Читать книгу "Ступени на эшафот - Юрий Корчевский"

Боевая организация эсеров была создана и активно действовала раньше, чем большевистская. Боевики эсеров совершили за время своего существования 263 теракта, убили двух министров, 33 генерал-губернатора, 16 градоначальников, 7 генералов, 26 агентов полиции. Погибших и раненых при терактах случайных прохожих никто не считал. Большевики при создании своей боевой организации брали примером по структуре и действиями организацию эсеров.

Интересен состав боевой организации эсеров. Созданная в 1902 году она насчитывала 13 женщин и 51 мужчину, среди них 13 выходцев из потомственных дворян, 3 почётных граждан империи, 5 – из семей священнослужителей, 10 из купеческих семей. Высшее образование имели 6, студентами университетов 28, 24 имели среднее образование и 6 начальное. То есть – все люди грамотные и молодые, от 20 до 30 лет.

Когда раненые смогли говорить, подлечившись в тюремной больнице, начались допросы. К удивлению Матвея, боевики не молчали. Зная, что пойманы на месте преступления и улик и свидетелей достаточно, что ожидает их суд скорый и суровый, товарищей своих сдавали. Знали немногих, ибо в боевой организации действовали «пятёрками» во избежание провалов. Четыре рядовых члена знали и получали указания от пятого, старшего. Тот входил в свою «пятёрку». Так выстраивалась пирамида. Из этой «пятёрки» один убит и трое захвачено, назвать исполнители смогли только старшего. Но, узнав о провале акции, он исчез с места жительства. Долго ли при поддержке руководства обзавестись поддельными документами и сменить съёмную квартиру? Боевики не работали, не обзаводились семьями, не имели своей недвижимости, этих якорей в мирской жизни.

На допросах боевики держались спокойно, без истерик, не каждый на такое способен. Знали, на что шли, чем рисковали. Приговор и в самом деле оказался ожидаемым. Оба боевика были приговорены к повешению и их вздёрнули в Шлиссельбургской крепости, а ездового приговорили к десяти годам каторги, потому как он ни взрывчатку, ни оружие в руках не держал, был пособником.

После царского указа об образовании Государственной Думы и Государственного Совета массовые выступления народа – митинги, демонстрации, стачки, сошли на нет. Общество выжидало, как изменится жизнь. Вторая половина 1906 года прошла для Охранного отделения в относительном спокойствии. Матвей даже возвращался со службы вовремя. Мало того, по выходным стал брать уроки игры на гитаре. Тогда знали только гитару-семиструнку, а не появившуюся в средине века шестиструнку. Слух музыкальный имелся, голос приятный. Радовал Матвей иногда своих сослуживцев на посиделках.

Песню под гитару спеть, завести, иной раз даже на танец спровоцировать. Такие посиделки сослуживцев сближали. Служба опасная, те же боевики не останавливаются перед применением оружия. Убить жандарма, сатрапа, как они называли, для боевика – честь. И жандарм должен знать, быть уверенным, что сослуживец в трудную минуту не бросит, не подведёт.

Боевики некоторых партий составляли списки тех, кого приговаривали к смерти. Например – священника Гапона, который вывел людей на демонстрацию 9 января, а потом скрывался. И боевики всё же убили его на даче в Озерках, исполнителями были Рутенберг и Дикгоф-Деренталь. И в то же время к смерти был приговорён другой участник «кровавого воскресенья», генерал Мин, отдавший приказ солдатам стрелять по толпе. И этот приговор привели в исполнение в августе 1906 года. Так что большевикам было с кого брать пример. Азеф, возглавлявший боевую организацию эсеров, попал у соратников под подозрение в сотрудничестве с охранкой и в декабре 1905 года уехал в Москву, а сменивший его Борис Савинков был поистине злым гением. Быстро сумел организовать в Петербурге две динамитных мастерских, активизировать боевиков на теракты против царских чиновников.

Случайным свидетелем и участником попытки ограбления почтовой конторы стал Матвей. Зашёл уже после службы на почту, что на Литейном проспекте. Отец попросил купить конвертов с марками. Был в цивильной одежде, на голове – шляпа. Момент важный, ибо шляпа скрывала короткую стрижку, какая была по уставу у служивых людей. Уже конверты купил, служащий почты отсчитывал сдачу монетами, как в контору ворвались трое молодчиков. Один сразу выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил в потолок. Завизжали испуганные женщины, запахло порохом. Матвей бочком-бочком, как краб, в сторонку с линии вероятного огня. А стрелявший зычным голосом приказывает:

– Это экспроприация! Деньги в мешке на стойку!

И револьвером на почтового служащего показывает. А на того ступор напал, стоит соляным столбом. Люди в необычных или опасных обстоятельствах ведут себя по-разному. Одни в шоке и не могут пошевелиться, другие в обморок падают. И только у меньшей части выброс адреналина бешеный, им надо действовать. Один из террористов распахнул дверцу в стойке, прошёл на служебную территорию. Сам пожелал деньги изъять из хранилища. В каких-то отделениях это глухая, без окон, каморка, в других отсек, огороженный от общего помещения железной решёткой с толстыми прутьями. Молодчик подошёл к начальнику почты, сидевшему за столом, протянул руку.

– Ключи!

Начальник помедлил, начал подниматься со стула, террористу медлительность не понравилась, и он выстрелил мужчине в грудь. Пока происходили эти события, Матвей медленно отошёл к стене, оказавшись у нападавших сзади. Внимание нападавших было сосредоточено на сотрудниках почты. Угрозы в гражданского вида посетителях они не видели. Матвей вздохнул. Вроде уже пообтёрся на службе, а всё равно начинать бойню в закрытом помещении, где десяток мирных граждан, страшновато. А ну как будут жертвы? Как жить с таким грузом на душе? Но и позволить уйти с деньгами нельзя, тем более начальник почты убит или тяжело ранен. Выхватил Матвей револьвер и выстрелил в того, что стрелял в почтовика. Потом в плечо второму налётчику и спину третьему, который уже вытягивал из-за пояса пистолет. Грохот выстрелов в небольшом помещении оглушил. Все трое налётчиков на полу валяются. Матвей поднял руку с револьвером вверх.

– Всем стоять на месте! Я из жандармерии! На ваших глазах произошло убийство и попытка ограбления. Никому не покидать почтовую контору, будете свидетелями!

А сам к двери. Налётчики не пришли пешком. Для того, чтобы быстро скрыться, всегда приезжают в пролётке. И ездовой – сообщник. Пролётка в самом деле стояла у входа. Извозчик на козлах, нервничает, крутит кнут в руках. Выстрелы-то ему были слышны. Матвей револьвер на него навёл.

– Слазь!

– Чего?

– Слазь, пока не застрелил!

Извозчик начал медленно слазить. Явно тянул время, соображая, что предпринять.

– Бежать не вздумай, я из жандармерии. Пуля всё равно быстрее, догонит.

Извозчик встал на мостовую и неожиданно кинулся на него. Выстрел произошёл как-то сам собою. Палец на спусковом крючке был, дёрнулся. Почти в упор, дистанция в пол-аршина была, промахнуться невозможно.

Извозчик рухнул. Матвею его жалко не было, каждый человек сам выбирает свою дорогу в жизни. Один учительствует, грамоте детишек учит. Другой в дымном цеху молотком заклёпки расклёпывает в листах обшивки строящегося судна. Третий хлебушек в печи печёт. А кто-то деньжат по-лёгкому срубить хочет и убийство его не останавливает. Все заповеди христовы нарушает – не укради, не убий. И путь на эшафот для таких справедливая награда.