Читать книгу "Усама - Леви Тидхар"

Когда злодей отпустил ее, Джонс откинула столик на соседнем с ним кресле. Пассажиры передавали бутылки с питьевой водой, какую лили на Рейда. Потом они пустили в ход ремни, провода наушников и пластмассовые наручники и связали его. Когда позже сотрудники ФБР попытались вывести Ричарда, им пришлось разрезать на нем несколько слоев пут.

«Считаю, мне незачем просить прощения за свои действия, – заявил Ричард Рейд на суде. – Я воюю с вашей страной. И воюю с ней не по причинам личного свойства… Так что можете судить, предоставляю вам судить. Не возражаю. Больше мне сказать нечего».

«Вы не вражеский военнослужащий, – определил судья Уильям Янг. – Вы террорист. Не солдат вы ни на какой войне. Вы террорист… Мы не идем на сделки с террористами. Мы не подписываем никаких документов с террористами. Мы выслеживаем их одного за другим и предаем правосудию. Вы террорист. Тот, кто повинен в преступлении, в попытке убийства множества людей. Охрана, в тюрьму его. Уведите».

«В День Страшного суда, – успел сказать Рейд, когда его уводили из зала суда, – вы предстанете перед своим Господом и перед моим Господом, и тогда мы непременно разберемся».

Пустота звуков

Джо отложил книгу и отпил виски. Единственный кубик льда звякнул о стекло. Шторки на иллюминаторах были опущены, и самолет погрузился в темноту. Как и тот парень в книжке, Джо сидел у иллюминатора, а рядом с ним никого не было. Впереди и позади него, по всему самолету люди спали, как личинки шелковичных червей в мягких коконах. Ему слышны были звуки их жизней, легкое похрапывание и верченье их тел туда-сюда, и он жалел, что тоже не уснул. Книжки эти не очень-то подходят для воздушных перелетов. В них полно взрывающихся самолетов, взрывающихся зданий, взрывающихся поездов, взрывающихся людей. Читать их – все равно что читать результаты исследований морга, наполненные фактами и цифрами, все из которых связаны со смертью. Джо не понимал их. Он раздумывал над словами судьи в книге. Судья сказал, что войны никакой нет, или, точнее, сказал, что смертник с бомбой, Рейд, никакой не солдат: он преступник. Только Джо представлялось, хотя он этого и не понимал, что как раз война-то в книжке и ведется. Он не знал, зачем и ради чего она велась: шло идеологическое сражение, о каком он понятия не имел, – только не понимать вовсе не значит отрицать, что это существует. По-видимому, судья, как и он сам, не понимал этого, не мог понять этого, а потому и не принимал это за то, чем оно являлось. Все-таки, чтоб войну объявить, достаточно и одной стороны.

Вздохнув, Джо закурил сигарету, он заранее взял билет на место в хвосте, и, когда на конце сигареты наросло много пепла, стряхнул его в небольшую металлическую пепельницу в ручке кресла. Жаль, нельзя было в иллюминатор поглазеть. В самолете было сумрачно и тихо. Наушники у него были, но в них звучала одна только консервированная музыка. Завтра он будет в Париже. На этом перелете он летел назад во времени, часы отпадали тем больше, чем дальше он улетал, это походило на сбрасывание старой кожи и появление новой в какой-то точке, с какой началось движение. Сегодня он будет в Париже. Теперь уже – вчера.

На борту самолета времени не было. Здесь он существовал в пузыре застывшего времени, времени остановленного, сохраняемого, час посадки содержался внутри замкнутого в металл пространства во все время нахождения в воздухе. Джо покачал головой: вон как воображение взыгралось. А всего-то и делов, что часовые пояса пересекаем. Завтра он переведет часы, и дела не будет до того, сколько времени на другой стороне мира.

Он докурил сигарету, во рту оставался привкус пепла. Допил виски, погоняв его языком во рту, пройдясь языком по зубам, и проглотил спиртное, ощутив пустоту в желудке. Нажав кнопку, выключил верхний свет, откинулся, опершись головою о спинку кресла. Повсюду вокруг него слышалось гудение самолета, и он позволил звукам затихать на нем, пока не оказался в полном одиночестве, а остальное полетное человечество не истощилось в ничто – в пустоту звуков.

Часть вторая

Тайник

Повсюду есть приличное местечко, чтоб выпить

Найти толстяка оказалось нелегко.

Джо приземлился в Орли, на поезде доехал до Парижа, зарегистрировался в небольшой захудалой гостинице у подножия Монмартра. Орли был сплошной суетой из бетона. На трапе, когда они сходили с самолета, один человек поскользнулся и упал, ударившись головой о землю. Рядом со зданием аэровокзала стояла статуя французского генерала, на небольшой бронзовой табличке значилось: «Шарлю де Голлю, лидеру вооруженных сил „Свободная Франция“, Лилль 1890 – Алжир 1944. „Сражающаяся Франция взывает к тебе“». На бетонном основании краской из баллончика выведена поблекшая, частично заляпанная птичьим пометом надпись. Она гласила: «У Франции нет друзей – только интересы. ШДГ».

Поезда были полны народу, сиденья потертые. Боковины вагонов расписаны краской из баллончиков, в обивке зияли прожженные дыры. Гостиничный номер Джо был на третьем этаже с видом на узкую, взбиравшуюся в гору улицу. Прямо у входа в гостиницу стоял человек возле перевернутого картонного ящика и предлагал прохожим шанс найти даму, руки его непрестанно двигались, а в них передвигались и три игральные карты рубашкой вверх, меняясь местами. Джо смотрел в окно и курил. Он чувствовал себя не отдохнувшим, усталым, но никак не мог уснуть. В номере было жарко и душно, грязное парижское лето начинало сердито отрешаться от зимней спячки.

Первый этап расследования оказался довольно легким. Адресом для «Медуза Пресс» служил номер почтового ящика, за которым следовал цифровой индекс. Обратившись в местное отделение La Poste, он выяснил, что индекс указывает на месторасположение почты в 8-м округе.

«Это старое почтовое отделение на бульваре Осман», – сообщил ему служащий. Номер дома был 102. Он намеревался сходить туда, но сейчас, скорее всего, это было бы слишком поздно. Слежку он установит завтра, пораньше. Джо встал. Номер его был почти пуст: узкая односпальная кровать, серое одеяло, не очень белые простыни, комод, бывший то ли антикварным, то ли старой рухлядью (все зависело от точки зрения), грязные красно-коричневые занавески, на стене фотография бывшего французского президента Сент-Экзюпери[13] на голубом фоне, раковина. Душ и туалет находились в конце коридора. На комоде стояла пепельница. Пахло каким-то дезинфицирующим средством. Джо вышел из номера и закрыл за собой дверь.

Прошелся вниз по лестнице до первого этажа, кивнул алжирцу за стойкой и проследовал на улицу. Шляпы вернулись в моду, заметил он. Прошел мимо картежника-виртуоза, в уличном ларьке ниже по улице купил черную широкополую шляпу и тут же надел ее набекрень.