Читать книгу "Наперекор - Марта Крон"

— Да я сам не могу оторвать взгляд от её смачной попки! – говорит какой-то незнакомый мужчина, и я напрягаюсь, предчувствуя неприятные речи в свой адрес.

— Сиськи тоже зачётные! – поддерживает другой неизвестный мне парень.

Так. Ладно. Пока просто мужской трёп, да и только.

— А я на губах её постоянно залипаю. Она их какой-то хренью обильно мажет, и они у неё прямо сочные такие… — добавляет ещё один левый тип, глубоко затягиваясь сигаретой и изображая губы «уточкой».

Ловлю себя на том, что от услышанного моё лицо кривится в брезгливой гримасе, и ставлю выдуманную галочку напротив: «Выкинуть блески для губ и перейти на помады естественного оттенка».

— Ты тачку её видел? – слышу новый голос. – Губками-то поработала на «отлично».

— Я слышал, что у неё и квартира своя в солидном районе, – встревает в разговор высокий щуплый парень.

Где-то я его уже видела… а не он ли обедал за соседним столиком, когда мы с Евой обсуждали, какой ковёр мне постелить в гостиную?

Присматриваюсь ко всем поочерёдно и замечаю знакомые лица.

Вся четвёрка в сборе. Главы отделов и их вожак.

— Опа! – усмехается мужчина, которого я услышала первым. – Значит, тут в ход пошли не только губки, но и попка послужила Отечеству.

Громкий дружный гогот моментально выводит меня из состояния оцепенения, и я решаю, что этому балагану пора положить конец.

Делаю шаг вперёд и, не скрывая, довольствуюсь степенью шока на лице каждого, кто меня замечает.

Уже открываю рот, чтобы намекнуть шефу о своём присутствии, но следующее, что я слышу, выбивает из меня все мысли разом.

Будто не замечая, что собеседники странным образом притихли, Барсов одной только фразой перечёркивает те достоинства, что мой глупый мозг за это время смог в нём распознать:

— Уверен, что английские мужики не поскупились на квартирку за её дерзкий язычок и длинные ножки, которые она умело, а главное вовремя раздвинула.

Глава 7

ЯН.

Жду хоть какой-то ответ, но мужики подозрительно молчат и пучат глаза куда-то мне за спину. Не сразу сообразив о причине такой резкой смены настроения, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на источник всеобщего замешательства.

Впадаю в лёгкий, но недолгий ступор.

Передо мной та, над которой только что жёстко постебались.

Смотрю прямо в её глаза, в которых виден блеск типичных женских слёз, и морщусь.

У меня совершенно не наблюдается даже капли желания созерцать бабскую истерику.

Вольская молчит. Что странно.

Задвинув поглубже незначительный укол совести, что задел её чувства, я больше настроился на то, чтобы вовремя пресечь любой выпад в свою сторону.

Цепко слежу за эмоциями Милы Андреевны, дожидаясь того переломного момента, когда она поймёт, что заминка затянулась.

И он наступает.

На её лбу пролегает глубокая морщинка, что говорит о том, что лампочка в её мозгу загорелась.

Обведя своим пронзительным взглядом всех собравшихся, девушка медленно распрямляет плечи и протягивает мне какие-то бумаги.

Почему-то смотря ей в глаза, в голове всплывает маленькая сценка, где я принимаю у неё из рук это подношение, делая тем самым осечку, и она, не мешкая, делает ко мне шаг и вгрызается мне в горло.

Внутри зарождается странное желание проверить и испытать на себе весь спектр её горячности, и в паху очень не вовремя начинает твердеть.

Не медля больше ни секунды, тянусь к документам и уже хочу спросить о её неожиданном появлении в этом месте, как она, бросив короткое: «Доказательства», разворачивается и уходит прочь, эффектно растворяясь в густом табачном дыме.

До меня не сразу доходит, что я так и стою, как истукан с открытым ртом и вытянутой рукой.

В воздухе повисла вязкая тишина.

Смотрю на застывших мужиков, провожающих Вольскую липкими взглядами, и почему-то зверею.

— Какого хера никто не предупредил меня о её присутствии?! – ору так, что сводит мышцы челюсти. – Вы понимаете, мать вашу, что она сейчас пойдёт к генеральному?! Нас всех тогда на колени поставят!!

Инстинктивно расслабляю узел галстука, каждой клеткой чувствуя руки отца на своей шее, стоит ему только узнать об этом инциденте. Вот кто защитник слабых до мозга костей. Для него женщины – это святое. Это хрупкие существа, которых нужно почитать и оберегать. А родной сын только что унизил на людях не просто одну из них, а копию той единственной, ради которой он был готов на всё.

Резкая нехватка кислорода в лёгких заставляет меня сделать судорожный вдох. Только вместо спасительного глотка свежести получаю убойную дозу жирной копоти, осевшей на стенах за все годы беспрерывного курения «офисных крыс».

Это конец.

Эта женщина разрушит всю мою жизнь.

— Уничтожу! – яростно хриплю, представляя, как сжимаю волосы на затылке Вольской.

Очевидно, что все присутствующие принимают мою угрозу на себя, потому что как-то хмуро склоняют головы и аккуратно от меня отодвигаются.

Раздумывать о проблеме нет времени. Надо её решать. Поэтому я быстро прорываюсь через вонючую пелену «курилки» и прямиком в кабинет к Миле Андреевне.

Нужно её задержать. Отговорить. Пригрозить.

Чёрт. Не знаю.

Пущу в ход всё обаяние.

Добегаю до её кабинета и без стука вваливаюсь внутрь.

Фух. Кажется, успел.

Девушка сидит за своим столом с непроницаемым лицом и что-то печатает на компьютере.

Лишь бы не жалобу директору.

— Вы что-то хотели, Ян Маркович? – поднимает на меня глаза, и её пальцы замирают над клавиатурой.

— Мила Андреевна… — начинаю я, подбирая нужные слова и постепенно сокращая между нами расстояние.

Она выжидает.

И это молчание, это наигранное спокойствие заставляет меня нервничать ещё больше.

Я бы понял, если б получил по лицу или на крайний случай пару-тройку уничтожающих фраз в свой адрес.

Но мне достаётся только безмятежность. В энергетике девушки что-то изменилось. Появилась неприступность. Будто доступ к ней теперь закрыт.

Эта мысль мне неприятна, и я, в противовес своему желанию избавиться от помехи в лице Вольской, хочу подобраться к ней настолько близко, чтобы я смог достичь самой глубины.

Этот разлад выжимает из меня все соки. Ещё никогда я не терял контроль над самим собой.

Это злит. И сильно.

Обхожу стол и встаю перед её креслом, пристально всматриваясь в потускневшие серые глаза.