Читать книгу "Ведьмин ключ - Глеб Пакулов"

– Студент, если ты вдруг да полетишь туда. – Он ткнул пальцем в небо. – Никого из нас даже по знакомству не бери. Завалим экспедицию.

В палатке у рабочих было весело. В ней раздавались взрывы хохота, нестройно взвивались и скоро глохли песни. Николай с Васькой уже давно стояли на верхнем урезе снега, отойдя от своей палатки настолько, чтобы им не мешал подгулявший хор, и прислушивались к тому, что происходит в жилище ИТР. Яркая луна притушила своим сиянием далеко вокруг себя звёзды, и только у самого горизонта, куда от её нестерпимого света отхлынула темнота, они слезливо перемигивались, срывались и, прочертив по небу короткий пунктир, пропадали. Всюду за подсинёнными снегами радостно вскрикивали белые куропатки, со вздохами оседал подмытый талыми водами наст.

Неспокойно было на сердце Николая. Он третий сезон работал по геологическим партиям и представление о тяжелых переходах имел. Предложение Хохлова идти на базу пешком встретил с усмешкой, но во время разговора с начальником промолчал, не решился на открытый конфликт с бригадиром.

– Что-то замолчали, – сказал Васька, глядя на итээровскую палатку. – А поёт душевно и на гитаре лабает вот так. Пойдём завалимся спать, что ли.

– Постоим чуть-чуть, поболтаем.

– О чём ещё?

– Всё о том. – Николай бросил окурок под ноги, вдавил в снег. – Не нравится мне эта затея – бежать. Неизвестно ещё – дойдём ли до базы. В этой тайге тыщи дорог, и все в разные стороны, а кто точно знает, в каком направлении топать?

– Не дрейфь, не пропадём, – заверил Васька, плотнее запахиваясь полами телогрейки. – Идти-то всё равно надо, раз такое дело. Коллективно решали.

– Коллективно, – насмешливо передразнил Николай. – Когда решали, на хохловские кулаки поглядывали. А ему что? Летает с места на место, где лучше и где глубже, всё сразу ищет. А мне работать надо, у меня мать-старуха дома. Пенсии всего ничего.

Они помолчали, Васька вздохнул, спросил с откровенной завистью:

– Мать есть – хорошо, помогаешь, выходит?.. Мне вот высылать некому. Я на свете единственный, сам по себе.

– С матерью еще сестринских четверо оглоедиков. Мал мала. Померла сестра, ну и приходится. Мужик её в бегах третий год… А до чего смышлёные растут чертяки. Дяденька-тятенька, так величают. Дяденька-тятенька…

– Всем выжить охота. Четверо… Многовато их на одного-то, человеков. Ты Хохлова давно знаешь?

– Зна-аю. Из одной мы деревни, из Чувашии. Этот на чужом горбу куда хочешь влезет, такой. О нём у нас говорили, будто капусту из колхоза машинами тибрил и налево толкал, жил без горюшка. Потом сюда прикатил, в мостоотряде работал, да что-то скоро смылся. В Усть-Куте его встретил, когда в экспедицию нанимался. Начали мы работать, а он – князь, не приучен.

– За что ж бригадиром назначили? За что?

– За комплекцию. И языком молотит, как тот вертолёт махалками. Кайлить, рогом упираться, это не для него… Слышь, Вася, а на этой горе в прошлый год канавщики по пятьсот рублей в месяц выгоняли. Слово даю, я сам с одним работягой говорил, да и Гошка сказывал, помнишь?

– Зна-аю их политику, треплет небось ИТР.

– К чему ему трепать? – Николай отбросил снежок, вытер руки о телогрейку. – Работяги о нём добром отзывались, он лёгкий человек.

Васька мазнул рукавом по носу.

– Да-а, – завистливо протянул он. – Хорошо бы по пятьсот-то. Только уж и таких денег не хочу. Во, как эта Антарктида допекла.

