Читать книгу "Сезон мести - Валерий Махов"

— Вам что, мужчины совсем не нравятся?

— Нет, отчего же, нравятся. И, скажу вам по секрету, с некоторыми из них я даже сплю. Но те мужчины, которые размер собственного достоинства измеряют в сантиметрах, не мой идеал.

— Так что, размер не главное?

— Дело не в размере, а в том, что, собственно, считать мужским достоинством. Достоинство линейкой не измеришь. Высота и истинность мужского достоинства прямо пропорциональны высоте пьедестала, который он воздвиг для своей женщины. Засим простите, что отняла ваше время. И прошу понимать меня буквально, когда на прощание я говорю «Честь имею».

И Кукушкина, резко повернувшись, продолжила идти к выходу.

— Стерва, — восхищенно прошептал Антон.

«Нарцисс», — мысленно улыбнулась Кукушкина.

С первого взгляда на Антона Лена всем своим извращенным нутром амазонки почувствовала, что влюбилась, а значит, пропала. По накалу и глубине этого чувства она также поняла, что бороться с ним бесполезно. Единственное, что можно сделать, это упорядочить и возглавить этот «девятый вал» по шкале Айвазовского и «девятый круг» по шкале Данте Алигьери.

Глава 18

Любопытство, по мнению Антона, было великим чувством! Любопытство в человеке, несомненно, сильнее ненависти и любви. Человек способен справиться с любым чувством, кроме любопытства. Антон это знал наверняка, потому что испытал на себе.

С первого вздоха, с первого осознания себя как человека Антону было все любопытно. Почему небо голубое? Почему нельзя пальцы в розетку? Почему у мальчиков не так, как у девочек? А кстати, если не так, то как?..

И вообще, все началось с любопытства. Создателем четко и ясно было сказано, что можно, а что нельзя. Можно было все. Нельзя только одно. И мужик, создание примитивное и покладистое, принял правила этой игры. Но Ева, существо само по себе сложное и загадочное, решила разгадать тайну древа познания. Любопытство, обычное женское любопытство, толкнуло Еву на безумный шаг. Да ладно бы сама, но она еще и Адама спровоцировала, и он согласился стать ее подельником. Ева, до тошноты наевшись райских яблок, дала откусить Адаму. И этот наивный влюбленный безумец надкусил, но так и не смог до конца распробовать и проглотить злосчастный кусок, который застрял в горле адамовым яблоком (девичья фамилия — кадык).

С тех пор женщина не только распробовала вкус запретных плодов, но и, узнав все тайны бытия, умудрилась стать его главной тайной!

Сделанная из ребра Адама для его увеселения, она сумела стать главной радостью и бедой мужчины. Смыслом и целью его жизни. Он толком не понял, как очутился под ее изящным каблучком, но с ужасом и восторгом осознал, что ему там комфортно и уютно. Ну а дальше у каждого своя история…

Антон любил женщин. И ему всегда было любопытно, о чем они на самом деле думают. Эти загадочные, желанные, непредсказуемые существа, способные легко и изящно сделать любого мужика как самым несчастным, так и самым счастливым… Антон легко сходился и легко расходился с женщинами, искренне считая, что время для серьезных отношений еще не пришло. «Просто ты еще в чужих руках ни разу не усирался», — как-то с грустью сказала ему очередная его пассия при расставании.

И только с появлением Лены Антон осознал всю справедливость ее пророческих слов.

Лена, казалось бы, никаких усилий не приложила. Не кокетничала, не флиртовала. Она ровно и по-товарищески отнеслась ко всем в отделе. Но Антон ясно осознал, что он в торбе. И что ему из этого волнореза только два пути: или он ведет ее в загс, или она его в психбольницу. С этого момента он стал преданным и верным Ленинцем.

Глава 19

В черном кожаном пиджаке на атласной подкладке шаркающей походкой автолюбителя четырнадцатого числа весеннего месяца мая под колоннаду здания областной администрации вошел первый заместитель прокурора города Исямов Шахматула по прозвищу В-садик-без-головы. Прозвище свое он заслужил за фанатическую любовь поиздеваться над растениями. Как известный селекционер из романа Войновича о солдате Иване Чонкине, Исямов в своих садах и огородах истязал деревья и кусты, считая, что народный академик Лысенко был прав в своих революционных опытах над злаками и плодовыми, вот только не дожил до светлых дней! И, являясь продолжателем дела Лысенко, он мечтал вырастить морозоустойчивую клубнику и пьяную еще на ветке вишню.

В криминальном мире города Шахматулу Мамедовича Исямова за глаза называли еще Шах и Мат. И совсем не потому, что он хорошо играл в шахматы. А за скорость и легкость, с которыми главный законник санкционировал аресты. «Тебе, жирный урюк, хоть бы недельку на киче позагорать», — сказал ему как-то один старый зэк.

И умер в тюрьме.

Глава 20

В подъезде старинного Бекетовского дома, расположенного в самом центре города, на сырой, заплеванной и неосвещенной лестнице между третьим и четвертым этажом, старший оперуполномоченный капитан милиции Антон Голицын внимательно слушал доклад своего осведомителя Порфирия Мамина…

Порфирий Петрович Мамин шел на вербовку сам. В его жизни явно не хватало событий. Не то чтобы с ним ничего не происходило, нет, но события были какими-то будничными, пресными. Утром он знал, что съест за обедом, а в обед знал все про ужин. Единственным разнообразием была работа. Будучи курьером, Порфирий встречался со многими людьми и искал приключений. Правда, люди интересовались прежде всего доставкой своего груза и корреспонденции, так что приключения были только во сне.

Но один раз, возвращаясь поздно вечером домой, он стал случайным свидетелем драки с поножовщиной. Трое парней выясняли отношения, и одного из них пырнули ножом. Любопытный Порфирий подошел к раненому, перевернул его, вытащил из тела нож и, закрыв рукой рану, попытался остановить кровь.

Кто-то вызвал милицию, и приехавшие опера, увидев перепачканного кровью Порфирия, а также валяющийся рядом нож, забрали его с собой.

Естественно, первым подозреваемым в этой классической схеме был Порфирий Мамин. Он провел в обезьяннике райотдела двое суток, проклиная тот день, когда решил пройтись по этой улице. Кроме того, его били, ожидая услышать «чистосердечное признание». В конце вторых суток, после «ласточки» и «слоника», Порфирий во всем сознался. А так как потерпевшего он совсем не знал, то в качестве мотива рассматривалась попытка ограбления. То, что покойный, к слову, спившийся алкоголик, был неоднократно судим, никого не смутило. На третьи сутки Порфирию стало плохо, и его вывезли под конвоем в больницу. От усердия оперов у него открылось внутреннее кровотечение, и его срочно прооперировали.

Операцию делал профессор Голицын. Порфирий был ему интересен, и он попросил своего сына, молодого оперуполномоченного Антона, разобраться. Сам же позвонил прокурору и договорился, что Порфирий до полного выздоровления пробудет хоть и под охраной, но у него в стационаре. Антон, вникнув в суть дела, сразу же понял, что это самооговор. Он обратился к своему шефу майору Дубцову с просьбой о более тщательном расследовании. Майор сначала отказал, ссылаясь на то, что убийство — это дело прокуратуры, но, учитывая связи семьи Голицыных, согласился дать Антону несколько дней на выяснение обстоятельств, при которых было совершено преступление. Антону понадобилось два дня, чтобы через свою агентуру и всевидящих пенсионеров, подробно описавших убийц, раскрыть это дело. Порфирий написал, что претензий к работникам отдела дознания не имеет, перед ним извинились и отпустили. То есть сняли конвой в палате.