Читать книгу "Фривольные письма - Ви Киланд"

– Знаете… он не вдавался в детали, но я поняла, что он работает в музыкальной индустрии и подает надежды как музыкант. Полагаю, что он, вероятно, занял какую-то должность, чтобы пробиться.

– А. Умно.

– Впрочем, есть кое-что интересное… Когда я предложила ему обменяться фотографиями, он сказал, что предпочитает по-прежнему хранить тайну. Мне это показалось немного странным. В прошлом он всегда хотел знать, как я выгляжу.

– Думаете, он стесняется своей внешности?

– Не уверена. Либо так, либо ему просто нравится неизвестность. – Я вздохнула. – Не странно ли, что меня вообще не волнует, как он теперь выглядит? Я имею в виду… отчасти я определенно представляю его привлекательным, как на фотографии, которую он прислал мне, когда нам было по двенадцать. Но в то же время для меня это просто не имеет значения.

– Откровенно говоря, я слегка удивлен, что вы так жаждете послать ему свое фото. Это на вас не похоже. Вы все же склонны к осторожности.

– Не с ним. Я думаю, так проявляется моя эгоистичная потребность дать ему понять, что я – не уродина. По крайней мере, я так не считаю. Я думаю, что я из тех, кто ему понравился бы. Как бы неловко ни чувствовала я себя с посторонними людьми, мне вполне комфортно в собственной шкуре. Мне достаточно часто говорили о том, что я привлекательна для того, чтобы я поверила в это, пусть даже некоторые из этих мужчин, вероятно, просто пытались затащить меня в койку.

– Я рад, что вы считаете себя красивой, Лука. И это правда, и внешне, и внутренне. Разумеется, не имеет значения, что думают другие, главное – что думаете вы.

Хотя я понимала, что формально он прав – чужие мнения не стоят внимания, – мне определенно было интересно узнать, что думает Гриф. Возможно, чуть больше, чем следовало бы, с учетом того, как мало прошло времени после возобновления нашей переписки.

– Иногда по вечерам, когда мне скучно, я без всякой причины делаю макияж и наряжаюсь.

– Я бы сказал, что это странно, но я провел полжизни, ведя односторонние философские беседы с птицами.

– Да. Вы, правда, не умеете разговаривать, Док. – Я рассмеялась. – Так или иначе… Я наряжаюсь и никуда не иду. Это довольно грустно. Но мне хочется узнать, как бы я выглядела, если бы действительно вышла из дома. Иногда я делаю фотографии. Я хорошенько привожу себя в порядок.

– Вы понимаете, что навели меня на отличную мысль по поводу ваших следующих сеансов экспозиционной терапии, верно?

– Дайте подумать. Вы хотите, чтобы я принарядилась и действительно пошла в людное место, не так ли?

– Да. И я знаю такое местечко, куда мы пойдем.

Вероятно, мне следовало проявить заинтересованность.

– Замечательно.

* * *

Наконец, угнездившись на своем любимом месте на диване и поставив рядом чашку горячего чая, я начала писать ответ.

Дорогой Гриффин!

Мне действительно пришлось посмотреть в словаре, что значит «генофобия». Сначала я подумала, что ты намекал на то, что я гермофоб[5], кем я безусловно, не являюсь, учитывая, что я живу со свиньей! (Я стараюсь содержать ее в чистоте несмотря на то, что позволяю ей валяться в грязи, и ситуация непредсказуема. Ее истинная свинская натура берет свое.)

Генофоб ли я? Нет. Мне приятно думать о сексе, о том, чтобы раскрыться перед кем-то подобным образом – я имею в виду раскрыться буквально и фигурально.:) Возможно, это страшновато, но это не фобия. Мой сексуальный опыт точно не оправдал надежд, которые, как я думаю, могли бы воплотиться с подходящим партнером. Иными словами, у меня не было умопомрачительного секса, который, вероятно, существует. Во всяком случае, я надеюсь, что он существует. Я все еще надеюсь, что испытаю его.

Это подводит меня к ответу на твой первый вопрос, что я практически только что сделала. Был ли у меня в конечном счете секс? Да, но не раньше, чем мне исполнилось двадцать лет. Мне потребовалось некоторое время для того, чтобы снова начать встречаться с парнями после пожара. В конце концов, меня лишил девственности приятель, с которым я познакомилась через группу поддержки людям, пережившим пожар. Майкл потерял своего кузена. После одного из сеансов мы, наконец, сели в его машину поговорить, и так, слово за слово… Он понятия не имел, что я – девственница. Так или иначе, это получилось быстро и болезненно. И, кстати, чувствовать кожу сиденья под голой задницей – не самое приятное ощущение. Вскоре после этого он перестал приходить на собрания, и наши отношения прекратились. «Первый раз» точно не походил на то, что я рисовала в своих мечтах. В общем, так же, как и ты. С тех пор у меня было еще двое партнеров, о которых мне нечего сказать – или нечего сказать моему другу по переписке. Не во всем виноваты они. Танго танцуют вдвоем, и я просто не думаю, что позволю себе дойти до такой степени уязвимости, которая, вероятно, необходима для того, чтобы полностью отдаться кому-то. У тебя есть для меня указания на этот счет?

Итак, караоке… Я только однажды пела в караоке, но нашла это занятие более приятным, чем предполагала, хотя была одна в своей гостиной с Гортензией в качестве единственного зрителя. Должно быть, я была слегка навеселе, как и ты, когда впервые снова написал мне. (Кстати, это было лучшее решение, принятое когда-либо на пьяную голову.) Ну вот, видишь? Я тяну с ответом, потому что не решаюсь сказать тебе, что моя любимая песня в караоке на все времена – это (барабанная дробь) «Fernando» группы «ABBA». Опять же, ты, должно быть, полагаешь, что я выбрала песню «ABBA», словно не помнишь ничего из того, что я постоянно говорила в дюжинах писем.

Самый трудный из твоих вопросов я оставила напоследок. Серьезно, мне понадобился целый день для того, чтобы ответить на него, потому что, честно говоря, для меня это огромная моральная дилемма. Хотя я больше не ем его, я ЛЮБЛЮ бекон: яичницу с беконом, ломтики бекона, морские гребешки в беконе. Тяга не проходит за одну ночь от того, что ты становишься приемной матерью для свиньи. То, что у меня сейчас текут слюнки, отчасти вызывает у меня чувство отвращения. Поэтому к бекону я отношусь так же, как ко многим вещам в жизни. Я сторонюсь их, но ничего не могу поделать с тем, что люблю их. (Возможно, это что-то вроде порнографии?) Конечно, когда я пишу это, Гортензия смотрит на меня в упор, и я ощущаю себя Ганнибалом Лектером.

На этой странной ноте я заканчиваю и надеюсь, что ты скоро напишешь мне. Я очень рада тому, что мы возобновили общение. Мне, правда, начинает казаться, что вернулось прошлое.

Ты все еще веришь в Бога?

Лука,

Твоя любимая подруга по переписке.

P.S. Поскольку ты не хочешь обменяться фотографиями, я подумала, что должна немного рассказать тебе о себе. Мой рост – 5,6 фута[6], вес – 125 фунтов[7], я – большая мастерица принарядиться, когда это необходимо. Если нет необходимости, то чаще всего по вечерам меня можно увидеть завернутой во флисовое одеяло, и тогда я выгляжу как клуша.