– Потише кричи… Лодырить надоело, точно. – Николай облизал губы. – Но вот что – с Хохловым не пойду. И ты не ходи, пропадёшь.

Васька молчал. Николай взял его за рукав телогрейки, сказал с сожалением:

– Зря ты Хохлову поддаёшься. Он из тебя шестёрку делает. И в очко с ним зачем дуешься? Он в жизни мухлюет, а в картах подавно. Всегда в выигрыше.

Васька дёрнул телогрейку назад.

– Отыграюсь. Будь спок – спустит и моё и своё впридачу.

– Не ходи с ним, Вася. Подождём работы, а не будет её, то на вертолёт и на базу – увезут. Я лично подожду. Не вечно же снег будет лежать.

– Нет, Колян! – Голос Васьки отвердел. – Я от Хохлова не отстану, да и как можно против гамуза? Надо всем вместе держаться, комком, тогда не пропадём.

От женской палатки донёсся воркующий смешок Тамары. Васька подтолкнул Николая:

– Айда к себе. Гошка с кралей своей синтетической выползает. Что на них пялиться?

Васька отвернулся, пошел к своей десятиместке. У входа подождал Николая, и они вместе спустились вниз.

Гошка, подталкивая Тамару, помог ей выбраться наверх по раздавленным каблуками ступеням, следом выкарабкался сам. Тамара стояла, запрокинув лицо к небу. В лунном иззелена-голубом свете, в небесной отблескивающей куртке, она почудилась Гошке статуей. Он подошел, остановился напротив. Тамара молитвенно сложила на груди руки в варежках и что-то нашептывала.

– Вот так стой и жди, – сказал Гошка. – Сейчас начнётся звездопад. Июнь – месяц умирающих звёзд.

– Может, надежд, – тихо откликнулась Тамара.

– Надежды вечны.

– Ты замёрзнешь.

– Нет, свитер тёплый.

– Не вредничай. – Тамара расстегнула свою куртку, полами её запахнула Гошку и крепко сцепила за его спиной руки.

– Гоша, скажи что-нибудь, быстро, сразу.

– Шаньга! – Он тихо засмеялся. – Ты пахнешь шаньгой, только что с мороза. Пойдём?

– А звёзды? – Она откачнулась, глядя на него огромными глазами. – Мы же на карауле.

– Я снимаю тебя с караула, пошли.

– Нет, милый. – Она повозила головой по его груди. – Не спеши. Мне так хорошо-хорошо… не спеши… Гоша, ты никогда мне не рассказывал, за что судили тебя?

Он не ответил.

– Не хочешь – не говори, – прошептала она. Видя, что попросила некстати, она прижалась к нему, затихла.

– Отпусти-ка, никак не достану.

Он полез в карман за сигаретами. Она подождала, пока он прикурит.

– Прости меня, пожалуйста, такую дурочку.

– За что? В этом деле тайны нет. Позапрошлый год дал проводнику-якуту карабин, он нас здорово тогда охотой выручал. Мы спешили до снега, до морозов управиться, не бросали работы, уж больно участок попался интересный. Продукты давно кончились, и если бы не проводник… Погиб он. Нашли, в заберег вмёрз. Выдолбили, а карабина при нём нету. Следствию что? Хоть бы какую записульку от проводника взял, что временно дал поохотиться, а нет её – где оружие? Может, он без карабина утоп. А я под шумок припрятал винтовку для себя. Попробуй докажи. – Гошка подряд несколько раз затянулся сигаретой. – Два впаяли, а просидел год – и вышел, повезло. Правда, до сих пор не понял, за что притянули: за утрату вверенного мне оружия или за то, что доверил его человеку для спасения отряда, а доверие не узаконил бумаженцией… Прошлым летом ребята с магистрали выудили карабин из Улькана. Это мне участковый лейтенант, что меня в Иркутск сопровождал, сообщил письменно, порадовал… Ну и освободили скоро.