Читать книгу "Ум в движении. Как действие формирует мысль - Барбара Тверски"

Кто, что и где – настолько фундаментальные вопросы, что мозг имеет специализированные зоны для их распознавания, а в большинстве случаев даже несколько: для лиц, тел, предметов, сцен. Сетчатка глаза воспринимает информацию так, как она расположена в мире, но вверх ногами. Перевернуть изображение обратно – легкая часть задачи для мозга. Гораздо труднее осмыслить то, что оказалось на сетчатке. Эта информация, по сути, представляет собой набор точек, лишенных смысла. Его нужно сегментировать на фигуры и фон. Для этого необходимо найти края объекта и соединить их. Как фигуры, так и фон следует интерпретировать, наполнить смыслом – что происходит путем передачи информации с сетчатки, да и от всех остальных органов чувств, в разные области мозга. Эти разные области мозга выполняют собственные вычисления на основе информации, полученной от органов чувств: одни вычисления делаются для создания всевозможных смыслов, имеющих отношение к нашей жизни, другие – для всех мыслимых лиц, мест и предметов.

Все гораздо сложнее с когда и почему. Их нелегко просчитать по входному сигналу органов чувств – в отличие от цвета и формы или даже лиц, предметов и сцен. За исключением немногочисленных сверхорганизованных людей, помнящих точные даты и детали многих событий своей жизни, наш мозг не ставит на произошедшее штамп с конкретным днем и месяцем. Даже в мозге этих людей, которым стоит позавидовать, при создании воспоминания дата проставляется символически, в словах и числах традиционного григорианского календаря. Никакая зона мозга этого не кодирует. Почему вызывает еще большие сложности – ибо многие события имеют множество возможных объяснений и этим обеспечивают бесконечной работой ученых, политологов и ведущих рубрик полезных советов. Добавим разногласия между парами и странами. Поскольку механизмы, с помощью которых мы создаем когда и особенно почему, несовершенны и пристрастны, такими же оказываются наши суждения и объяснения.

Предметы

Предметы – самые простые из принципиально важных сущностей мира, а также компонентов знания. Однако как осмыслить все их многообразие? Одним из способов придания смысла предметам является их группировка в категории, но в какие? Для начала рассмотрим набор категорий, предложенный писателем-философом Хорхе Луисом Борхесом.

…определения напоминают классификацию, которую доктор Франц Кун приписывает одной китайской энциклопедии под названием «Небесная империя благодетельных знаний». На ее древних страницах написано, что животные делятся на а) принадлежащих Императору, б) набальзамированных, в) прирученных, г) сосунков, д) сирен, е) сказочных, ж) отдельных собак, з) включенных в эту классификацию, и) бегающих как сумасшедшие, к) бесчисленных, л) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, м) прочих, н) разбивших цветочную вазу, о) похожих издали на мух[15].

При всей своей поэтичности эти категории бесполезны. Полезные категории распределяют большинство предметов по отдельным ячейкам, а не частично перекрывающимся. Полезные категории легко идентифицировать. Полезные категории информативны, сообщают нам, для чего служат. Полезные категории сокращают бесчисленное количество разных предметов до удобоуправляемого количества. Ключом для распознавания и классификации предметов, объектов является форма: объекты имеют форму, и визуальная система склоняется к поиску формы. Она обращает внимание на края объектов и соединяет точки, когда одни предметы заслоняют другие.

Когда дети подходят к годовалому возрасту, с ними начинают играть в названия, указывая и именуя все, что привлечет внимание ребенка. Младенцы и дети поразительно быстро накапливают словарный запас. Согласно оценке, 17-летний человек знает 80 000 слов. Для удобства предположим, что младенцы начинают учить слова с того времени, как им исполняется год (конечно, это происходит намного раньше, до того, как они заговорят). Это означает 5000 слов в год, или 14 в день, причем, бесспорно, в первые годы жизни выученных слов намного больше, чем в последующие. Процесс этот гораздо более быстрый, чем при игре в названия; дети запоминают слова, обозначающие предметы, без обучения. Ошеломляющий темп получения знаний распространяется только на обозначения предметов. А вот что даже более удивительно – у нас есть обозначения лишь для малой части того, что мы выучиваем как в младенчестве и детстве, так и на протяжении всей жизни: людей, мест, вещей, эмоций и т. д.

Иерархическая организация

Базовый уровень

Дети в возрасте одного-двух лет учатся называть окружающие их предметы: яблоки и бананы, машины и автобусы, рубашки и туфли. Они не начинают с таких обозначений, как яблоко сорта «гала» или фрукт, Toyota Prius или транспортное средство, вязанный спицами свитер или одежда. Даже взрослые предпочитают простые обозначения. В обыденной ситуации называть обычные вещи более абстрактными или, наоборот, конкретными наименованиями странно. Если сказать: «Я купила Tesla X, поехали кататься!» – это хвастовство. Сообщение, что я купила «транспортное средство», прозвучит глупо. Если я прошу вывести погулять животное, а не собаку, то подразумеваю, что это дикая зверюга, а не послушный дружелюбный питомец. В языках не зря имеются более абстрактные и более конкретные обозначения, но для повседневного использования предпочтителен средний уровень – вроде яблока, машины или рубашки. Интересно, что эти названия обычно короче и используются чаще, чем общие или специальные (снова закон Ципфа: более употребимые слова короче). Нейтральный, применяемый по умолчанию способ называния предметов – уровень типа яблоко или машина, дети используют его первым, – называется базовым. Более общий уровень – транспортное средство, фрукт или животное – называется высшим, или уровнем гиперонимов, а уровень конкретных названий, таких как Tesla, яблоко сорта «гала» или кокер-спаниель, – низшим, или уровнем гипонимов.

Базовый уровень является особенным по многим причинам. Предметы на базовом уровне, такие как яблоки, столы, молотки и ремни, обычно имеют одинаковую форму, и их легко идентифицировать. Это относится и к их подкатегориям: яблокам «гала» и «делишес», кожаным и текстильным ремням, обеденным и письменным столам. Помимо формы и другие признаки – например, цвет, материал и размер – отличают объекты одной подкатегории от объектов другой. Без особых причин незачем обращать внимание людей на тонкие различия и многочисленные наименования, как это предполагается при назывании на уровне гипонимов. Прыгнув на уровень выше, к гиперонимам, мы увидим, что разные виды фруктов, мебели, инструментов и одежды не имеют общей формы. Наоборот, она для них весьма разнится. Бананы отличаются формой от яблок и арбузов, самолеты – от легковых и грузовых машин, рубашки – от брюк и ремней. Можно описать общую форму пары яблок или молотков, но комбинированный фрукт или обобщенное транспортное средство – это бессмыслица. Базовый уровень предпочтителен для поведения, так же как и для восприятия. Мы одинаково ведем себя по отношению к яблокам, или к велосипедам, или к свитерам, но наше поведение в отношении дынь – не такое, как в случае яблок, то же касается машин и велосипедов, шляп и свитеров. Объединяющим для фрукта, транспортного средства и инструмента является не конкретная форма или действие, а нечто более общее – функция или использование. Фрукты служат нам пищей, транспортные средства нужны для перевозки, инструменты – для строительства или ремонта. Такие свойства не являются видимыми – в отличие от кожицы и мякоти, колес и дверей, рукояток и наконечников. Вследствие этого изучение более общих категорий, основывающихся на общей функции, длится дольше. Подлинное понимание категорий гиперонимов, таких как инструмент и транспортное средство, обычно усваивается не раньше начальной школы.