Читать книгу "Лягушки - Мо Янь"

Учебные полеты боевых самолетов «Цзянь-5» с аэродрома Гаоми проходили днем, самолеты с аэродрома Цзяочжоу тоже не отставали, но они поднимались в воздух ночью. Почти каждый день где-то в девять вечера – когда заканчивались передачи уездной радиотрансляции – внезапно вспыхивали поисковые прожекторы аэродрома. Когда этот широкий луч разрезал небо над нашей деревней, он уже не был таким ярким, но для нас это все равно было несравнимое потрясение. У меня совсем не к месту вырвалась какая-то ерунда: «Мне бы такой фонарик, вот было бы здорово!» «Дурачок ты!» – сказал на это второй брат и постучал согнутым пальцем мне по макушке. Конечно, по той же причине, из-за этого нашего тетушкина жениха, второй брат тоже стал наполовину специалистом по авиации. Он мог запросто назвать по именам летчиков – героев-добровольцев и подробно рассказать об их героических деяниях. Именно он, перед тем как попросить меня поймать вошь на голове, рассказал, что грохот, из-за которого прорвало бумагу на окнах, называется «звуковым ударом», он возникает, когда сверхзвуковой самолет преодолевает скорость звука. «А что значит „сверхзвуковой“?» – «То и значит, что летит быстрее звука! Эх ты, балда!» Только этот чарующий свет прожекторов и можно было увидеть при учебных полетах с цзяочжоусского аэродрома. Кое-кто говорил, что никакие это не учебные полеты, а взлетают они, чтобы навести самолеты на ложный маршрут. Эти громадные снопы света то сходились, то расходились, они перекрещивались, иногда шли параллельно, бывало в луче вдруг появлялись испуганные птицы, которые в панике разлетались кто куда, как упавшие в бутылку мухи. Обычно через несколько минут после того, как зажигались прожекторы, в небе слышался гул самолета. Еще немного – и на наших глазах в луче света появлялась эта черная громадина, ее общие контуры с огнями в передней части, на хвосте и крыльях. Она словно скользила по этому лучу, возвращаясь в свое гнездо. У самолетов ведь тоже есть гнезда, как курятники у кур.

7

Во второй половине тысяча девятьсот шестидесятого года, вскоре после того случая, когда мы ели уголь, разнеслась весть, что тетушка с этим летчиком женятся. Чтобы обсудить вопрос приданого, прабабушка приходила советоваться с матушкой. В конце концов было решено срубить столетнюю катальпу, что росла у нас за стеной, и попросить лучшего в деревне плотника Фаня изготовить из нее мебель для дома. Я на самом деле видел, как отец вместе с плотником Фанем измеряли это дерево, как оно, предчувствуя гибель, подрагивало ветвями, как шелестели его листья, словно плакали.

Но после этого новостей не было, да и тетушка давно не появлялась. Я побежал разузнать что и как к прабабушке, но та вытурила меня, бесцеремонно огрев палкой. Тут же стало ясно, что к старости прабабка стала похожа на старых ведьм из сказок.

На следующий день первый снег выпал рано утром, в алых лучах восходящего солнца. В школу мы отправились в своих соломенных сандалиях, ноги и руки мерзли. Чтобы согреться, мы с криками носились по спортплощадке. С неба вдруг донесся ужасный грохот. Раскрыв рты, мы задрали головы и увидели, что в нашу сторону устремилась здоровенная махина – темно-красного цвета, за ней полоса густого черного дыма, таращась двумя большими красными глазами, оскалив громадные белоснежные зубы, трясясь всем телом. «Самолет, мамочки, самолет! Он что, к нам на спортплощадку садиться собрался?»

Мы никогда не видели самолет так близко, потоки от крыльев поднимали в воздух куриные перья и сухие листья. Вот было бы здорово, если бы он смог приземлиться на спортплощадке! Мы бы подошли и рассмотрели его, потрогали бы, а если повезет, может, нам разрешат залезть внутрь и поиграть, а то и получится попросить этого летчика рассказать, как он воюет. Очень может быть, что он однополчанин тетушкиного жениха. Нет, тетушкин жених на «Цзянь-5» летает, тот гораздо красивее этой черной махины, значит, тетушкин жених не может быть однополчанином летчика, который управляет этой неповоротливой громадиной. Но что ни говори, сколько духу нужно иметь, чтобы управлять таким самолетом, верно? Тот, кто поднимает в воздух этакую тяжеленную железяку, разве не герой? Летчика я не видел, но многие одноклассники потом клялись, что видели его лицо через стекло в носу самолета. Этот самолет, который, как мне казалось, точно должен был приземлиться недалеко от нас, словно нехотя задрал нос, резко накренился вправо и, задев брюхом крону высокого тополя на восточном краю деревни, нырнул на широкое поле пшеницы. Мы услышали страшной силы звук. Гораздо более резкий по сравнению с тем «звуковым ударом». Земля под ногами задрожала, в ушах зазвенело, перед глазами заплясали золотистые искорки. Почти сразу в небо поднялся столб черного дыма и темно-красного пламени, солнце тут же побагровело, и до ноздрей донесся странный запах, от которого стало трудно дышать.

Не знаю, сколько времени прошло, пока мы пришли в себя и рванули на край деревни. Там на дороге нас опалило волной жара. Самолет уже разлетелся на куски, одно крыло вошло наискось в землю, как огромный факел. Пшеничное поле пылало, несло запахом паленой кожи. Тут громыхнуло опять, и опытный повар Лао Ван громко крикнул: «Ложись!»

Мы бросились на землю и по команде Лао Вана отползли. «Быстрей давайте, у него под крылом бомбы!»

Потом мы узнали, что на такой самолет обычно подвешивают четыре бомбы, но в тот день их было лишь две. Будь там четыре, нас бы уже поминай как звали.

На третий день после крушения самолета отец вместе с односельчанами отвез на аэродром на тележках остатки самолета и останки летчика. Как раз когда отец вернулся, в ворота нашего дома ввалился запыхавшийся старший брат. Этот звезда спорта бежал без передышки от самого уезда. Пятьдесят ли, почти марафонская дистанция. Вбежав во двор, он только и выдохнул: «Тетушка…» Потом рухнул на землю, изо рта у него пошла пена, глаза закатились, и он потерял сознание.

Все домашние окружили его, пытаясь помочь. Кто давил на точку под носом, кто массировал точку между большим и указательным пальцами, кто массировал грудь.

– Что с твоей тетушкой?

– Что с ней?

Наконец он очнулся, рот у него скривился, и он расплакался как ребенок.

Матушка зачерпнула из чана полковша холодной воды, влила немного в рот, а остатки плеснула в лицо.

– Говори же скорей, что с твоей тетушкой?

– Этот тетушкин летчик… дезертировал на самолете.

Ковшик выпал из рук матушки на землю и перевернулся несколько раз.

– Куда дезертировал? – спросил отец.

– А куда еще можно? – Брат вытер рукавом воду с лица и проговорил, стиснув зубы: – На Тайвань! Предатель, подонок, на Тайвань к Чан Кайши переметнулся!

– А тетушка твоя что? – спросила матушка.

– Увели ее в уездное управление безопасности.

Тут из глаз матушки хлынули слезы.

– Смотрите, чтобы ваша прабабушка ни в коем случае не узнала, – велела она нам. – И помалкивайте об этом.

– И что с того, что мы будем помалкивать? Уже весь уезд знает.

Матушка принесла из комнаты большую тыкву и передала старшей сестре: