Читать книгу "Тайный буддизм. Том III. Глубина Алмазной колесницы - Калу Ринпоче"

В Таиланде обычай временного монашества даже узаконен на государственном уровне. Каждый юноша и каждая девушка обязаны посвятить монастырской жизни хотя бы несколько месяцев, и для этого они принимают обеты. По окончании условленного периода они вольны продлить срок действия обетов и остаться в монастыре. Тот, кто не хочет этого делать, возвращается к мирской жизни и заводит семью. Время, проведенное в монастыре, становится для человека своеобразной печатью качества. Молодому мужчине, который от этого уклоняется, впоследствии труднее будет жениться: у невесты неизбежно возникнет сомнение, обладает ли претендент на ее руку достаточными нравственными качествами и устойчивостью для поддержания семьи.

Различные виды обещаний, подпадающие под определение обетов индивидуального освобождения, относятся к Хинаяне. В Махаяне есть другой вид обетов – обещания Бодхисаттвы, передаваемые множеством подлинных линий преемственности.

Монахи и йогины

В буддийском контексте Древней Индии существовало два типа людей, на которых прочие взирали с уважением, как на образцы достойной жизни, заслуживающие материальной поддержки. Во-первых, это монахи и монахини, независимо от уровня ординации; они воспринимались как примеры незапятнанного поведения, как люди, живущие в полном согласии с Учением Будды. Среди этих отшельников были и те, кого практика медитации привела к состояниям постижения. Их называли Архатами – практикующими, которые обрели переживание пустотности своего «я» на пути Хинаяны.

В рамках Великой колесницы с почтением относятся к Бодхисаттвам, постигшим пустотность своего «я» и всех явлений, а также к йогинам Ваджраяны, осуществившим опыт Махамудры. Поэтому образ «идеального» буддиста двоякий: его формируют внешние обязательства и внутреннее постижение.

Первые поучения Будды фокусировались на Четырех благородных истинах и на Хинаяне в целом, и его первые исторические ученики принадлежали к этой колеснице. Шарипутра и Маудгальяяна, монахи и ближайшие последователи Будды, Шестнадцать старейшин, пятьсот Архатов – все они представляют собой примеры практики Малой колесницы.

Позднее появилась тенденция интегрировать основы Хинаяны и Махаяны в одном человеке – иначе говоря, сочетать монашеский образ жизни с обетами Бодхисаттвы. Наиболее выдающиеся представители такого способа практики – это так называемые Двое непревзойденных и Шесть украшений мира[5]. Благодаря их примерам такой подход широко распространился в Индии.

В Тибете одновременно вводились все три уровня. Там есть возможность получить полную ординацию согласно идеалам индивидуального освобождения, а также принять обеты Бодхисаттвы и посвящения Ваджраяны. Со времен царствования Ралпачана буддийские идеалы представлены двумя очень разными группами практикующих: во-первых, это монахи в традиционных облачениях, а во-вторых, миряне-йогины, как правило, длинноволосые и одетые в белое.

Важность обетов Хинаяны

Монахи, принимающие полную ординацию, должны соблюдать 253 правила, регулирующих жизнь бхикшу. Те, кто придерживается обета Бодхисаттвы, тоже должны следовать определенным моделям поведения. Что касается обетов Ваджраяны, то они ассоциируются прежде всего с посвящениями и принимаются во время этих церемоний.

Правила Хинаяны – своего рода основа, на которой строится вся практика Учения Будды. Поэтому они имеют особую важность; иногда их даже называют необходимыми условиями для достижения более высоких уровней.

Обещания Бодхисаттвы передаются по двум линиям: 1) обширного поведения и 2) глубокой мудрости. В первой из них невозможно дать это обещание, если предварительно не принять монашество. Даже в традиции Ваджраяны нередко подчеркивается важность внешних обетов. Например, в одной из версий Калачакра-тантры сказано, что для получения посвящения лучше всего быть бхикшу или хотя бы шраманерой, поскольку такое состояние превосходит по своим возможностям состояние обычного человека.

Священные обязательства Ваджраяны

В Ваджраяне, как было уже сказано, тоже имеются свои тайные обеты; они связаны с посвящениями и на санскрите называются «самайя», а по-тибетски – «дамциг».

В посвящении самом по себе содержатся великая сила и мощное благословение; эти церемонии являются важным проявлением сочувствия. Однако то, какую пользу они принесут ученику, в значительной мере определяется его дисциплиной в выполнении священных обязательств, которыми обычно сопровождается посвящение. Говорится, что если практикующий придерживается своих обетов самайя, то он достигнет Освобождения, а если пренебрегает ими, то упадет в нижние сферы. Для понимания того, насколько эти обеты принципиальны в Ваджраяне, стоит вспомнить поговорку, что на этом пути йогин подобен змее, что вползла в полый стебель бамбука. Есть лишь два пути – вверх или вниз, свернуть в сторону уже невозможно. Так и у последователя Алмазной колесницы нет других вариантов: он может или быстро развиваться в случае соблюдения обетов, или деградировать в случае их нарушения.

Говорится, что если практикующий придерживается своих обетов самайя, то он достигнет Освобождения, а если пренебрегает ими, то упадет в нижние сферы.

С определенной точки зрения может показаться, что обязательства Ваджраяны невыполнимы, ведь их так много. В списке монашеских правил мы находим 253 пункта для мужчин и 350 для женщин; а некоторые тантрические тексты гласят, что существует не менее 10 миллионов различных обязательств самайя, относящихся к Алмазной колеснице. Однако для того, кто понимает подход Ваджраяны и предан ее практике, все становится легче. В тех же текстах сказано, что для соблюдения всех этих 10 миллионов обязательств достаточно полностью отождествлять свои тело, речь и ум с телом, речью и умом Йидама. Это значит, что все наши обеты чисты в том случае, когда мы сливаемся телом с формой Йидама, поизносим его мантру и на уровне ума сохраняем медитационное погружение.

Другпа Кюнлег уклоняется от посвящения

Самайи важны, и к ним не стоит относиться легкомысленно.

Есть одна история о йогине по имени Другпа Кюнлег[6], которую рассказывают в связи с этой темой. Пребывая вблизи Лхасы, йогин услышал от одного из своих друзей, что некий лама высокого ранга вскоре собирается дать посвящение.

«Пойдешь ли ты?» – спросил друг.

«Само собой, – ответил было Другпа Кюнлег, – это отличная идея».

Однако, поразмыслив, он добавил:

«Хотя есть один нюанс. Я должен знать, потребует ли лама, чтобы мы принимали обеты самайя. Если да, то я, пожалуй, воздержусь».