Читать книгу "Спору нет! - Виктория Волкова"

– Я могу тебя как-то переубедить?

– Нет, – Нина решительно мотнула головой. – Война объявлена, дядя Гриша! Мне отступать нельзя. – Она чмокнула обалдевшего художника в щеку и выскочила из кабинета.

– Холива-а-ар! – мысленно жалея, что сейчас не принято наносить на лицо боевую раскраску, пропела она громко в пустом коридоре. А Фиби испуганно глянула на хозяйку.

Оставшись в одиночестве, Грегуар Гарш достал из кармана пиджака, висевшего на вешалке, плоскую фляжку и, открутив крышку, запрокинул содержимое в рот. Горло тут же обожгло живительной влагой.

Одного глотка хватило, чтобы успокоиться. Гарш потянул со стола сотовый и быстро набрал знакомый номер.

– Привет, Марин, – бросил он в трубку. – Как Сашка? Спит уже?

Трубно уныло забубнила в ответ, подробно рассказывая о состоянии больного друга.

-Я беспокоюсь о Нуньке, – вставил Гарш, как только собеседница замолчала, переводя дух. – Мне довелось общаться с одним из Крутояровских родственников. Те еще ублюдки. И я прекрасно знаю, о чем говорю. Такие чистенькие мальчики, не понимающие, что творят. – Он осекся, не желая сильно пугать жену друга.

– Я знаю, – пробормотала она. – А Сашка еще больше... Если Нина решила сражаться до конца, это ее право. Сейчас все, Гриша, кричат о карме и родовых отработках. Не верю я в эту чушь. Но вот характер человека закладывается в семье. И личный пример близких тоже воспитывает. Нунька права, непозволительно вытирать об нас ноги. А еще больший грех смириться и воспринимать эти погромы как должное. Терпеть на глазах у ребенка.

– Сашка знает?

– Да, – хмыкнула Марина. – Пытался отговорить. Но она его убедила. Сказала, что продаст эту распроклятую хату, а деньги потратим на Сашино лечение. На Германию хватит.

– Я подставлю плечо, если что...

– Спасибо, – пробормотала Марина. – Что бы мы без тебя делали, Гришенька...

Попрощавшись, Грегуар повернулся к окну и уставился на небольшую лужу, где несколько минут назад стоял Костя Цесаркин.

– Растаял, как злая Бастинда, – усмехнулся Гарш и снова ткнул в телефон толстым, как сарделька, пальцем.

– Ты кого мне прислал? – громыхнул на весь кабинет, когда ему ответили. – Наглый профан! Морда зажравшаяся. Ничего не сечет в искусстве, а пыжится, словно умный! Таких борзописцев в проруби топить надо, как только они из люльки ручонки к клавиатуре потянут.

Собеседник принялся оправдываться. Долго, занудливо и подобострастно.

– Валерка, делай что хочешь, только близко ко мне этого урода не подпускай. Я ведь добрый-добрый, а могу, как Томагавков, со всей дури в нос съездить... Что? Не знаешь новое дарование? Недавно выкатилось на нашу голову! Поэт это...Какой-какой? Дерьмовый, Валера! Но восходящая звезда!

И когда трубка что-то яростно запричитала, Грегуар добавил шутя:

– Не знаешь, так узнай!

Денис, сердитый и голодный, брел по ярко освещенным улицам, не замечая кричащих вывесок, распахнутых дверей ресторанов и нарядной публики, выходившей из театра. Широкий проспект сменился узким тротуаром, где с трудом могли разойтись два человека. Пройдя мимо центральной больницы, Цесаркин свернул в темный проулок, дабы поскорее срезать дорогу к дому. Конечно, он разозлился. На Грегуара Гарша, изящно и незатейливо втоптавшего Костика по самые помидоры, да и старший брат раздражал самоуверенностью, граничащей с наглостью. Неужели не хватило сил отказаться от этого дурацкого арт-шоу?

