Читать книгу "Сердцеедка на миллион долларов - Джанис Мейнард"

Вероятно, это невозможно, ведь ее бьет дрожь от одного только его приближения к ней.

Брук завернула за угол и чуть не налетела на мужчину, который, собственно, занимал ее бурные мысли. Он поймал ее за плечи.

— Помедленнее, дорогая. Я как раз собирался пойти тебя искать.

Она вырвалась, стараясь не показать, что его прикосновение прожгло ее насквозь.

— Вот она я. Заедем на рынок, купим что‑нибудь для пикника?

Остин взял ее локоть и повел в клуб, далее по коридору и через парадную дверь.

— Я уже все организовал. Позвонил в закусочную, заказал корзинку жареных цыплят и кое‑что еще.

Брук подняла бровь. Местная закусочная — одно из ее любимых мест, там подают традиционные блюда.

— Я впечатлена. Надеюсь, ты заказал знаменитый пирог из пахты от Аманды Баттл.

Остин усмехнулся.

— Я не знал, какой десерт ты предпочитаешь, поэтому доставят четыре разных кусочка на выбор.

— Мне нравятся мужчины, продумывающие все до мелочей.

Они флиртовали. С ним было легко и весело. Впервые за весь день Брук немного расслабилась.

Разумеется, они поехали на пикапе Остина, поскольку это большая и новая машина. Сначала заехали в закусочную, потом отправились на природу. Стоял идеальный осенний день. Небо было ясное, по нему дрейфовали небольшие облака, похожие на белые ватные шарики.

Брук поначалу понравилось, что Остин сам выбрал маршрут, пока ей не пришло в голову, что он не живет в Ройале. Она встревожилась.

— Ты вообще представляешь, куда едешь?

— Более или менее. Несколько лет назад я делал проект для Гаса. Надеюсь, что здесь все осталось по‑прежнему.

Они проехали несколько миль. В машине тихонько играло радио. Брук глубоко вздыхала, как‑никак, а она по‑прежнему взвинчена и расстроена.

Остин бросил на нее пристальный взгляд.

— Твоя мать всегда была такой?

— О да.

На мгновение он накрыл ее руку своей. Обычное мужское прикосновение. Тем не менее Брук задрожала от удовольствия.

— Расскажи мне, почему ты той ночью приехала в Джоплин.

— Обычная глупость с моей стороны.

— Мне было хорошо с тобой.

От сексуального подтекста ее щеки покраснели.

— Я была в ярости на моих родителей и на саму себя. Некоторые люди в подобных случаях напиваются, но это не мой вариант.

— И ты решила соблазнить незнакомого мужчину.

— Я не соблазняла тебя!

Остин припарковал пикап под одиноким тополем. Усмехнулся.

— А как, интересно, это называется? Я пришел в бар с сестрой, а ушел с тобой.

Он говорил о Брук как о женщине‑вамп. Определенно, она таковой не является. Однако ей очень это польстило.

— Ну, я была расстроена, вот и позволила себе расслабиться, развлечься.

— Что‑то случилось дома? После той сцены, свидетелем которой я стал сегодня, могу себе представить.

— Ты очень проницателен. Это длинная история. Уверен, что готов слушать?

Он наклонился и без предупреждения поцеловал ее. Ничего особенного, дружеский поцелуй. Нежный. Случайный. Захватывающий. Его губы были теплыми и нежными.

— У меня для этого целая ночь.

Она взглянула на него. Он откинулся на спинку сиденья, будто не сказал ничего необычного.

— Хорошо.

Брук было трудно собраться с мыслями. Единственное, о чем она могла думать: как сможет расстегнуть пуговицы на его рубашке и дотронуться до груди, такой сильной и мускулистой.

— Брук?

Видимо, от возбуждения она впала в ступор.

— Извини. Я начну рассказ с бабушки, матери моего отца. Она умерла, когда мне было семнадцать, но мы с ней были родственными душами. Именно Грэмми заразила меня любовью к искусству. Когда мне было двенадцать, она взяла меня с собой в Париж, и мы посетили Лувр. Я помню, как в оцепенении ходила по его залам. Это было самое захватывающее впечатление в моей жизни. Великие художники, скульпторы. Во мне что‑то изменилось. Будто первый раз в жизни я оказалась в нужном месте в нужное время.

— Должно быть, бабушка была особенной женщиной.

— Да, точно. Я была раздавлена, когда она умерла. Совершенно убита горем. Однако приняла несколько решений по поводу собственного будущего. Во‑первых, захотела стать художницей. Во‑вторых, часть моего наследства запланировала потратить на путешествие по великим художественным музеям Европы. В память о бабушке.

— А еще?

Она улыбнулась.

— Да, и еще кое‑что. Я хочу открыть в Ройале художественную студию для детей и молодежи. Детей водят на уроки фортепиано, балета, футбола, однако они нуждаются в творческой самореализации, а родители часто не знают, как это осуществить.

— Мне это кажется отличной идеей.

— Мне тоже. Я даже пошла в банк и заполнила документы для оформления кредита на развитие малого бизнеса. Залогом послужит мое наследство. Я надеялась, что мои родители позволят мне взять часть денег.

— Предположу, что они не разделяли твои взгляды.

Она покачала головой.

— Я могла бы уговорить отца, но мать была решительно против, а он делает все, что она скажет. В тот день разыгралась ужасная сцена, и поэтому я поехала в Джоплин.

— А, так ты хотела досадить родителям.

— Нет, не в этом дело. Я просто очень устала от их попыток полностью контролировать мою жизнь. Уверена, ты думаешь, будто я преувеличиваю или слишком остро реагирую, но это не так. Мой брат был помолвлен, а его невеста Шелби сбежала из‑под венца. Мои родители шантажировали ее, пытались заморозить ее счета, выслеживали, как дикого зверя.

— Боже мой. Дорогая, нужно отвлечься от всех проблем. Давай подышим свежим воздухом.

Брук вылезла из пикапа и потянулась.

Они расстелили шерстяное одеяло под деревом и поставили на него корзину с едой. В желудке у Брук заурчало. Еда была прекрасной, но ее внимание было приковано к привлекательному мужчине, который находился так близко. Она мечтала, каково это, если прямо сейчас его поцелует. По‑настоящему.

Остин ел молча. Брук любовалась его профилем. Он олицетворял собой типичного техасского ковбоя.

— Расскажешь мне о твоей жене?

Остин внутренне поморщился. Он ожидал этого вопроса, потому допил лимонад и начал рассказ.

— Дженни была лучшей. Она бы тебе понравилась. У нее было большое сердце, но и характер тоже имелся. В молодости мы ссорились, как кошка с собакой. — Он тихо рассмеялся, вспоминая прошлое. — Зато как мириться было приятно.