Читать книгу "Клуб первых жен - Оливия Голдсмит"

– Я мужчина, который хочет доставить тебе такое наслаждение, которого ты еще не испытывала, – ответил он, крепко обнимая ее.

4

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ СИНТИИ СВОНН

Первое, что услышала Анни, войдя в свою квартиру, был журчащий голос Сильви и веселый и нежный голос Эрнесты. Анни замерла на минуту, вбирая в себя эти звуки, она знала, что они скоро станут ее счастливыми воспоминаниями. Потом она с шумом захлопнула входную дверь и, пытаясь стряхнуть грусть, весело крикнула, не испытывая, однако, никакого веселья:

– Эй, дамы! Догадайтесь, кто пришел.

– Мам-пап, – закричала Сильви и вприпрыжку примчалась из кухни. Яркая салфетка все еще была завязана у нее вокруг шеи.

– Мам-пап, Эрнеста сделала мне гренки с сыром и позволила мне самой приготовить суп из помидоров, и я не обожглась, потому что я хорошая повариха.

Круглое лицо Сильви светилось радостью, ее глаза были широко открыты. В пять лет такое личико было бы забавным и привлекательным, но у шестнадцатилетней девушки оно выглядело странным. В который раз Анни напоминала себе, что у дочери-подростка, страдавшей синдромом Дауна, психика пятилетнего ребенка.

– Иди-ка сюда, Сильви. Доешь свой завтрак. Будь хорошей девочкой, – позвала Эрнеста.

Анни поцеловала Сильви и погладила ее по щеке.

– Иди, милая. Я тоже приду через минутку. – Анни стояла и смотрела, как Сильви поскакала назад к Эрнесте.

Пройдя через гостиную к застекленной оранжерее, где находилась ее небольшая, но тщательно оберегаемая коллекция карликовых японских деревьев, Анни села на мягкую старинную кушетку и, скинув мокрые грязные туфли, глубоко вздохнула. Она ужасно, ужасно устала. Она понятия не имела, как справится со всеми своими делами. Прощание и похороны, а также Стюарт Свони лишили ее всякой энергии, а ей еще надо было достать свою одежду, чтобы Эрнеста уложила ее для завтрашней поездки в Бостон. Кроме того, надо упаковать вещи Сильви.

Анни закрыла глаза и подумала, что хорошо бы вот сейчас уснуть. Она надеялась, что, может быть, в Бостоне все будет хорошо, может быть, там все наладится. Потом, вздохнув, встала и пошла к Сильви.

Немного позже Анни, помечавшая коробки с одеждой, услышала, как привратник положил почту на коврик снаружи у входной двери. Обычный набор. Счет от Бергдорфс, открытка от Алекса из Кембриджа, полдюжины каталогов. И письмо.

Анни сразу все поняла. Марка с видом на старый Гринвич. Чувствуя дурноту, она рассматривала тяжелое письмо, на котором прекрасным почерком был написан обратный адрес: Миссис Джилберт Гриффин.

Анни не хотелось открывать письмо. Она знала, что его содержимое произведет на нее тяжелое впечатление. Кое-как добравшись до своей спальни, она вытянулась неподвижно на кровати, а письмо лежало у нее на коленях. В ту минуту, когда она вскрывала конверт, кот Пэнгор прыгнул к ней и просунул мордочку ей под подбородок. Обычно ей это было приятно, но теперь только отвлекало. Развернув лист бумаги, она прочла: «Дорогая Анни!

Прости, что заставляю тебя выслушивать все, что мне просто необходимо сказать. Мне страшно умирать, не рассказав единственному человеку, который меня любит, о причине моей смерти.

Прежде всего я хочу заверить тебя, что все – абсолютно все – произошло по моей вине. Мой отец возражал против моего брака, но я не слушала его. Мои юристы не хотели, чтобы я подписывала доверенность, но я подписала. И не надо мне было позволять ему снимать Карлу с респиратора. Все это дело моих рук, моя вина.

Видишь ли, я никогда не чувствовала, что я что-то значу для своей семьи. Любимцем всегда был Стюарт. Я была хорошей девочкой, примерно вела себя в школе, но училась не так хорошо, как ты. Никто никогда не обращал на меня особого внимания. Потом я стала хорошенькой, а потом появился Джил.

Джил не всегда был таким, как сейчас. Когда мы только встретились, он был красивым и целеустремленным, но не жестким. Он обладал энергией, которой невозможно было противостоять. И он любил меня. Конечно, я иногда думала, что он любит мои деньги и связи, а также свой «ягуар» больше, чем меня, но никогда в это до конца не верила.

Отцу не хотелось брать его в свою фирму, но он все-таки сделал это. Мы дали ему возможность начать работать. Без семейства Своннов не было бы Джила Гриффина, но, может быть, тут я не права. Люди вроде Джила всегда найдут покровителей.

Сначала все было идеально, Джил любил меня, ни о чем большем я никогда не мечтала. Но вот как-то однажды я случайно поцарапала его «ягуар», когда ездила за покупками в город. Когда он это обнаружил, то пришел в ярость. Он молча ударил меня, а когда я упала, он стоял надо мной и вопил, что я испортила его машину.

После рождения Карлы дела пошли еще хуже. Беременная я очень не нравилась Джилу. Это меня сильно ранило и расстраивало, но я действительно стала такой толстой и бесформенной, что решила просто ждать, пока рожу. Но и после родов Джил не стал ближе ко мне. С самого начала он избегал Карлу. Некоторые мужчины просто не любят младенцев, думала я. Мне, наверное, надо было вести себя как-то иначе, что-то предпринять, но я не знала что. Поэтому я вообще ничего не делала. Это так похоже на меня.

Когда Карле было три года, я вновь забеременела. Сначала я боялась говорить Джилу, но в конце концов все-таки сказала. Он просто взбесился. Он сильно ударил меня по лицу. Не один раз, а несколько. Ну а потом мы просто пытались делать вид, что ничего особенного не произошло.

После этого случая он стал ко мне относиться так хорошо, как никогда прежде. Я и представить себе не могла, что возможно такое обращение со стороны мужчины. Поэтому когда месяц спустя он попросил меня сделать аборт, я была потрясена. У меня уже был срок три с половиной месяца, и я хотела ребенка. Я не знала, что он не хочет больше детей, и воспротивилась. Он и умолял меня, и угрожал, и вновь умолял, он был непреклонен. В конце концов я сдалась. Никто ничего не узнал. Мы просто сказали, что у меня был выкидыш.

После этого он меня частенько избивал. Но вот что самое странное: я не уходила от него и никому не жаловалась. Мне было слишком стыдно. И вновь виновата я, потому что, когда он приходил и извинялся, мы мирились. В таких случаях он объяснял, что просто был сильно пьян, или же что слишком устал от работы в фирме, или же что сказалось напряжение в семье. И каждый раз я ему верила. Как, бывало, говорила моя дочь: то было тогда, а сейчас совсем иное. И я так тоже говорила.

А когда Джила сделали нашим партнером, я стала надеяться, что все наконец наладится.

Но я ошиблась. Став совладельцем фирмы, он перешел все границы приличия. Сначала он распоряжался только моими деньгами, затем большей частью капитала моей семьи, но этого ему было мало. Он занялся принудительным выкупом чужой собственности в крупных размерах, а чтобы финансировать эти операции, стал заключать сомнительные сделки. Мой отец и брат, как могли, противостояли ему. Но сила денег была так велика, что Джил сумел настроить против моего отца других партнеров. Самое худшее произошло тогда, когда мой отец попросил меня голосовать со всей семьей, но и тут я предала его.