Читать книгу "Джокер - Вячеслав Шалыгин"

Месяц назад

В космосе не бывает долгих серых сумерек, как на Земле. Солнечные лучи почти сразу заливают ту часть станции, которая первой выходит из тени планеты. Насколько быстро нагревается наружная обшивка, сказать трудно, но чувство, что выпрыгнул из темной комнаты на раскаленную полуденной июньской жарой спортплощадку, возникает мгновенно. Просто выстреливает из глубин памяти этакая детская картинка и заставляет рефлекторно зажмуриться. А иногда еще и покрываешься испариной, хотя в скафандре микроклимат ничуть не меняется.

– Все в голове. – Бортинженер Дымов вынул из сумки на поясе ключ и примерился к упрямой гайке. – И от головы.

– Что говоришь? – спросил напарник Дымова, пилот Колесов.

– Как только выходим на солнце, зажмуриться охота, говорю. Когда внутри станции – еще ничего, а если снаружи – рефлекс срабатывает стопроцентно. Как у собаки Павлова на лампочку.

– Какой рефлекс? Стекла сами затемняются, автоматически, за две миллисекунды. Лучше гайку крути. Думаешь о всякой ерунде в рабочее время.

– Думать полезно. – Дымов усмехнулся. – Могу научить.

– Трепаться вредно, – без малейшего раздражения в голосе парировал Колесов. – Кислорода на три часа осталось, а нам еще панель менять. Сегодня не управимся – завтра придется идти. Ты собрался ежедневно за борт выходить?

– А вот и неправда ваша, дяденька пилот. – Бортинженер поднатужился, но упрямая гайка не поддавалась. – Между прочим, разговоры разговаривать… по инструкции положено. – Дымов взял передышку, но болтать не перестал. – И это правильно! Надо ведь понимать, как там дела у человека, которого занесло на высоту в тысячу километров. Да еще в открытый космос. А как понять? Вот «треп-тест» в этом деле и помогает… лучше, чем любые показатели всяких медицинских датчиков. Начнет космонавт пургу гнать – сразу ясно: что-то пошло не так.

– Ты уже начал, слышу. «Разговоры» ему «разговаривать»! Филолог! И вообще в космосе нет высоты. Есть расстояние до Земли.

– Не знаю, не знаю. В пресс-релизах про нас пишут: «Станция на высокой орбите». И вообще не придирайся!

– Не буду, если начнешь крутить. Сейчас нагреется – вообще не отвинтим.

– Это композит, он не расширяется при нагревании. – Дымов собрался с силами и поднажал.

– Это керамическая обшивка не расширяется, поскольку и не нагревается вовсе, а гайки…

– Пошла родимая!

– Другое дело.

– Да что ты будешь делать?! – вдруг снова огорчился бортинженер.

– Что опять не так?

– Гайка треклятая! Она теперь из ключа не выходит. Что ж сегодня все наперекосяк?

– Ты не каркай, а просто подцепи ее.

– Пробовал, не идет.

Расширяется металл, из которого была сделана отвинченная гайка, или нет, осталось спорным вопросом, но в ключе она застряла намертво. Дымов вздохнул и протянул инструмент напарнику:

– Можешь сам убедиться.

Колесов не отреагировал на предложение, даже не обернулся. Дымов не видел его лица за зеркальным стеклом шлема, но зато услышал, как пилот удивленно хмыкнул и проронил короткое, но емкое непечатное словцо.

Бортинженер осторожно развернулся и попытался увидеть то же, что и Колесов. Поначалу он ничего особенного не разглядел, но затем заметил светящуюся точку, которая стремительно росла в размерах. Другими словами, к станции приближалось какое-то отражающее солнечные лучи космическое тело. Прикинуть его траекторию было трудновато, но шанс, что пути неопознанного объекта и станции пересекутся, выглядел вполне реальным.

Дымов на миг завис в легкой растерянности, но затем встрепенулся и вызвал бортовой компьютер станции. Вернее, это «Авангард» вызвал свой дежурный экипаж. Синтетический голос станции зазвучал на миг раньше возгласа Дымова: «„Авангард“, на связь!»

– Неопознанный объект в темной зоне, высота орбиты семьсот пятьдесят, расстояние до станции шестьсот, скорость сближения – километр в секунду, – бесстрастно доложил «Авангард».

– Он ниже, – констатировал Дымов. – И все равно сближается с нами? Ерунда какая-то. Если метеорит или мусор, должен потихоньку к Земле дрейфовать.

– Если управляемый объект, то ничего он никому не должен, – возразил Колесов.

– Управляемый? Спутник? Кораблей мы, как помнится, до августа не ждем.

– Мы и спутников не ждем. – В голосе пилота появились командные нотки. – Станция, идентифицировать объект.

– Неопознанный объект.

Дымову показалось, что синтетический голос повторил это с укором. Нет, так, конечно, только показалось, но бортинженер все равно ухмыльнулся.

– Станция, закрытый режим связи, включить протокол опознания номер четыре. Базы данных Минобороны. Раздел боевые спутники Альянса.

– Круто берешь, – проронил Дымов.

– В первую очередь надо исключить высший уровень угрозы.

– Маневрирующий спутник «Мауна-Лоа», – подтвердил компьютер худшие опасения пилота. – Вооружение основное: ракетный комплекс орбитального базирования. Вооружение вспомогательное: электромагнитная и лазерная установки, манипулятор. Способен захватывать объекты корабельных габаритов массой до тридцати тонн.

– Крупная штуковина. – Дымов подтянул страховочный фал. – Уходим?

– Так точно. – Пилот тоже начал перемещаться в направлении шлюза. – Хотя вряд ли успеем. Девять минут до вероятного контакта.

– А что он нам сделает? Целиком станцию ему не подцепить. Разве что антенну откусит своим манипулятором. И потом, думаешь, он в принципе собирается нападать? Это же… капец, какой международный кризис.

– Я ничего не думаю и тебе не советую. Повторно, между прочим. – Колесов сделался серьезным донельзя. – Лучше вспомни свои любимые инструкции. Про подобные ситуации там много чего интересного написано.

– Интересного много, – согласился Дымов. – Утешительного мало. А-а, черт!

– Ну, что еще?!

– Ключ улетел!

– Наплюй и забудь.

– Ну так я согласен. Не самая ценная вещь. Только он прямиком в сторону спутника полетел!

– Забудь, я сказал! Вероятность, что ты космический чемпион по метанию гаечных ключей, стремится к нулю. В цель твой снаряд не попадет. Давай в шлюз, пулей!

Возвращение на борт станции, выравнивание давления в шлюзе и снятие скафандров заняли минут сорок, поэтому за кульминационным моментом экипаж станции следил напряженно, но буквально одним глазом каждый – изображение передавалось на контактные линзы. Картинке не хватало объема, однако все необходимые параметры космонавты видели отлично.