Читать книгу "Дружина специального назначения - Сергей Платов"

— А че он?! — всхлипнула Любава. — Но я ни с кого даже копейки не брала! Это все купцы придумали. Сами по дороге товары пропьют, прогуляют, а потом в город придут и на разбойников недостачу сваливают. А за разбойниками князь должен следить, так что им от казны компенсация полагается. Я только попугать их решила. А вообще, конечно, весело. Свистнешь разок, так все с коней и падают.

— Ага, обхохочешься, — заметил вредный черт.

— Ничего с ними не делалось, полежат с часок, отдохнут на травке и бегом князю жалобы писать.

— Небось тебя изловить пытались? — из чисто профессионального интереса поинтересовался Илюха.

— Конечно! — гордо заметила Соловейка. — И не раз. Только вот свист мой покрепче меча будет. Вы только выстояли да тип этот, что мне зубы хотел выбить. Вот мы и пришли, милости просим на мою заимку, — вдруг совершенно нелогично закончила свое повествование Соловейка.

И точно, за разговорами они и не заметили, как вышли на небольшую опушку, на которой стоял справный охотничий домик.

— Тут раньше княжеский лесничий жил, — предупредила вопросы Любава. — Мойте руки, проходите в горницу, — не терпящим возражений тоном добавила она.

Ее спутники без тени неудовольствия последовали ее указаниям. Тем более что из домика доносился чарующий аромат щей из кислой капусты и пирогов. Так уж оказалось, что желудки, что у черта, что у человека, почти одновременно напомнили своим хозяевам, что чем бы они ни занимались, но режим питания нарушать нельзя. Впрочем, эти самые хозяева ни капельки не спорили со своими внутренними органами и радостно принялись уплетать предложенную еду.

Пока Илюха приканчивал третью тарелку (где там модерновым киевским кабакам до домашней пищи!), Любава в два счета привела в порядок порванный пиджак. Причем так искусно, что, засунув последний кусочек предпоследнего пирожка в рот (последний, конечно, успел умыкнуть Изя), Солнцевский с удивлением заметил свой пиджак, висящий на спинке стула в практически идеальном состоянии, и с явным удовольствием напялил его на себя. Как это волшебство удалось Любаве за столь короткое время, оставалось только гадать.

— Это... — промямлил бывший борец. — Ну в смысле, спасибо.

— Ерунда, — пожала плечами Соловейка.

Илюха хотел еще сказать что-то хорошее про золотые руки или там про другие части Любавиного тела, но тут Изя выскреб чугунок и нагло заявил:

— Не, все, конечно, было очень вкусно и все такое. Но не будет ли у хозяюшки граммов по сто пятьдесят или, скажем, двести самогончика на пятачок для усталых путников?

Илюха хотя и собирался сказать совсем другое, но упоминание про самогон (причем исторически и экологически чистый!) заставило его с тем же немым вопросом уставиться на хозяйку.

— Самогон — это яд! — пафосно заявила Любава.

— Так разве же я спорю?! — искренне удивился Изя. — Конечно, яд! Так ты же девушка образованная и наверняка слыхала, что во многих странах ядом разные болезни лечат. Так это именно наш случай. После трудного дня, бурного выяснения отношений друг с другом и с отдельными представителями местного населения просто необходимо принять лекарство против хронических форм болезни, которой в народе просто и в то же время очень емко называют «понедельник — день тяжелый».

Илюха с уважением посмотрел на своего компаньона. Что и говорить, вначале очень хотелось есть, и такая, в сущности, элементарная мысль о питье как-то не приходила в голову, но зато сейчас... В общем, он был категорически согласен с чертом, граммов триста пятьдесят — пятьсот сейчас были бы как нельзя кстати.

— Вообще-то немного есть... — замялась хозяюшка. — Но это чисто в медицинских целях!

— Конечно, в них, родимых! — тут же подхватил Изя. — Сама посуди, я контуженный, вона мне этот тип рог сломал. А этот самый тип, даже исключив из рациона мои удары, сегодня пропустил от Муромского три-четыре боковых.

— Всего два, — недовольно буркнул уязвленный борец. — Я же не боксер.

— Так я и говорю, ему, как покалеченному небоксеру, и мне, как понесшему страшные увечья, требуется именно этот яд для поддержания тонуса и для компрессов.

— Только для компрессов? — недоверчиво переспросила Любава.

— Только! — хором подтвердили компаньоны, судорожно рыща по столу в поисках подходящей для внутренних компрессов посуды.

Огромная, по московским (да и по киевским!) меркам, бутыль с характерной надписью «Ядъ» была водружена на стол вместе с не менее внушительной плошкой с малосольными огурцами, и после принятия трехсот граммов компрессов на нос и стольких же граммов на пятачок, приятели окончательно пришли в себя. Еще по пятьдесят, и друзья решили, что, несмотря на временные и абсолютно несущественные трудности, жизнь явно удалась.

Между тем гостеприимная хозяйка оставила их буквально на минуточку (что позволило принять им еще по пятидесятиграммовому компрессику) и, скинув разбойничьи лохмотья, предстала перед ними во всей красе. Тут ребятам потребовалось еще по дозе яда, чтобы осознать произошедшую прямо на глазах метаморфозу.

Вместо Соловья-разбойника или в крайнем случае Злодейки-Соловейки перед ними стояла ладная, статная, даже, можно сказать, красивая девушка, и хоть небольшого роста, зато с явно выступающими даже из-под мешковатого сарафана женскими формами.

— Ну и на кой ляд тебе с таким-то потенциалом в дружину идти? — искренне удивился Изя.

— Да и имя Любава тебе идет как нельзя лучше, — поддакнул Илюха.

— Вот именно из-за этого я и сбежала из дома! — обиженно надув губки, заявила купеческая дочка. — Не хочу всю жизнь мужниной женой у печи провести, хочу жить на всю катушку, дышать полной грудью!

Тут осоловелые глаза приятелей чисто инстинктивно опустились именно на эту часть Любавиного тела, и девица, в очередной раз покраснев, выбежала из горницы.

Когда спустя полчаса Любава вернулась назад и подошла к прикрытой двери, слуху заблудившейся в предрассудках девушки предстала беседа двух изрядно окомпрессившихся приятелей. Изя уговаривал Илюху поступить на работу в какую-нибудь киевскую кузницу молотобойцем и всячески расписывал открывающиеся перед ним горизонты карьерного роста. Солнцевский категорически возражал, весомо аргументируя свои слова огромным кулаком и сложными оборотами касательно ближайших родственников Изи и отсылания оных в очень далекие места.

Любава, конечно, была воспитанной девушкой, но, с другой стороны, бунтарская частичка ее души взяла верх и она, сильно краснея, подслушала спор приятелей до конца.

Если отбросить несущественные, но очень яркие (и даже иногда абсолютно незнакомые Соловейке) словечки, оказалось, что они прибыли издалека, но очень хотят вернуться домой. Для этого им необходимы деньги, а так как черт объявил себя ветераном сорока семи войн и ста двух вооруженных конфликтов, то почетной обязанностью работать на благо концессии (непонятное Соловейке слово) награждался Илюха. Тот, в свою очередь, соглашался брать в руки кувалду только для того, чтобы отшибить компаньону второй рог. Любому думающему существу на земле стало ясно, что беседа зашла в тупик и найти выход оттуда может только женщина.