Читать книгу "Homo sapiens? Как мы все про***ли - Том Филлипс"

Огромные массы речной воды, объятые пламенем, – одно из самых драматических доказательств того, что едва природа оказывается в руках человека, над ней тут же нависает опасность. Но отнюдь не единственное. В мире полно таких примеров: куда бы мы ни отправились, на том месте тут же возникал жуткий кавардак. Знаете ли вы, что в Мексиканском заливе есть обширная мертвая зона? Это огромная полоса с разрушенной экосистемой, простирающаяся от мест, куда сходит вода с сельскохозяйственных полей на юге США, щедро разбавленная удобрениями. Из-за этого здесь буйным цветом цветут водоросли, забирая из воды кислород и убивая все живое, отличное от них самих. Отличная работа, ребята!

Или как насчет нашей безответственной любви к разбрасыванию мусора повсюду? Мало кто задумывается, что все это придется куда-то сложить. Из-за нее образовались гигантские свалки электрохлама в китайском Гуйю. Это печально известные просторы площадью более 30 квадратных километров, рельеф которых образуют горы нежеланных устройств со всего мира – морально устаревших ноутбуков и прошлогодних моделей смартфонов. С технической точки зрения в городе занимаются переработкой, что неплохо! К несчастью, до недавнего времени это был ад на земле, облака густого черного дыма застилали небо, в воздухе пахло жженой пластмассой, а токсичные тяжелые металлы напитывали и землю, и организмы местных жителей, когда лом промывали в соляной кислоте. (Так продолжалось до тех пор, пока – несколько лет назад – за ситуацию не взялось китайское правительство. Были приняты более высокие стандарты здравоохранения и безопасности, и после этого один из горожан признался газете South China Morning Post, что качество воздуха значительно улучшилось. «В воздухе слышно только, как горит металл, и то если вы находитесь очень близко».)

Возможно, наше самое впечатляющее произведение – Большой тихоокеанский мусороворот. Это почти что поэтично, что посреди океана расположилась огромная, вращающаяся мусорная свалка, получившаяся из всего того, что мы бездумно выбросили. По площади она примерно равна штату Техас, и Северо-Тихоокеанское течение постоянно раскручивает ее, разнося отходы по окрестностям. В основном она состоит из микроскопических частиц пластика и фрагментов рыболовных снастей и невидима невооруженным глазом, но морские жители остро ощущают ее присутствие. Ученые не так давно подсчитали, что мы произвели примерно 8300 миллионов тонн пластика с тех пор, как мы начали широко использовать его, то есть с 1950-х годов. И из этого количества мы выбросили около 6300 миллионов тонн, который теперь болтается по поверхности планеты. Ура человеку.

Но если вам нужен действительно ядовитый пример по неосторожности причиненных человеком разрушений, нужно внимательнее присмотреться к острову, покрытому огромными каменными головами.

МЫ ТЕРЯЕМ ГОЛОВЫ

КОГДА ПЕРВЫЕ ЕВРОПЕЙЦЫ ВЫСАДИЛИСЬ НА ОСТРОВЕ Пасхи в 1722 году, они были ошарашены. (Голландская экспедиция искала континент, который предположительно существовал, но не был открыт. Дурачье!) Как могли представители этой крошечной, абсолютно изолированной полинезийской народности, в распоряжении которой не было современных технологий и даже деревьев, воздвигнуть огромные, художественно осмысленные статуи? Некоторые из них достигали высоты 21,5 метра и весили почти 90 тонн, и такие изваяния покрывали большую часть острова.

Очевидно, что голландцы недолго пребывали в изумлении: они быстренько проделали обычную европейскую штуку, то есть застрелили нескольких местных жителей после ряда недопониманий. В течение следующих десятилетий прочие путешественники из Старого Света поддерживали традиционную европейскую манеру вести себя в местах, только что открытых ими: они принесли новые смертельные болезни, загнали аборигенов в рабство и вообще вели себя довольно тоталитарно. (См. главу о колониализме.)

В последовавшие века белые люди не уставали строить теории, чтобы объяснить, как те загадочные статуи появились на острове, населенном такими примитивными обитателями. В основном это были неубедительные рассуждения о том, как представители более развитых обществ пересекли океан или как на остров вторглись пришельцы. («Это были пришельцы» – популярное и, по всей вероятности, чрезвычайно рациональное решение головоломки, по условиям которой небелые люди построили то, что не могли построить согласно предположениям белых людей.) Ответ на этот вопрос, конечно, очевиден: полинезийцы откуда-то привезли их.

Когда полинезийцы впервые ступили на берега Рапа-Нуи (таково название острова Пасхи на местном – рапануйском – языке), их цивилизация уже относилась к числу величайших в мире: она исследовала и обжила острова, разбросанные в океане в тысячах километров друг от друга. Между тем европейцы чрезвычайно редко отлучались со своего заднего двора.

Жители Рапа-Нуи были носителями развитой культуры, общины взаимодействовали друг с другом, они занимались земледелием, иерархическая структура была разветвленной, существовало даже маятниковая миграция: то есть в общем-то вся та ерунда, которую мы, как правило, ассоциируем с понятием «быть продвинутым». Статуи, или moai на местном языке, были величайшим достижением искусства, сформировавшегося в полинезийских обществах. Они имели и духовное, и политическое значение: это дань почтения к предкам, лица которых они носили, и кроме того, символ престижа для тех, кто распорядился соорудить их.

И вот ребус перевернулся с ног на голову: исследователи стали выяснять, не как туда попали статуи, а куда подевались все деревья. Чтобы водрузить эти гигантские изваяния на место, людям Рапа-Нуи понадобилась бы целая тонна гигантских бревен. Вставал также вопрос: как могущественная цивилизация, которая забросила на остров этих людей, превратилась в крошечное сообщество фермеров – ведущих примитивное хозяйство и перемещающихся на побитых каноэ, – которые встретили (а после погибли от рук) первых голландских моряков?

Разгадка в том, что народу Рапа-Нуи не повезло, и одновременно он серьезно просчитался. Не повезло в том, что, как выяснилось, география и экология их острова были необычайно чувствительны к последствиям обезлесения. Как объясняет Джаред Даймонд (тот самый тип, что назвал земледелие величайшей ошибкой) в своей книге «Коллапс» – в которой главным образом речь идет о рапануйцах, – остров Пасхи по сравнению с прочими островами Полинезии маленький, сухой, плоский, холодный и расположен слишком далеко от остальных; каждый фактор снижает вероятность того, что те деревья, что были уничтожены, естественным образом вырастут снова.

Рапануйцы просчитались, потому что в своих попытках строить более совершенное дома и быстрые каноэ, развивать инфраструктуру, чтобы продолжать воздвигать памятники, они вырубали леса, возможно, не осознавая, что те уже будет не вернуть… пока деревьев совсем не осталось. Это была настоящая трагедия общинных владений. Никто из тех, кто от случая к случаю срубал одно-два дерева, не нес ответственности за последствия. Но вот настал день «икс»: теперь ответственность лежала на всех.

Тем временем последствия были ужасающими для целого народа. Без каноэ они не могли рыбачить в открытом океане; незащищенная и неукрепленная корнями деревьев почва начала разрушаться при дожде и ветре, она утратила плодородный слой; все чаще случались оползни и сели, которые сметали целые деревни. Кроме того, когда выдавалась холодная зима, жителям приходилось сжигать всю оставшуюся на острове растительность, чтобы обогревать дома.