой ветке покачивался круглый красно-коричневый гранат. Плод выглядел в точности так же, как и тот, который десять лет назад сорвала Вера. И почему этот случай вспомнился ему именно в то утро? В то безмятежное утро самого страшного дня в его жизни.

Звонок телефона, донесшийся из глубины комнаты, заставил Льва вернуться к кровати. Приглушенная мелодия пробивалась из-под подушки. Он выудил аппарат и замер в нерешительности. Только этого сейчас не хватало! На экране высветилось имя: «Надежда». Сестра жены! Странно и неожиданно. Отвечать не хотелось, но Лев подумал, что, если откажется говорить, то потом весь день будет ломать голову, гадая, что ей было нужно. К тому же, скорее всего она ему снова перезвонит, и говорить все равно придется.

– Да! – рявкнул он совершенно недружелюбно, давая понять, что не склонен к беседе.

– Привет, – раздался приятный девичий голос, и по телу Льва мгновенно побежали мурашки. Ему показалось на миг, что говорит Вера. Голоса сестер были почти идентичны, особенно по телефону – он часто путал их в первые секунды разговора.

– Надя? – уточнил он, словно сомневаясь.

– Еще узнаешь? – ответила та с грустной усмешкой. – Кажется, сто лет не общались. Нельзя же так! Отгородился совсем. Неправильно это. – Голос Нади сделался жалостливым, просящим.

– Перестань! – раздраженно отрезал Лев. – Твой звонок очень не вовремя.

– Когда же он будет вовремя? – Из-за ироничной интонации голос прозвучал пискляво и отталкивающе. – Ты рассказал Рае правду о матери?

– Нет. Не было подходящего момента. – Лев уже пожалел, что ответил на звонок. Ничего нового сестра жены ему не скажет, так и будет нудить одно и то же, как обычно.

– Ты обещал… – Ее осуждающий тон взбесил Льва. Ну вот, она начала снова его урезонивать!

– Послушай, чего ты от меня хочешь? Чтобы я сказал ей, что мать бросила и ее, и меня из-за своих дурацких фантазий?! – выпалил он и тут же спохватился испуганно: не услышала ли Рая. Вытянув шею, он осторожно заглянул на лоджию. Дочь сидела, уткнувшись в экран планшета, увлеченная игрой, и не смотрела в его сторону. Лев вздохнул с облегчением (не слышала) и вернулся к разговору, собираясь немедленно его закончить.

– Знаешь, Надя, – зашипел он гневно, – мы сейчас в санатории, отдыхаем на море. Не порти отпуск, пожалуйста! Поговорим, когда вернусь, на следующей неделе.

– Ты слишком жесток к Вере, – прозвучало в ответ. – Поступаешь не по-человечески. Ты ведь сам довел ее до этого, признайся!

– Ну-ну, давай… Пусть тот, кто без греха, первым бросит в меня камень! – сам от себя не ожидая, перефразировал он цитату из Библии. – По крайней мере, я не бросал ни жену, ни дочь, так что… Ладно бы, она оставила только меня, но как она могла поступить так с собственным ребенком?!

– Господи! Ну, может быть, не могла она по-другому?! Все делают ошибки в жизни! – С шепота Надин голос перешел на визг, и в ухе Льва неприятно завибрировало.

– Согласен. Но некоторые поступки невозможно оправдать, – возразил он железным тоном. – И не надо пытаться меня разжалобить. Никому от моей жалости легче не станет. До связи, Надя. – Лев с облегчением нажал отбой, и в тот же миг с лоджии закричала Раюшка:

– Па-а-а-а-па! – Вышло с сильным нажимом на первом слоге, очень требовательно, и тут же она добавила обиженно: – Кофе давно остыл, а скоро и каша прокиснет! Посмотри в окно, солнце уже вовсю жарит, а мы еще в номере сидим! Все нормальные люди давно на пляже!

Лев через силу проглотил завтрак, приготовленный для него Раюшкой, зная, что та не отстанет от него, пока он все не съест. Дочь проворно убрала со стола и вымыла посуду: научилась хозяйничать за последний год, оставшись без матери. (Бросила!) Затем Рая ненадолго исчезла в ванной и появилась, готовая к пляжному отдыху, в белом сарафане. Из-под бретелей на плечах выглядывали голубые завязки купальника. Волосы были стянуты в два высоких «хвостика» резинками с голубыми дельфинчиками. Холщовая сумка с полотенцами стояла на тумбочке в прихожей, дочь подхватила ее и сунула ноги в сандалии. Лев еще долго возился с одеждой, и Рая ворчала на него, подпрыгивая на месте от нетерпения, а бирюзовые бусы, болтающиеся на ней чуть ли не до пупа, дробно позвякивали, порядком действуя ему на нервы этим звуком. Снова она их нацепила!

– Зачем тебе на пляже бусы? – спросил Лев, сердито покосившись на дочь.

– Затем! – огрызнулась та, порывистым движением прижала нитку бус к груди и упрямо поджала губы, давая понять, что бусы она будет отстаивать до конца.

Это были бусы Веры, из натуральной, очень дорогой бирюзы. Лев подарил их ей на рождение Раюшки. Тогда он уже мог себе позволить подобные траты. Теперь бирюзу носила дочь, и сколько Лев ни пытался уговорить ее дать укоротить длину нитки, так и не сумел. «Ходишь, цепляешься бусами за все подряд!» – вразумлял он ее, но все было тщетно. Бусы висели на Рае до пояса и гремели при каждом движении, напоминая о Вере острыми уколами в сердце.

Снаружи оказалось уже очень жарко, южное солнце быстро прогревало остывший за ночь воздух. Зной проник даже в тенистый дендропарк, а на пляже было настоящее пекло. Марево колыхалось над морем, и казалось, что небо тоже идет волнами и вот-вот перемешается с водой в единую бирюзовую массу.

Свободного пространства между лоснящимися телами было не так уж много, несмотря на то, что октябрь – последний и самый прохладный месяц курортного сезона. Лев и Рая расположились поближе к воде на небольшом пятачке между полной крупной женщиной с виду лет пятидесяти, отличающейся огненной кудрявой шевелюрой, и молодой девушкой, загоревшей уже до кофейного цвета и неизвестно чего еще желавшей получить от солнца. Когда Лев растянулся на пляжном полотенце, между ним и девушкой оставалось не больше двух метров, а Рая оказалась совсем рядом с рыжеволосой дамой, и обе сразу начали болтать, как старые знакомые. Льву показалось, что он уже видел эту немолодую пышнотелую рыжуху здесь раньше, и, возможно, она тоже была из их санатория, просто из другого корпуса. Большинство людей на пляже он знал в лицо, встречаясь с ними последние десять дней отдыха. Это давало ощущение некоторой безопасности, будто все вокруг «свои». Как же он был наивен! Почему он не поинтересовался сразу, как зовут эту незнакомую тетку, не спросил, откуда она, если видел, что с ней болтает его дочь? Почему он даже не послушал, о чем там они болтают? Почему он больше не взглянул на Раюшку и не вспомнил о ней до того самого момента, когда спохватился и внезапно понял, что давно не слышал ее голоса?! Потому, что… всего в двух метрах от него лежала симпатичная девушка, и он заметил, как внимательно она наблюдает за ним из-под прищуренных век. Впрочем, у той девушки он тоже не спросил имени – наверное, из-за оживленной беседы не успел… зато успел предложить ей прийти вечером к ним в гости в санаторный номер.