«Знай и люби Пикассо! – ехидно фыркнул Денис и заметил себе под нос: – А с другой стороны, так тебе и надо, бро! Кинул младшенького посреди дороги. Все маме расскажу!»

Цесаркин, криво усмехнувшись, пнул ногой маленький камушек. Тот запрыгал по брусчатке бульвара и замер около кадки с фикусом, прикрывавшем распахнутые окна маленького незнакомого ресторана. «Стейк-чего-то там-Хаус» – прочитал Денис на вывеске. Он собрался уже пройти мимо, мысленно кляня авантюристку и мошенницу Нину Тарантуль, посмевшую отчитать его, как малолетнего дурака, когда желание попинать камешек до конца бульвара пересилило здравый смысл. Благо до проспекта оставалось всего пять кварталов. Цесаркин подошел к кадке, намереваясь носком ноги отбросить «футбольный мяч» в сторону, когда увидел сразу за фикусом, в небольшом уютном эркере, парочку. Александра, его дорогая Санька, бесхитростная девочка без особых запросов, сидела за столиком с каким-то незнакомым мужиком. Нет, она-то мужика явно знала. Не вырывалась из его объятий и даже хихикая вкушала с его вилки сочный,в меру прожаренный стейк. Денис почувствовал, как рот начал наполняться слюной. Хотя, минуточку! Санька – убежденная вегетарианка и мясо? Оксюморон! «Наверное, обознался», – сам себя утешил Цесаркин. Он отошел в сторону и, став в тень козырька наглухо закрытого заведения, набрал номер любимой. И тут же тихий переулок разбудила трель звонка.

– Да, милый, – проворковала трубка со стереоэффектом.

Со своего места Денис прекрасно увидел недовольную гримасу подружки, в одночасье ставшей чужим человеком.

– Где ты? – поинтересовался вполголоса.

– Встречаюсь с одноклассниками, – бодро соврала Александра.

– А… – пробормотал Цесаркин, наблюдая, как рука Санькиного спутника забирается под цветастый подол и оглаживает тонкую коленку.

– Твоего кавалера в каждом классе на второй год оставляли? – равнодушно хмыкнул Денис.

– Какого кавалера? – в ужасе пролепетала Санька и строго осведомилась:– Ты выпил?

– Я абсолютно трезв. Развлекайся, милая, – пренебрежительно заметил он, наблюдая за ее испуганным личиком. Александра оттолкнула руку кавалера и осмотрелась по сторонам. – Не давай себя хватать, моя лапочка, – пропел Цесаркин.

– Что за пошлятина, Денечка? – попробовала отчитать его Санька.

– Это Высоцкий, милая, – хмыкнул Цесаркин и, выйдя из укрытия, помахал на прощание рукой. – Ключи оставлю у консьержки, – бросил между прочим.

– Подожди, – вскрикнула Санька. – Я тебе все объясню.

– Не стоит, милая. Давай без драм, – равнодушно пробормотал Денис, нажимая на кнопку отбоя. – Прощай!

– Ну и провались ты пропадом, Цесаркин! – Александра выскочила из ресторана и, приняв воинственную позу, орала на всю улицу. – Проваливай! Что с тебя взять? Ты даже квартиру умудрился профукать!

Он развернулся и удивленно уставился на нее.

– Ты жила со мной из-за квартиры деда? Ну ты даешь, – обалдел Денис, даже не зная, плакать ему или смеяться. – Пока, Шурка, – махнул он рукой, прекрасно зная, что она терпеть не может, когда кто-то ее так зовет.

Он завернул за угол и оказался на проспекте, освещенном как днем.

«Из тьмы да в полдень», – буркнул про себя Цесаркин и, заметив автобус на остановке, запрыгнул в закрывающиеся двери. И, глядя на медленно проплывающие за окном фонари и парки, Денис вошел в приложение сбербанка и быстро заблокировал свои карты, отданные Саньке на мелкие расходы.