Читать книгу "Танец со смертью, или Вернуться и простить - Алена Винтер"

– Чего?! Что я уйду от вас, моих самых любимых и близких людей? К тем, кто меня оставил?

– Мы боялись, что ты уйдешь к нему, – вымолвила Валентина Борисовна, обхватила Машино лицо ладонями и принялась жарко целовать дочь.

– К кому?!

Маша вырвалась из ее объятий и отступила на несколько шагов, не позволяя матери приблизиться к себе. В ожидании ее ответа она ощутила, как страх медленно охватывает ее душу. У девушки появилось ощущение, словно ее жестоко обидели, а она не может простить своих обидчиков, оттого и мучается.

– Кто это – «тот», к кому я захотела бы уйти? – Маша повысила голос и пристально, не отводя взгляда, всмотрелась в лица обоих родителей, требуя, чтобы они немедленно рассказали все, что утаивали от нее на протяжении многих лет.

В комнате воцарилось молчание, прерываемое короткими всхлипами, вырывавшимися из груди Валентины Борисовны. Она упала на диван и уткнулась лицом в подушку, плечи ее дрожали, и это вызвало у Маши раздражение. Скрестив руки на груди, она гневно отвернулась, предпочитая не смотреть на маму, выглядевшую такой жалкой и беззащитной.

– Все не так просто, солнышко, – сказал отец, подойдя к шкафчику, где хранился алкоголь. – Пожалуй, я выпью. Валя, тебе налить? – обратился он к жене.

– Нет, – ответила та, не поднимая головы от подушки.

– Мне налей, – сказала Маша и улыбнулась, потому что это был первый случай, когда она попросила у отца выпивку. – Покрепче.

Сергей Борисович разлил коньяк по бокалам, один протянул дочери, быстро осушил свой и вновь наполнил его. Маша принюхалась, слегка пригубила коньяк и поставила бокал на журнальный столик, больше не притронувшись к напитку, который она не оценила по достоинству.

– К своему брату, – сказал Сергей Борисович и присел рядом с женой, ободряюще похлопав ее по коленке.

– Что? – не поняла Маша.

– Мы боялись, что тебя заберет твой брат, – пояснила Валентина Борисовна.

– У меня есть брат?! – Услышав это, Маша до крови прикусила нижнюю губу. – И вы ничего мне о нем не рассказывали, потому что боялись, что я выберу его? Вам было страшно, что он заберет меня? Но как меня можно забрать? Я ведь не игрушка! Не вещь!

– Успокойся, солнышко, – попросил отец, с грустью глядя на дочь. – Мы допустили ошибку. Нам нет оправданий, но я прошу тебя: выслушай меня без истерики. И не обвиняй нас с матерью раньше времени. Потом, если ты вдруг решишь, что мы не заслуживаем прощения, можешь встать и уйти. Но не сейчас.

Сергей Борисович налил себе изрядную порцию коньяка, словно тот должен был помочь ему найти нужные слова. Глядя на эти муки, которые испытывали ее родители, Маше стало стыдно за свое резкое поведение. Она подошла к дивану и присела. Положила голову маме на колени и прошептала:

– Я люблю вас, знайте это! А сейчас, папа, – говори.

– Может, ты расскажешь, как узнала о том…

– Что в нас течет разная кровь? – подсказала ему Маша, подняла голову и увидела, что отец замялся, не будучи в силах произнести фразу, что они с мамой ей – не родные. – Лучше ты начни свой рассказ, а потом я объясню, каким образом догадалась.

– Мы с мамой родом из Калининграда, – начал отец, нервно усмехнувшись. – Калинины из Калининграда… смешно звучит, не так ли?

– Смешно, – улыбнулась Маша.

– И жили мы в одном дворе с женщиной с нелегкой судьбой. Она дважды была замужем. От первого брака у нее рос сын-подросток. От второго – маленькая девочка. Красавица, с черными глазами и неправдоподобно белыми волосами…

– Это была я? – спросила Маша.

– Ты, – кивнул отец. – Надя – так звали твою маму – была очень доброй, но несчастной. Когда тебе исполнилось три года, она заболела.

– У нее был рак?

– С чего ты взяла? – удивился отец и вдруг побледнел. – Да, она умерла от рака…

Маша едва сдержала рыдания, резко поднялась и прошлась по комнате.

– Валя не могла иметь детей…

– Мне известен ее диагноз, – Маша вздохнула. – Гипоплазия матки.

– Ты хорошо подготовилась, – сморщилась Валентина Борисовна и прижала руки к груди. – Всем сердцем я хотела ребенка, мечтала только о нем, но все мои попытки забеременеть были безуспешными. А потом Надя умерла и…

– Но как вам разрешили усыновить только меня одну? – перебила Маша. – Мне казалось, родных братьев и сестер не разлучают.

– Так и есть. Мы хотели забрать вас обоих, – сказал Сергей Борисович. – Тебя и твоего брата.

– Как его зовут? – вырвалось у Маши.

– Макс, – ответила Валентина Борисовна и, забрав у мужа из рук бокал, отпила большой глоток. – Его зовут Максим. Хороший мальчик. – Она остановила взгляд на противоположной стене, словно вернулась в те дни, когда они с мужем жили в Калининграде, и глаза ее увлажнились. – Спокойный, рассудительный.

– Как получилось, что вы забрали лишь меня? – в голосе Маши прозвучала обида. – Без брата!

– Оказалось, что у Максима есть бабушка, – пояснил отец. – Мать его отца. После смерти Нади она решила воспитывать внука, о тебе же и слышать не пожелала. Странная женщина…

– Папа, я не понимаю! Объясни – как родная бабушка могла от меня отказаться?

Сергей Борисович поднялся с дивана, обнял дочь, прижал ее к груди.

– Первый муж Нади, отец Максима, умер… не знаю, как это случилось, одно известно – он погиб молодым… и Надя вступила в другой брак, вернее, это не был официальный брак, а просто… отношения, но они оказались недолгими. Когда родилась ты, этот мужчина ушел от Нади. Ей пришлось несладко, она воспитывала одна двоих детей, и все же она была хорошей матерью. После ее смерти старуха, свекровь Нади, сказала, что ты ей чужая, и вознамерилась отдать тебя в интернат. Мы не могли допустить подобного, как и не смогли уговорить ее отдать нам Максима. Уперлась ведьма, кричала, что ни за что не расстанется с единственным внуком.

– И вы нас разлучили. – Маша убрала руку отца со своего плеча и отошла в сторону.

– В тот момент мы посчитали, что так будет лучше для всех, – ответил отец и, вновь присев на диван, внимательно оглядел дочь. – Это решение далось нам тяжело, однако другого выхода не было. Мы не могли допустить, чтобы ты воспитывалась в интернате.

– На сколько лет он старше меня?

– На девять лет.

– То есть он был совсем взрослым и мог бы обо мне позаботиться!

– Маша, не говори глупости, – Сергей Борисович повысил голос. – Как о четырехлетней девочке мог бы позаботиться тринадцатилетний подросток?! Что он мог решить или сделать? Ничего! Он лишь подчинился обстоятельствам, как и мы. И, поверь, это было самым мудрым решением.

– А почему вы уехали из Калининграда? Почему никогда не говорили мне о том, что у меня есть брат? Где он сейчас?! – Маша уже почти кричала, потом присела на корточки, прижавшись спиной к стене, и, обхватив голову руками, со злостью расплакалась. – Вы сбежали! Хотели, чтобы я принадлежала только вам! Вы украли мое прошлое, обманули меня! Но зачем?! Я любила бы вас еще больше, зная правду!