Читать книгу "Король решает всё - Остин Марс"

«Это сон. Во сне не работает та часть мозга, которая отвечает за распознавание текста.

По крайней мере, так говорят учёные.»

Она вернулась на диванчик, сползла пониже, рассматривая потолок с цветочной лепниной, массивные книжные полки, дорогую мебель.

«Сон. Мне часто снятся очень красивые сны, маленькие подарки творческого подсознания, в благодарность за новые впечатления. Снятся города из кружевных хрустальных мостов и воздушных замков, нереально красивая архитектура, интерьеры в стиле старой Англии, изящная мебель. Сон лепит неожиданное целое из частей уже имеющейся информации, поэтому здесь всё так знакомо и одновременно непривычно. Даже Эйнис чем-то похожа на Миланку, но сказать, чем, будет сложно.

А король похож на одного друга и одновременно на Виталика. Как обычно бывает во сне — похож, но лучше. Мне ведь всегда хотелось, чтобы у него были тёмные волосы. И чтобы он меньше ныл и больше улыбался. У него такая красивая улыбка.»

У дальней стены возникли Барт и Эйнис с корзиной в руках, девушка подошла к дивану и опустилась на корточки, выставляя на полу в ряд с десяток пар разных тапочек.

— Это у вас в таком ходят? — с сомнением подняла брови Вера, приподняла подол платья Эйнис и убедилась, что нет — на девушке были кожаные ботинки на небольшом широком каблуке, с толстой подошвой, шнуровкой и вообще потрясающе крепкие на вид.

— Да, госпожа, — нервно забрала свой подол Эйнис и бросила на Веру негодующий взгляд: — Это хорошая обувь, примерьте.

— Это тапочки, Эйнис, — криво улыбнулась Вера. — Спасибо, конечно, за заботу, но думаю, мне понадобится что-то для улицы.

— Нет, госпожа, — тихо ответила девушка, не поднимая взгляда. Вероника почувствовала, как всё внутри начинает дрожать от смеси раздражения и обиды.

— Что значит «нет»? — почти шёпотом сказала она. — Я в тапках ходить буду?

Повисла неуютная тишина, было слышно, как шаркают по полу ноги Барта, когда он ссутулился и развернулся к ним спиной, делая вид, что рассматривает полки с книгами. Эйнис медленно подняла глаза, снизу вверх глядя на Веру, плотно сжатые губы как будто сдерживали поток несказанных слов. Вероника смотрела в её глаза с неприятным пониманием, и чисто из спортивного интереса пыталась угадать, что скрывается за напряжённым взглядом этих чёрных глаз. Что она сейчас скажет? «Не усложняй мою работу»? «Заткнись и меряй, или я просто возьму любые»? А может, «прости, от меня ничего не зависит»?

— Вы не будете выходить на улицу, госпожа, — почти шёпотом произнесла девушка, — ради вашей же безопасности.

— То есть, я в тюрьме? — хмуро рыкнула Вера.

— Вы под охраной, — медленно сказала Эйнис и в её глазах всё же мелькнуло «прости». Но Вероника отлично помнила её слова «у меня приказ стрелять на поражение» и прекрасно понимала, что то, что ей жаль, ещё не значит, что она не выстрелит. Выстрелит, как миленькая. И даже скромняга Барт приложит все усилия, чтобы не дать ей сбежать. Да и куда бежать? Она об этом мире ни черта не знает, к тому же здесь, похоже, осень — когда её вели из дома правителя Тонга, она успела замёрзнуть.

«Я неизвестно где, вокруг неизвестно кто, из тёплой одежды — только скатерть, любезно подаренная господином министром.»

— Да, я в тюрьме, — криво ухмыльнулась Вера. — Давай свои свои тапки.

* * *

Спустя часа полтора Вероника обзавелась парой уродливых юбок в пол, парой чуть менее уродливых рубашек с длинными рукавами и воротом-стойкой, парой не очень уродливых халатов и одной более-менее приличной кофтой — вязаной, но всё равно достаточно тонкой, чтобы не рисковать идти в ней на прогулку. Тапки были нормальные, но раздражали её просто своим присутствием, а несколько комплектов кружевного нижнего белья вызывали истерический смех, поэтому она старалась на них не смотреть. Ещё Эйнис накупила ей гору всякой ерунды типа зубной щетки и расчёски, рассказала, какие банки для чего, Вера подписала их, чтобы не забыть.

