Читать книгу "Свидетель - Галина Манукян"

— Кто-то их знает лучше тебя. И это твой косяк, товарищ начальник охраны. Сделаем вид, что поверили, но расследование продолжим.

— Хорошо, Семену доверю. Он — самый толковый. И, главное, из Ростова.

— В крайнем случае, и подвал подойдет. Этот товар неизвестно где всплыть не должен…

«Странные разговоры», — подумала я. Казалось, я попала в параллельную реальность — в моем мире не бывало ни грабежей, ни пропажи товара целыми партиями, ни подвалов, ни расследований. До сих пор не было… Но напротив меня доктор Георгий Петрович вполне обыденно читал газету и попивал кофе. Четверо телохранителей остались вне поля зрения.

Стюардесса поставила передо мной на столик стакан свежевыжатого цитрусового сока и улыбнулась так любезно, что я засомневалась, со мной ли всё это происходит. Казалось, открой глаза, и морок развеется, оставив муторное послевкусие сна. Беда в том, что я не спала. Я вновь и вновь перечитывала договор, который уже подписала. Хотелось отобрать отданный экземпляр с криком «Я передумала», потому что подвох мерещился в каждой запятой. Почти как Фауст, продавший душу за прелести жизни и пожалевший об этом, я готова была сказать демоническому большеглазому красавцу: «Остановись мгновенье» и спрыгнуть с самолета. Мое сердце трепетало от страха, готовое замереть навсегда. «Обеспечение безопасного места проживания» виделось неприступным замком, окруженным рвом и каменной стеной, острыми зубцами царапающей небо. «Соблюдение конфиденциальности» и «полное следование мерам предосторожности, необходимым для защиты контрагента» представлялось как добровольное согласие сдаться в плен. «Денежное вознаграждение в размере десяти тысяч долларов» пахло хуже, чем тридцать сребреников, пусть я и не предавала никого. Или все же предала? Своих предала… Нику… Маму… Они сойдут с ума до этого суда. Разве смска с текстом: «Со мной все в порядке. Я уезжаю на некоторое время» может их успокоить? Разве они поверят, что все со мной хорошо? Разве это похоже на меня? А где брат и кузина возьмут средства для жизни? Кто поможет маме с дорогими лекарствами? Как объяснить им потом? А на работе висит перевод, который надо сдать послезавтра…

Представилась Янина, говорящая: «И этому я учила тебя? Зачем ты пришла ко мне, если у тебя закрыто сердце, и ты думаешь только о себе? Перечитай об Иуде, сделай выводы. Тебе пора…».

Я стиснула влажными пальцами подлокотники: простят ли мои эту ошибку? А если нет… Кто я — без семьи, без друзей, без учителя, без всего того, что так кропотливо и долго выстраивала? И стоит ли купленная пустота слез тех, кого я люблю? Но ведь иначе меня в самом деле могут убить!

Ужасно хотелось перевести бегунок времени на самое начало злополучного дня, как на видео в Ютубе, и всё сделать иначе. Жаль, прошлое нельзя пережить дважды, нельзя выбрать другой поступок и просмотреть альтернативный вариант собственной жизни…

— Вы побледнели, Варенька, вам нехорошо? — участливо спросил Георгий Петрович. — Опять тошнит?

— Нет-нет, я в порядке, — сказала я и для верности отпила сока, отдающего горечью грейпфрута.

Не желая вступать в разговор или обижать доктора односложными ответами, я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. По крайней мере, в ближайшее время я буду настолько жива, что смогу сожалеть о содеянном. Возможно, мы живы, пока страдаем… Или, наоборот, мы ищем страданий, чтобы чувствовать себя живыми.

* * *

Я не могла знать о том, что через четверть часа Ника будет стоять перед окошечком в полицейском участке и, притопывая от нетерпения ногой, утверждать, что ее подругу похитили. Полусонный полицейский ответит ей, что заявления о пропаже принимаются только через три дня после исчезновения. Ника упомянет перестрелку в ночном клубе «Реальная любовь», и полицейский внезапно оживет, пробежит пальцами по кнопкам серого телефона и велит Нике никуда не уходить.

Вежливый следователь усадит мою подругу на стул в только что отремонтированном кабинете и расспросит подробно о событиях вечера. Об убийстве, свидетелем которого она сама не была. О пропавшей подруге. О мобильном телефоне с записью. О тех, с кем Ника видела меня, прячась в кустах сирени. О внедорожнике, куда я села, покинув клуб, и о блондине-водителе, похожем на немецкого Джеймса Бонда. Приятный во всех отношениях следователь подробно запишет показания в блокнот с гербовой синей обложкой и золотым тиснением. И Ника, удивляясь, как хорошо нынче одеваются полицейские, подпишет заявление. Но не заметит, что лист опустится в отдельную папку и вовсе не будет подшит к новому делу.

А на крыльце кирпичного трехэтажного здания полиции Нику встретит молодой человек с видом менеджера средней руки.

— Егор? — изумится моя подруга, нервно запахнув куртку. — Что ты тут делаешь?

— Я по работе, — помнется он и тут же исправится: — На самом деле, я тебя искал.

— Здесь?

— Ну, ты же спросила вчера в кустах, где находится полиция. Я решил, что ты придешь с самого утра. А если что, дождусь. Ты так внезапно вчера исчезла, когда я пошел к твой подруге. Но она уехала. Я вернулся, а тебя нет…

— Хм… А если бы я не пришла?

— Тогда бы мне не удалось вернуть тебе это. — Егор вытащит из-за спины черный клатч с серебряным замочком.

— Моя сумочка! — всплеснет руками Ника. — Как ты?! Где?!

— Просто ты дала очень хорошее описание. А «завсегдатаев»-карманников в таких заведениях я знаю наперечет.

— Откуда?

— Это был мой район. В смысле, когда я работал в полиции.

— Надо же. Переметнулся на другую сторону?

— Да нет, — скривит гримасу Егор, — просто обрыдло дань собирать. Не для того юрфак заканчивал. Я в хорошую фирму юристом устроился. — Он взглянет виновато, но не пряча глаз, и скажет: — Ты прости меня за вчерашнее. Я принял тебя не за ту…

Ника гордо вскинет подбородок и выпалит, разозлившись:

— Я что, похожа на проститутку?

— Прости, нет. Я не то хотел сказать. С этой работой я забыл совсем, что приличные девушки тоже бывают… Ну, и такая юбка короткая, и ты улыбалась так, что я решил, будто можно… Правда, прости! Чувствую себя последним мерзавцем. Стыдно.

— Спасибо за сумку. Пока, — скажет Ника и неторопливо пройдет мимо него дальше по улице, засаженной акациями.

Егор догонит ее и попросит пылко:

— Пожалуйста, дай второй шанс! Честное слово, я докажу, что я не такой…

— Мерзавец? — засмеется Ника слегка вызывающе.

— Пусть мерзавец. Да, я — не ангел совсем. Но не для тебя. Для тебя никогда больше, слово даю, — смутившись, ответит Егор.

— Ценю честность, — ответит Ника и не заметит, как несколько минут спустя будет рассказывать по дороге к остановке о том, что я пропала, о вежливом следователе, при имени которого молодой человек снова скривится.

Несмотря на волнения ночи, утро насытит свет. А солнце согреет землю, чтобы убаюкать дремлющие в ее недрах семена и с жадностью выпить капли росы на траве…