Читать книгу "Голоса лета - Розамунда Пилчер"

Сидя за рулем, Алек умышленно старался не думать о проблемах минувшей недели. К этому он давно себя приучил. Теперь круг его обязанностей был неимоверно широк, и в какой-то момент он обнаружил, что данная тактика идет ему только на пользу, ибо, когда он возвращался в понедельник утром на работу со свежей головой, оказывалось, что в подсознании уже созрели решение или идея, которые прежде ускользали от него.

И сейчас, направляясь на юг через изнемогающие от жары пригороды, он думал не о работе, а о предстоящих двух днях. Как раз этих выходных он не страшился. Напротив, ждал их с нетерпением. В кои-то веки дом не будет набит незнакомцами. Лишь месяц назад они вернулись из Гленшандры, а Эрика еще в Шотландии запланировала именно на эти выходные пригласить супругов Энсти и Боулдерстоун.

— Мы чудесно проведем время, — пообещала она им. — Вспомним Гленшандру и как мы там рыбачили.

Габриэла тоже была дома. Ей уже исполнилось тринадцать, и Алек купил дочери снасть для ловли форели. Джейми Радд, инструктор по рыболовству, научил ее пользоваться ее новой игрушкой. Девочка была счастлива. Школа-пансион, вызывавшая у Алека столь глубокие сомнения, тоже оказалась удачным выбором (и это его бесило). Эрика была не дура и приложила немало усилий для того, чтобы найти учебное заведение, удовлетворявшее потребностям Габриэлы, и девочка, поскучав по дому с семестр, успешно адаптировалась в новой школе и нашла себе друзей. Алек ничего не имел против, когда у них гостили супруги Боулдерстоун и Энсти, — они были почти родные. Они часто бывали у них и знали, как позаботиться о себе. Может быть, в субботу или в воскресенье после обеда он сходит куда-нибудь вдвоем с Габриэлой. Может, поплавают вместе. При этой мысли он повеселел. Машин на дороге становилось меньше. Он выехал на автостраду и теперь мог прибавить скорость и покатить с ветерком. Мощная машина рванулась вперед.

В Нью-Форесте тоже стояла жара, но то была не городская духота. «Глубокий ручей» дремал. От кедра на газон падала длинная тень, остывающий вечерний воздух наполняло благоухание распустившихся роз. Над террасой был поднят навес, укрывавший от солнца несколько садовых стульев. Дом имел глухой вид, ибо Эрика, чтобы в комнатах сохранялась прохлада, задвинула шторы на всех окнах и они были похожи на глаза слепого.

Алек припарковался под мерцающей сенью серебристой березы и выбрался из машины, радуясь, что наконец-то можно размять ноги и расправить потные плечи.

— Папа! — услышал он голос Габриэлы и увидел, как она бежит к нему по газону.

Она была в бикини и старых резиновых сандалиях; волосы на голове подняты вверх и стянуты в тугой узел. С такой прической она казалась совсем взрослой. В руке она держала букет желтых цветов.

— Смотри, — сказала Габриэла, протягивая ему цветы. — Лютики.

— Где ты их нашла?

— У ручья. Мама сказала, что хочет поставить цветы на обеденный стол, а в саду все завяло, потому что нам не разрешают тратить воду на полив. Конечно, мы время от времени тайком поливаем, но цветов почти нет. Как дела? — Девочка потянулась к нему, он наклонился и поцеловал дочь. — Ну и жарища. Свариться можно, да?

Алек согласился с дочерью. Он открыл машину и взял с заднего сиденья свой чемодан. Вдвоем они медленно пошли по гравию к дому.

— Где мама? — спросил Алек, проследовав за дочерью на кухню.

— Наверное, на конюшне. — Габриэла наполнила кружку водой и поставила в нее цветы. Алек открыл холодильник и налил себе бокал свежего апельсинового сока. — Она попросила меня накрыть на стол, потому что у нее самой, как она объяснила, не будет на это времени. Остальные еще не приехали. Я говорю про Боулдерстоунов и Энсти. Пойдем, посмотришь стол и скажешь, все ли я правильно сделала. Мама так привередлива, опять скажет, я забыла что-нибудь.

Шторы на окнах гостиной были задернуты, и в комнате царили сумрак и тени; стоял едва уловимый запах вечеринок, сигар и вина. Габриэла раздвинула шторы.

— Уже прохладнее, мама не станет ругаться.

В окна хлынули потоки желтого солнечного света, в котором кружились пылинки. Начищенное серебро, хрусталь и стекло заискрились на свету. Алек глянул на стол и сказал, что сервировка идеальна. Он не лгал. Габриэла использовала белые подставки и бледно-желтые салфетки. Свечи в изящных серебряных подсвечниках тоже были желтые.

— Вот я и подумала, что лютики будут в самый раз… Они со всем здесь хорошо сочетаются… Если поставить их в серебряную вазу… Мама по цветам спец… — Девочка глянула на отца. — Что-то не так?

Алек нахмурился.

— Ты накрыла на восемь персон. Я думал, нас будет всего шестеро.

— Со мной семь. Я тоже буду за столом. И еще некто Стрикленд Уайтсайд.

— Стрикленд Уайтсайд? — Он чуть не расхохотался. Ну и имечко. — Что еще за… Стрикленд Уайтсайд? — Знакомое имя, промелькнуло в сознании Алека. Где-то слышал о нем.

— Ой, папа, это мамин новый приятель. Очень знаменитый. Жутко богатый американец из Виргинии. Он тоже ездит верхом.

И тут он вспомнил.

— Точно. — Алек щелкнул пальцами. — Так и знал, что слышал о нем. В «Филд»[15]была статья о нем и о его лошадях. Вернее, об одной. О здоровенной животине ростом со слона.

— Так и есть. Это конь по кличке Белый Самба.

— И чем он занимается, когда не ездит верхом?

— Ничем. Работа, офис и прочее занудство не для него. Он просто ездит верхом. У него огромный дом на реке Джеймс, огромный участок земли — он показывал мне фотографии. Он выигрывал конные состязания по всей Америке, а теперь приехал сюда объезжать наших лошадей.

— Видать, серьезный парень.

Габриэла рассмеялась.

— Ты же знаешь, какие у мамы друзья-лошадники. Но, вообще-то, он довольно милый… Знаешь, из тех, кто сразу старается произвести впечатление.

— Он у нас останется?

— Нет, ему есть где ночевать. Он снимает дом в Тикли.

Алек был заинтригован.

— И где же мама с ним познакомилась?

— На выставке лошадей в Алвертоне, кажется. Точно не знаю. Смотри, я для вина те бокалы поставила? Всегда путаю их с бокалами для хереса и портвейна.

— Те. Молодец. Ты все правильно сделала. — Алек улыбнулся. — И как к нему обращаться? Стрикленд? Не уверен, что сумею удержаться от смеха, если придется звать его Стриклендом.

— Все зовут его Стриком.

— Час от часу не легче.

— Да он не такой уж плохой. Ты только представь, с каким удовольствием Дафна Боулдерстоун будет строить ему глазки. Ее хлебом не корми, дай пококетничать с новым мужчиной. Сколько можно очаровывать старого зануду Энсти? Хоть какое-то разнообразие.