Они перекусили в напряжённой тишине, хотя есть не хотелось. Вероника чувствовала, как каждый проглоченный кусок замирает камнем в животе, но ела чисто из спортивной злости, насильно запасаясь силами на всякий случай. В голове мельтешили «всякие случаи», она представляла, как всем назло сбежит в этих проклятых тапках и исчезнет, оставив с носом всех, жаждущих поиметь с неё прибыль.

«Я — Призванная, во мне куча информации… Знать бы ещё, что делать с этой информацией.»

Эйнис молча укатила столик с посудой, из кухни донесся плеск воды, Вера мрачно сложила руки на груди — нет, она не предложит ей помощь! Это её работа, пусть моет.

Делать было нечего и Вера взяла с пола свой пакет с покупками, который вчера прислонила к дивану, да там и забыла. В пакете лежали её покупки с рынка, аптеки и магазина косметики, а ещё нераспечатанный номер «Максима», который она купила на работу.

«Заодно и проверим теорию по поводу сна.»

Теория провалилась — буквы были русские, текст читался без проблем. Она успела прочитать половину письма редактора, когда из кухни вернулась Эйнис, с интересом заглянула в журнал:

— Ух ты, что это такое?

— Газета, — с интонацией «отвали» буркнула Вера.

— Из твоего мира? Как интересно!

Вероника криво ухмыльнулась и подняла глаза на Эйнис. Девушка была несомненно отличной актрисой, она улыбалась и сияла, как будто ничего и не произошло. Но Вера-то знала, что очень даже произошло, и что после такого хамского поведения, которое она демонстрировала последние два часа, Эйнис положено на неё как минимум надуться, или общаться сдержанно и прохладно, но уж никак не улыбаться и не гореть желанием поболтать.

— Ещё скажи мне, что ты не перерыла все мои вещи, пока я спала, — с убийственным сарказмом фыркнула Вера. Эйнис перестала улыбаться и тихо сказала:

— Не перерыла.

— Почему? — насмешливо приподняла бровь Вера, — приказа не было?

— Не было и не будет, — ещё прохладнее ответила Эйнис.

— Почему? — усмехнулась Вероника. — Я же в тюрьме, у заключенных нет права на личные вещи.

— Во-первых, — с ангельским терпением выдохнула Эйнис, — ты не в тюрьме. Во-вторых, за свои вещи можешь не беспокоиться, существует закон, запрещающий жителям нашего мира прикасаться к вещам Призванных. И мыслеслов свой можешь больше в рот не совать — его никто не отберёт, он магический, его можно только отдать добровольно, в руках укравшего он превращается в обычную безделушку. — Девушка медленно вдохнула-выдохнула, как будто собираясь с силами или пытаясь успокоиться и обуздать желание ударить собеседницу. — И в-третьих. Хочешь ты этого или нет, но ты уже в этом мире. И тебе придётся здесь жить, всегда, назад ты уже не вернёшься, способа нет, до тебя уже пробовали много раз и всё равно оставались здесь. И поверь мне на слово, тебе очень повезло, что господин Шен вычислил время и место ритуала, потому что если бы он этого не сделал, ты бы сейчас продолжала общаться с правителем Тонгом, а он бы с тобой так как мы не церемонился. Цыньянцы славятся на весь мир своей извращённой фантазией в изобретении разнообразных пыток, и если бы ты осталась в их руках, то сейчас бы уже висела на дыбе, со скоростью сто слов в минуту выдавая ему всё, что знаешь — это несомненно, так уже было, и не раз. А потом он начал бы очередную кровопролитную войну за власть, и если бы у него получилось, ты бы служила ему всю жизнь, придумывая решения его задач, а если нет — тебя бы убили вместе с ним, так тоже уже было много раз. И то, что тебя так сильно охраняют, не попытка ограничить твою свободу и не чрезмерная опека, это вынужденная мера, без которой ты не проживёшь и суток. И если тебе что-то не нравится, можешь винить в этом кого угодно — Древних Богов, их хитрожопых шаманов, жадных до власти цыньянцев, но никак не нас. — Она изобразила издевательский поклон и ядовито добавила: — Я доступно объясняю, госпожа Вероника?