Читать книгу "Среди восковых фигур - Инна Бачинская"

– Никто никого не убивал. – Коля уже остыл и чувствовал неловкость за свою вспышку. – Все живы. Кроме Кротова…

– Коля, как выглядела его жена? – вдруг спросил Федор. – Ты говорил, что видел фотографию у него в спальне.

– Фотография жены? – переспросил Савелий. – Фотография жены в спальне… а как же новая подруга?

– Я не особенно рассматривал, – неохотно сказал капитан. – Сам понимаешь…

Он не закончил фразы, но Федор понял, что Коля имел в виду. Капитан вообще не придал значения истерике и соплям миллионера, как он выразился, а потому отбывал «боевое задание», полный досады и неприятия. Теперь «ест себя поедом», как любит говорить бабушка Федора. Кто же знал…

– Брюнетка, блондинка? Хоть примерно…

Капитан задумался.

– По-моему, рыжая…

Савелий ахнул:

– Значит, этой, новой, не было? Он просто тосковал о жене и выдумал рыжеволосую девушку…

Капитан промолчал, только головой покрутил.

– Как версия… – неопределенно заметил Федор.

– Гипотетически, разумеется? – В голосе капитана Астахова прозвучали горечь и сарказм.

– Разумеется, пока не доказано обратное…

– Матушка Митрича сказала, что он застрелился, – вспомнил Савелий. – А у него было оружие?

– Ружье «Зауэр» и австрийский «глок».

– Он увлекался охотой?

– Нет. Партнер сказал, что лично подарил ружье на день рождения, у него коллекция оружия, хотел увлечь Кротова. А пистолет на сорокалетний юбилей.

– Увлек? – спросил Федор.

– Нет.

– Непонятно… – неуверенно произнес Савелий. – Тогда почему… – Он замолчал. – А патроны были?

– Были.

– А почему…

– Что почему?

Савелий сосредоточенно молчал.

– Почему он не застрелился, – подсказал Федор. – Да, Савелий?

Тот кивнул.

– Да мало ли… Боялся оружия. На ружье пыль, он к нему не прикасался, может, забыл про него. Пистолет в ящике стола в кабинете, под бумагами. После бутылки виски фантазия работает, вспомнил, что видел в кино или читал… Не знаю, Савелий. Не все могут выстрелить в себя, а наглотаться таблеток проще пареной репы, да еще после бутылки. Или ты хочешь сказать, что это доказывает случайность и непреднамеренность? Если бы выстрелил, то понятно, что убийство. А так… может, случайность. Так?

Савелий не ответил. Настроение у всех было отвратительным. Митрич сочувственно поглядывал издали и вздыхал. Время от времени приезжал со своей дребезжащей тележкой и молча расставлял бокалы с пивом и тарелки с бутербродами…

* * *

…Полная немолодая женщина протянула чаевые портье и с облегчением закрыла за ним дверь. Сбросила туфли и почти упала на диван. Подложила под спину подушку и закрыла глаза. Посидев так несколько минут, потянулась за сумочкой, порывшись, достала мобильный телефон. Набрала знакомый номер и с минуту слушала длинные гудки. Набрала другой номер – с тем же результатом. Набрала третий. Ей ответил женский голос. Секретарша после небольшой заминки сообщила, что главного нет, и попросила оставить координаты – ей перезвонят, как только он вернется. Переспросила название гостиницы…

Глава 6

Художники и философ, что общего?

Федор Алексеев по своему обыкновению просидел ночь в Интернете, собирал материал для статьи об идеальном убийстве, а утром его разбудил телефонный звонок фотографа Ивана Денисенко.

– Я пришел к тебе с приветом! – радостно заорал Иван. – Ты где?

– Дома… Который час? – пробормотал выдернутый из сна Федор. – Что случилось? Ты чего в такую рань?

– Какая, к черту, рань! Одиннадцать! Опять всю ночь работал? Одевайся! Я тут рядом, в «Буратине», пью кофий. У тебя пять минут!

– Погоди, какие пять минут? Что ты…

– У меня через час фотосессия, крутой эксклюзив, хочу, чтобы ты посмотрел на чувака. Сам говорил, что ты этот… френолог! Так что давай в темпе.

– Какой френолог? – Федор окончательно проснулся. – О чем ты?

– Спец по форме черепа. Помнишь, под Новый год?

– Не помню… Не говорил я такого! Фотосессия? У Регины?

– Ну, значит, не ты. Тогда посмотришь как философ. Сессия у восковика, уломал наконец. Прямо целка, а не мужик! Тебе какой заказать?

– Эспрессо, – сдался Федор, потерявший надежду продраться через сюр Ивановых словес. – Через десять минут.

– Лады. Жду. Девушка, еще один эспрессо! Через десять минут! – заключительный вопль Ивана резанул по ушам, и наступила тишина.

– Это глыба! Мэтр! Здоровенный мужик, ручищи – во! Взгляд как у этой… медузы! – Видимо, имелась в виду горгона Медуза, обращающая взглядом в камень. Иван Денисенко по своему обыкновению кричал и размахивал руками. Федор, морщась, глотал кофе. В висках бил пульс, он чувствовал себя разбитым после бессонной ночи и «выдернутости» из хрупкого утреннего сна звонком Ивана. – Неужели не слышал про музей? – удивлялся Иван. – Два года, почти три уже! Оторопь берет, честное слово, все нутро наверху, не знаю, как он это делает. Живые! Вся дрянь и подлость на роже, художник – творец! Ловит модели прямо на улице. И набрасывается. Хищник! Неужели ничего? Весь город гудит!

– Кажется, слышал, но как-то не проникся. Не моя тема.

– Увидишь – проникнешься. Это надо видеть, Федя!

– А ты тут каким боком?

– Игорек и Регина одевают кукол, я готовлю ребятам буклет, я же рассказывал. Живые модели и куклы, представляешь? Живые девушки и мертвые куклы! Мороз по шкуре! Не отличишь, вот те крест! – Иван размашисто перекрестился. – В шикарных шмотках от ребят. Сначала буклет, потом выставка, потом клип, у меня здесь уже склалась картинка… – Он постучал себя костяшками пальцев по лбу. – Представляешь, они кружатся… медленно-медленно, платья развеваются, длинные волосы, разноцветные зонтики, шарфы, руки в стороны, глаза закрыты, не то мертвые, не то живые, и вдруг взмах ресниц – и смотрят прямо на тебя! В упор! Исподлобья! И улыбка… страшная! Оскал! У всех одинаковое выражение… Зло! Тайна! Обещание! Ужас! Ожившие зомби.

– Ужас, – согласился Федор, отпивая кофе. Страшная Иванова картинка не зацепила его, это была не его тема, как он уже сказал. – А я тебе зачем?

– Говорю же, хочу, чтобы ты посмотрел на него.

– Зачем?

– Не могу понять, что это такое. Не то гений, не то злодей. Не то вместе. Сатана. Талант от дьявола, я сразу понял. Достовернее живых.

– Восковые куклы?

– Ну! Смотрят на тебя, как живые. Я поставлю между ними Владу… Помнишь Владу? Она тогда еще с подружкой пришла.

– Помню.